Читаем без скачивания Призрачная ночь - Грей Клаудия

— Я имею в виду то, что хозяин способен приходить в твои сны. — Я встала с кровати Лукаса и подошла к Балтазару почти вплотную, так что ему пришлось выпрямиться. Нога болела, но я не обращала на это внимания. — Почему ты не рассказал нам об этом?

Лицо Балтазара вытянулось, он как-то сразу обмяк, поняв, о чем я.

— Черт, побери! — выругался он. — Черити.

Лукас побледнел.

— Погодите… в моих снах… Черити настоящая?

— Что, ты думал, что твоя святая сестричка не станет этого делать? — напирала я. — Или просто гораздо забавнее позволить нам выяснить все самим?

Настроение Балтазара изменилось так резко, что я немного испугалась. Он придвинулся ко мне с таким мрачным бешенством, какого я у него никогда не видела.

— Ничего забавного в этом нет. Ни для тебя, ни для Лукаса, ни для меня.

— Так почему же ты?..

— Во-первых, заткнись, — произнес Балтазар. Лукас поднялся с колен, готовый начать спорить и защищать меня, но Балтазар на него даже не посмотрел, не отрывая взгляда от меня, — Во-вторых, я не предупредил вас, потому что такое случается не часто. Хозяин должен по-настоящему хотеть устроить что-нибудь вроде этого.

— Кроме того, подобные вещи… надолго ослабляют вампира. Иногда на несколько недель, вот почему никто этого не делает. Если Черити подчиняет себе сны Лукаса каждую ночь, она должна быть… сверходержима.

— Другими словами, сплошное милосердие[3], — огрызнулась я.

Лукас не участвовал в нашем споре, но все нами сказанное здорово на него подействовало.

— Черити в моей голове, — пробормотал он. — Это она сводит меня с ума.

Балтазар поморщился.

— Да, она. Это ненормально, это извращение — и теперь я и сам понимаю, что Черити больна. Даже когда я скучал по ней, даже когда думал, что могу все исправить… — Голос его дрогнул, но он сумел договорить: — Я всегда знал, что она сломлена.

— Балтазар… — произнесла я гораздо мягче, пытаясь предложить ему спасительную соломинку.

— Боже, ты можешь раз в жизни просто замолчать и дать высказаться кому-нибудь другому? — Он подошел ко мне совсем близко, ближе, чем когда-либо, кроме тех случаев, когда мы целовались. — Третье и последнее. Я хочу, чтобы ты наконец поняла одну вещь. Пусть после твоей смерти я наделал кучу ошибок, не я превратил Лукаса. Это сделала Черити. И не я решал, позволять ли Лукасу восстать из мертвых. Так что прекрати меня в этом обвинять.

С этими словами Балтазар повернулся, схватил халат и сигареты и направился к двери. Я хотела возразить, но подумала, что это будет последней каплей. И тут Лукас сказал:

— Эй, Балтазар.

Он замер, взявшись за ручку двери.

— Что?

— Не нужно было так орать. — Лукас поежился и добавил: — Но вообще-то ты прав.

Балтазар просто вышел из комнаты, хлопнув напоследок дверью. Я услышала, как сразу несколько человек недовольно заворчали, жалуясь на шум.

Лукас тоже это услышал.

— Надеюсь, когда он орал, никто не разобрал твоего имени.

— Просто поверить не могу, что ты перешел на его сторону!

— Я на твоей стороне, и не важно, что произойдет. — Лукас положил руки мне на плечи, ставшие достаточно плотными, чтобы выдержать его прикосновение. — Но ты все время к нему цепляешься с… думаю, с момента нашей смерти. И это звучит довольно дико.

— Он не должен был тащить тебя за собой той ночью!

— Я не должен был с ним идти. Но это мой выбор, мое желание. Кроме того… — Похоже, Лукасу сильно не хотелось в этом признаваться, но он все же сказал: — Твоя смерть стала для него почти таким же ударом, как для меня. И если я в тот момент не отвечал за свои поступки, то и он тоже.

Я отплыла от него подальше, на подоконник, села и подтянула коленки к груди. Обнимать себя, как ребенок, — это своего рода утешение, которое я так и не переросла. И в те минуты мне казалось, что я должна была перерасти еще многие вещи, но так и не сделала этого.

— Я понимаю, как сильно тебе хочется возложить на кого-то вину, — сказал Лукас. — На кого-нибудь здесь и сейчас, чтобы всыпать ему по первое число. Но Балтазар наш друг, Бьянка. И очень много для нас сделал.

Я медленно кивнула:

— Я дура.

— Ты не дура. — Помолчав немного, он добавил: — Ты хотела уничтожить меня, чтобы не позволить восстать вампиром. Балтазар тебя отговорил.

— Да. Но я позволила ему себя отговорить. — Тяжесть незаданного вопроса давила на меня просто невыносимо. Я должна была спросить. — Я поступила неправильно? Лукас, я так тебя люблю! Я не могла дать тебе уйти. Но понимаю… понимаю, что ты, наверное, хотел бы именно этого.

— Что сделано, то сделано. Я знаю, что ты поступила так из любви, и этого мне достаточно.

Я все еще чувствовала себя ужасно — из-за того, что вообще обдумывала возможность уничтожить его, из-за того, что не смогла этого сделать — но знала, что Лукас меня простил. Если бы этого действительно было достаточно!

Жаль, что я не могу плакать.

Он погладил меня по руке, словно так мог развеять мою печаль.

— Как нога?

— Не очень хорошо. — Я покрутила ногой и поморщилась. — Впрочем, когда я растаю, станет легче.

Мы больше никогда не будем этого делать, — сказал Лукас и решительно посмотрел на меня. — Если Черити может ранить тебя в моих снах, ты в них входить не будешь.

Я вспомнила наш самый первый общий сон, когда Лукас еще был жив. Мы обнимали друг друга в книжном магазине, а над нами волшебным образом простиралось ночное небо. Это было так прекрасно и так романтично, и тогда я думала, что это единственное утешение, данное нам после моей смерти. Теперь и это нам недоступно.

Должно быть, у меня вытянулось лицо, потому что Лукас начал целовать меня в лоб, в щеки, в губы — легонько и очень нежно.

— Все хорошо.

Он выглядел не таким подавленным, какой чувствовала себя я. А если учесть взваленный на него груз… Мне казалось, понимание того, что Черити и вправду мучит его во сне, станет для него последней каплей, а он как будто успокоился.

— Ты просто подумай. Балтазар о таком слышал — ну, о вторжении в сны. Наверняка и другие вампиры тоже. А значит, они должны знать, как с этим справляться. Какой-нибудь блок или что-то вроде этого.

— Может быть. — Это воодушевляло. У меня невольно полегчало на душе. — Очень даже возможно.

И если даже Балтазар не знает, как прогнать Черити, миссис Бетани наверняка знает. Ну должно же быть что-то, правда?

— Правда, — рассеянно отозвалась я.

Внезапно Черити перестала казаться мне нашей единственной проблемой. Лукас хотел довериться миссис Бетани. Он хотел поделиться с ней своими самыми глубокими страхами, хотел обратиться к ней за помощью. Может быть, она сумеет спасти его, раз я не могу. И в эту минуту я не могла винить его за то, что он забыл о расставленных ею ловушках.

Мне казалось, что все и вся — Черити, миссис Бетани, его собственный голод и жажда крови — сражаются со мной за душу Лукаса.

На следующий день я отправилась в фехтовальный зал. Хотя занятия на сегодня уже закончились, я обнаружила там Балтазара. В белом фехтовальном костюме, сдвинув маску на макушку, он вытирал со лба пот. Балтазар остался после урока, чтобы попрактиковаться, сражаясь с невидимыми врагами, существовавшими только в его воображении.

Я вспомнила, что он частенько поступал так, когда расстраивался. Вчерашняя ночь оказалась для него не менее тяжелой, чем для меня.

Я неспеша материализовалась в дальнем углу зала, решив дать Балтазару время, чтобы уйти, если он не хочет со мной разговаривать. Он остался. Спустя несколько секунд мы снова стояли друг напротив друга, хотя нас разделяло приличное расстояние.

— Эй, — начала я. Глупо, но чем проще, тем лучше.

— Привет. — Балтазар взвесил клинок сначала на одной руке, потом на другой, как будто держал совершенно новую рапиру, а не старого проверенного друга, — Пришла поупражняться?

— Я никогда не умела фехтовать.