Читаем без скачивания Любовные чары - Гай Орловский

На миг показалось, что не прорву эту незримую пленку, рванулся сильнее, уже чувствуя холодок страха, едва не упал, оказавшись на той стороне в полной тьме, на ночь всегда велю выключать все фонари вокруг дома, а то мелатонин не вырабатывается в моем нежном организме, но сейчас в комнате при моем появлении сразу же зажегся красноватый свет, похожий на аварийный.

Я погасил его взмахом руки, отключил трансформатор и устало потащился в ванную, где стянул рубашку и швырнул в ящик для стирки.

Штаны, сапоги и все остальное сбросил по дороге, выскочивший из норки пылесос мигом подхватил, деловито оглядел, оценил, подумал, но измельчать не стал, а быстро почистил и понес в гардеробную.

Я встал под теплые струи душа, повозил пальцем по тачу, добавляя напор, оттемпературил по, отключил струи снизу, не фиг эту роскошь, сейчас чего-нибудь попроще…

В коридоре послышались шлепающие шаги, словно в мою сторону бежит молодой тюлень, дверь ванной комнаты рывком распахнулась.

Мариэтта, заспанная и прекрасная в томной пододеяльной наготе, замерла в изумлении на пороге.

Я инстинктивно напряг широчайшие и косые, плечи слегка развел и приподнял, фигура у меня накачанная, сам любуюсь, не зря пот проливал в тренажерном зале.

Она проговорила в изумлении хрипловатым со сна голосом:

– Ты чего?.. Среди ночи?

Я пробормотал:

– Да так… что-то не спалось…

– Ты дрых, – заявила она, – как кабан!.. А я потом заснула!

– Как птичка, – подтвердил я.

– Да, как птичка!

– А я проснулся, – сообщил я, – потому что птичка превратилась в лягушку.

– Лягушку?

– А кто лягался? Значит, лягушка.

В зеркале, что с нанопокрытием и потому никогда не покрывается паром, моя фигура отражается весьма эффектно, я поворачивался так и эдак, стараясь рассмотреть, что там такое саднит на спине и плече.

Мариэтта охнула:

– Да ты весь… в синяках!

– Где? – спросил я. – Ах, это… твои пальчики, такие нежные пальчики твои…

– Не бреши, – заявила она, – это не я… Где был всю ночь? Где был, гад, спрашиваю?

– С тобой, – заверил я. – Ты свернулась калачиком, я тебя обхватил всю, ты почти поместилась в моих ладонях, во всяком случае сиськи точно были там, как сейчас помню. Так и спали.

Она прошипела:

– А потом? Когда меня приспал? Колись! У тебя не только синяки, у тебя и морда не та!

Я невольно пощупал лицо, вроде бы побрился до того, как шагнуть в Зеркало.

– А чья?

– Вернувшегося с задания, – выпалила она. – Ты смотришь иначе!.. Как будто неделю воевал в горящих пригородах Мадрида!

Я спросил мирно:

– Там же вроде поделили страну на анклавы и затихли? Сейчас там почти спокойно…

Она возразила:

– Не хитри, туда все время добровольцы едут!.. Как и к тем, исламистам. Ты там был?

Я покачал головой.

– Проснись, детка. Я только что поднялся с постели. На часы посмотри! Или чудится, что проспала месяц?..

Она сказала зло и беспомощно:

– Ты в постель ложился другим!

– И ты клалась другой, – напомнил я. – Такой ласковой, нежной…

– Не бреши, – уличила она. – С тобой никогда не буду ласковой. Ласковая только с мужем и… еще одним человеком. Ладно, с двумя. Ты в их число не входишь!

– Пойду топиться, – буркнул я. – Вырою бассейн поглубже, напущу чистой воды и утоплюсь.

Она обняла меня, я довольно заулыбался, но она всего лишь понюхала кожу и волосы, отпихнула, на лице снова жгучее подозрение.

– От тебя пахнет!

– Надеюсь, не женскими духами? – спросил я шутливо.

– Свинья, – выпалила она. – Порохом!.. И конским потом!

– Во как ты меня заездила, – сказал я довольно. – До конского пота… Есть, значит, порох в моих обоих пороховницах.

Она сказала зло:

– Не отхрюкивайся! Что происходит?

– Где я только не был за неделю, – пробормотал я.

Она охнула:

– Я что, проспала целую неделю?

– Да, – заверил я, – моя сонная красавица. Или спящая, не помню. Правда, я тоже во сне где только не был.

Она вздрогнула, глаза стали большими.

– Ладно, ты никуда не ездил, верю… Но кто-то говорил, что ты заказы берешь на дом! Пойду посмотрю, сколько трупов в доме!

Она исчезла, я вздохнул и попозировал перед зеркалом, напрягая мускулатуру вот так и вот так.

Еще издали услышал ее злой визг:

– Где трупы?.. Где трупы?.. Куда спрятал, гад?

Она вбежала в ванную, злая, как мангуста, я пробормотал:

– Признаюсь честно, закопал в саду… Но где, не помню. После того как ты мне ногой по голове вдарила.

– Я? Когда это?

– Неспокойная ты во сне, – объяснил я. – Крутишься в постели. Наверное, я единственный, кто с тобой еще и спит… Как там завтрак, готов?

Она указала большим пальцем себе за спину.

– Посмотри на часы. До завтрака еще два часа!

– Счастливые часов не наблюдают, – пробормотал я. – Ну что, долежим эти пару часов? Или ты несчастная?

Она ожгла меня, как кнутом, злым взглядом.

– Еще какая! Я же чувствую, что ты, как все мужчины, что-то скрываешь и постоянно брешешь!.. Не буду я больше с тобой спать!.. Буду сидеть с пистолетом в руке.

– Да хоть в зубах, – согласился я. – Зато не укусишь.

– Когда я тебя кусала?.. Ладно, то не считается!.. Почему ты мне брешешь?

Я подумал, ответил искренне:

– По двум очень важным причинам.

– Ну?

– Во-первых, ты власть…

– А во вторых?

– Ты женщина, – сказал я с некоторым сомнением в голосе, – а женщины нам всегда брешут, потому мы как бы имеем право из оправданного чувства самозащиты…

– Как бы, – возразила она, – это из древних моральных установок, а мы мораль отменили как пережиток, теперь только закон и порядок!.. Никто не имеет права на самозащиту, так как всех защищает власть!

– А если не успеет?

– Обязана успевать, – сказала она твердо, – для того и устанавливаются везде видеокамеры, прослушиваются разговоры, чтобы мы успевали прибывать на место еще до преступления!.. Только ты, гад, такой скользкий, что пока никак… Но я тебя расколю!

Я посмотрел на нее с застывшей улыбкой. А ведь в самом деле, если сумеет накопать компромат, сдаст без всяких сомнений. То, что вяжемся и спим в одной постели, давно ничего не значит, для шпионов это всегда было привычным делом, а теперь уже и для всех не повод даже здороваться.

– Что смотришь? – спросила она с подозрением.

– Да так, – ответил я, – задумался.

Она буркнула с некоторым дискомфортом:

– С чего бы? На мыслителя не тянешь.

– Не тяну, – согласился я. – А хотелось бы малость знать и уметь больше… Привередливый я?

Видимо, сделал что-то не так, вздохнул криво или повел глазом, но мир заблистал триллионами цветных конфетти, а все это великолепие погрузилось в мир колышущихся электромагнитных волн, таких странно шершаво-кисловатых с привкусом ванили.

Она буркнула:

– У тебя глупое лицо. Лучше не старайся быть умным, тебе не идет.

Я вздохнул, а она повернулась и ушла, надменно дергая приподнятыми ягодицами.

Вроде бы я не так долго отсутствовал, но мир здесь за это время в самом деле стал иным. Вижу больше, слышу лучше, а главное, сразу же ощутил в доме множество электроприборов, разветвленную сеть проводов, какая старина, хотя пока еще экономичнее, чем модное беспроводье.

А также пронизывающие весь наш мир электромагнитные волны, посылаемые самыми разными приборами, что делает для меня мир странно трепещущим, будто вот-вот исчезнет.

Я тряхнул головой, не исчезло, но сделал усилие, и снова я простой парняга, которому банку пива и на диван перед жвачником.

Но что-то не захотелось, по крайней мере – щас, а что потом – посмотрю. Я человек свободный: хочу – сижу, хочу – лежу.

Рискнул, снова вызвал это странное состояние. Электромагнитные волны разом заполнили мир, а я в нем как рыба в воде… Осторожно пошарил по разным волнам, натыкаясь на разную хрень, в основном – дурацкая музыка, не сразу отыскал Инет, а уже там торопливо, словно вот щас поймают и вдарят, порыскал в пределах досягаемости и со сладким ужасом ощутил, что пределов нет, могу читать хоть частную переписку, хоть государственные тайны под дюжиной криптозащит…

С кухни донесся ее нетерпеливый крик:

– Ты долго там, гад полосатый?

– Иду, – крикнул я. – Бегу, моя мангусточка!

Она встретила подозрительным взглядом.

– Кого-нибудь уже убил?

– Где?

– По дороге на кухню, – отрезала она. – Но где закопал? Как закопал?..

Я протянул несчастным голосом:

– Ну почему сразу убил…

– У тебя морда такая, – выпалила она.

– Какая?

– Сладенькая, – отрезала она. – Интеллигентик хренов. Это в кино только у преступников брутальные лица, а в реале вот такие!.. Ну признайся, убил или не убил?

– Не убил, – признался я. – Только ранил.