Читаем без скачивания Время грозы - Юрий Райн

— Еду, — сказала Наташа и, обмирая, побежала к машине, забыв даже запереть за собой дом.

23. Понедельник, 19 августа 1991

Людмила терпеливо стояла в длиннющей очереди к кассе универсама. В соседней такой же очереди — Александр: у кого быстрее подойдет.

Понедельник, утро, а народу полно. Все, наверное, как услышали сообщение о болезни Горбачева и об этом комитете по чрезвычайному положению, так сюда и рванули. Вон, никто особо и не разговаривает. Опасаются.

А брать-то почти нечего — полки пусты. Господи, когда же все это уже кончится?..

Отоварились фасолью в томатном соусе. Сколько денег было, на столько и взяли — девятнадцать банок.

Ну, немножечко, конечно, оставили — на автобус, на метро, на хлеб. Завтра у Саши зарплата должна быть, да вот дадут ли? И вообще, что теперь будет?

И без того жить трудно, но хоть надеялись на что-то. Не на Горбачева, так на Ельцина. И — на тебе.

А жизнь — одна. И вот — девятнадцать банок фасоли.

Людмила взглянула на мужа. Да, у него очередь быстрее продвигается. Бедный, тяжело ему, аж перекосился, а корзинку не выпускает. Хороший Саня…

На всякий случай сказав стоявшей за ней женщине: «Я на минутку, вы за мной», она подошла к мужу.

— Сань, у тебя кассирша пошустрее работает, раньше подойдешь. Может, вот тебе деньги, а я домой побегу? Что-то за детей сегодня неспокойно… День какой-то такой…

— Сегодня счастливый день! — строго сообщил из соседней очереди пожилой мужчина в потертом сером костюме. — Ишь, неспокойно им! Прижали хвост, и правильно! Давно пора!

Никто не ответил. Саня открыл было рот, но Людмила нашла его ладонь, быстро и сильно сжала ее — и муж промолчал.

— Ну так что? — спросила она. — Пойду?

— Иди… — неохотно ответил Саня.

— Все, пошла. А вы, — неожиданно для самой себя обратилась Людмила к пожилому, — не вмешивайтесь, когда вас не просят, ясно? Сам вон фасолью нагрузился, а туда же…

И двинулась к выходу, лавируя в толпе.

— Я, может, фасоль люблю! — послышалось сзади.

— Молчи, мужик, — пробасил кто-то. — Тоже мне, умник нашелся. День у него счастливый…

Вот и скандальчик намечается, подумала Людмила. Все-таки народ молчать не станет. Привыкли, что хотя бы говорить — можно, что угодно. Да, испугались поначалу, но это быстро пройдет. И будут говорить. А то, глядишь, и на улицы выйдут.

Ладно, у меня — дети.

С детьми все оказалось в порядке. Хорошо, что Катюшку с Мишенькой в лагерь не отправили, сообразила Людмила. Сейчас бы пришлось, сходя с ума от беспокойства, ехать за ними, а еще как добираться в этот самый Ступинский район по чрезвычайному-то положению… И Игорька с собой тащить за тридевять земель…

Хоть это удачно вышло.

Зато с родителями неизвестно что. Понесло их в Евпаторию, к маминой родне, у которой и телефона-то нет… Впрочем, там, может, и спокойнее.

Наконец, и муж вернулся.

— Ну что, на работу сходить, что ли? — неуверенно спросил он, разгрузившись.

— Я не пойду, — отрезала Людмила. — Я при детях буду.

— Эх… Ну, и я прогуляю. Один хрен зарплата только завтра.

Он включил телевизор. Показывали «Лебединое озеро».

— Тьфу, — сказал Саня. — С утра это крутят. Давай чайку, может, попьем?

— Поставь чайник, — откликнулась Людмила. — Попьем, а потом с детьми гулять пойдем. Я их сегодня одних не выпущу.

— Ну ма-а-ам, — заныла Катюшка. — Сама говорила, я уже взрослая!

— Катя, в другой раз, — отчеканила Людмила. — И вопрос закрыт.

Александр покачал головой и отправился на кухню. Через минуту оттуда донеслись шипение и треск — муж пытался поймать на старой «Спидоле» какие-нибудь «вражьи голоса».

Чай пили молча — Александр шикал на всех, потому что глушилки мешали слушать. Людмила так ничего разобрать и не сумела, кроме отдельных слов. А Саня все-таки уловил главное.

— Люсь, слышала? — возбужденно спросил он. — Заявление Ельцина!

— Да ничего не поняла, — устало ответила Людмила. — Вот что, я с детьми выйду, а ты оставайся. Слушай, потом расскажешь. Если что, мы во дворе будем.

Гулялось неспокойно. Народу во дворе почти не было, но дети то и дело норовили поссориться. Да, нехороший день, сказала себе Людмила. И тянется медленно.

Вернулись домой, пообедали. По телевизору продолжали гонять «Лебединое озеро», Людмила мысленно выругалась, но усадила детей смотреть балет — классика все-таки. Уставилась на экран и сама, но незаметно для себя задремала.

Очнулась от мягкого толчка в плечо. Саня стоял перед ней с виноватым видом.

— Что? — спросила она.

— Люсь… — Он отвел глаза. — Это… Я поеду, а? К Белому дому… Там Ельцин народ собирает…

Людмила молчала.

— Люсь… Я себя уважать не смогу, если не поеду… И ты не сможешь… Да не волнуйся, все будет нормально.

Она взяла себя в руки, кивнула.

— Иди. Только на рожон не лезь, ладно? И позвонить постарайся, если задержишься. Погоди, бутербродов каких-нибудь сделаю тебе…

— Да не надо, Люсь, не надо. Хорошая ты моя…

Александр поцеловал детей, потом жену, улыбнулся.

— Ну, пошел.

Надвигался вечер. Показали пресс-конференцию ГКЧП. По радио передавали речь Ельцина, но слышно было по-прежнему неважно.

Поужинали. Людмила уложила детей, сама встала у окна на кухне. Еще и одной остаться в такое время, подумала она. С тремя чадами.

Тряхнула головой, отгоняя дурацкую мысль. Ничего с Саней не случится. И вообще все будет нормально, обещал же.

Она улыбнулась.

И вдруг вспомнила: вчера же была годовщина смерти Максима. Восемь лет. Эх, замоталась, забыла. А родители его как-то перестали с ней общаться. Все-таки сильно обиделись, что Катюшке с Мишенькой фамилии она поменяла и отчества.

Забыла, забыла, из головы вылетело… Ну, хоть сейчас помянуть…

Достала из холодильника бутылку водки, купленной по талонам. Налила себе рюмку. Поколебавшись, открыла банку добытой сегодня фасоли. Отрезала кусочек хлеба. Положила на хлеб ложечку фасоли. Подняла рюмку, беззвучно шевельнула губами: «Царство небесное». Выпила. Откусила от странного своего бутерброда. Усилием воли остановила набежавшие было слезы. Спросила себя: а Максим — пошел бы сейчас к Белому дому? Ответила: помчался бы!

Вернулась к окну и принялась ждать мужа.

24. Понедельник, 19 августа 1991

Колеса шасси коснулись бетона, челнок побежал по полосе. Раздался мощный