Читаем без скачивания Бронепоезд. Сталинская броня против крупповской стали - Юрий Корчевский

На подоконнике стояла печатная машинка. Сергей не удержался и пробежал пальцем по клавишам – машинка была исправной.

В дверь раздался стук, и заглянул полицейский.

– Господин начальник, люди к вам. Говорят – служить желают.

– Вызывай поодиночке.

Первым зашел парень лет двадцати пяти – в армейских брюках и потрепанной гражданской рубашке.

– Здравия желаю!

– В самый раз. Что хотел?

– Разговор дошел – в полицию набираете.

– А ты кто таков будешь?

– Андрей Сорокин, у Куролесовых живу.

Сергей сразу вспомнил слова старосты о дезертире.

– Дезертир?

– Вроде так получается.

– Почему «вроде»?

– В окружение попал. Пробиться к своим – то есть к советским – не смогли, разбежались поодиночке.

– Оружие бросил?

– Никак нет, заховал.

– В полицию зачем идешь? Присягу ведь принимал!

– А где она, наша Красная Армия? Немцы у Москвы стоят, до Волги уже дошли.

Сергей сначала нахмурился, наорать захотел, но потом опомнился:

– Да, Советам конец! Еще одно усилие – и Сталинград падет. Тот, кто окажет посильную помощь германской армии, будет достойно вознагражден.

– Рад стараться, – вытянулся Андрей.

– Значит, так. Неси свою винтовку, зачислю.

Андрей обрадовался, сделал поворот через левое плечо и вышел. Эх, жалко парня! Обстоятельства сложились плохие, а ведь не чувствовал Сергей у парня гнилого нутра.

После Андрея по очереди зашли еще двое. Оба были уголовниками и сидели еще до войны.

– Меня немцы из тюрьмы в Бобруйске освободили, хочу Великой Германии служить, – заявил один. Во рту его поблескивала золотая фикса, руки были в наколках, вид блатной.

«Сука!» – подумал Сергей. Во взводе его штрафники были, бывшие воры, и воевали они неплохо. А этот под прикрытием полицейского помародерствовать хочет.

– Такие, как ты, Великой Германии не нужны. Увижу еще раз на своей земле – шлепну. Пшел вон!

Уголовник испуганно выскочил из кабинета.

Последним зашел парень, лицо которого показалось Сергею знакомым.

– Семенов я, – представился тот. – А знакомый у нас общий, Гладков, – и улыбнулся. Видимо, видел он Сергея в отряде. – Сова привет передал, – прошептал парень.

– В полиции служить хочешь? – громко спросил Сергей. Потом поднялся, тихонько подошел к двери и резко ее открыл. В коридоре никого не было, полицейский маячил на крыльце.

– Ладно, зачислен. Сейчас бумагу выпишу, диктуй фамилию.

Сергей достал бланк и ручкой вписал паспортные данные парня. Пока чернила сохли, достал из кармана ключи и открыл каптерку.

– Подбери себе форму, повязку на рукав нацепи, винтовку и патроны возьми. Ночевать тебе есть где?

– Есть знакомая, у нее буду.

– Отлично!

Сергей прислушался, выглянул в окно – полицейский стоял на месте.

– Через пять дней обоз в город идти должен. Староста сказал – продналог повезут, я должен охрану дать. Поставлю самых отпетых негодяев, пусть наши озаботятся.

– Хорошо, запасы в отряде пополнят. Как рука?

– Поджила уже.

– А то нам сообщили, что начальник полиции при смерти, кровью исходит. Сова переживал: вдруг артерию какую задел?

– В полдень построение будет, не отлучайся – я тебя и еще одного новичка представлю. Если ухлопаете тех, кто обоз сопровождать будет, готовьте еще людей в полицию.

– Передам.

Найдя в столе список полицейских, Сергей решил на построении сделать перекличку.

Когда все восемь полицейских построились, он зачитал список. Услышав свою фамилию, полицейский делал шаг вперед и громко отвечал «я!», Сергей же старался всех запомнить в лицо. Потом он представил новичков:

– Нашего подразделения прибыло. Прошу вас любить и жаловать наших новых сотрудников – Андрея Сорокина и Павла Семенова. Они будут патрулировать парой.

На построении Сергей выбрал трех полицейских с самыми отвратительными, на его взгляд, харями – нагловатыми. Люди были явно с уголовным прошлым. Их он и пошлет сопровождать обоз, фактически они – смертники, только о судьбе своей не подозревают.

После построения к нему в комнату зашел полицейский – Аксенов. Он был самым долговязым, и его фамилия по алфавиту была в списке первой.

– Дозвольте доложить, господин начальник.

– Садись, слушаю.

– На Пролетарской девица проживает. До войны она в райпо работала, Михеева ее фамилия. Прощупать бы ее надо!

– Потискать захотел? – удивился Сергей.

– Не, я не в том плане. Я на ночном дежурстве вчера был, так она домой уже далеко за полночь вернулась. И ладно бы провожатый был – дело молодое, а то ведь одна вдоль заборов пробиралась, чтобы незаметнее быть… Оно-то понятно, комендантский час, на улице появляться запрещено.

– Что думаешь, какие подозрения?

– О, в самый корень! Полагаю, с партизанами она связана. Кто-то же вас обстрелял? Наших двоих убили, Лизу, вас ранили… Подозреваю – она навела! Арестовать бы ее да попытать с пристрастием.

– Молодец, хвалю за наблюдательность. Только торопиться не будем. Вдруг случайность, вдруг занедужила да к Федоровне бегала?

– Федоровна в другой стороне живет. Я местный, я здесь всех знаю.

– А ты последи незаметно и о своих подозрениях не рассказывай никому. Если что-то заметишь, сразу ко мне. Если она действительно с партизанским отродьем связана, арестуем да в гестапо передадим. Там мастера заплечных дел, все вызнают.

– Я так и думал.

– Свободен, хвалю за усердие в службе!

– Хайль! – Полицай вскинул руку.

Сергей кивнул и полез в стол, показывая, что занят.

Полицай вышел.

«Черт, надо научиться «хайль!» кричать. Не ровен час немцы приедут, так чтобы без запинки поприветствовать. А то ведь и ответить Аксенову не смог, пакостно. Но с волками жить – по-волчьи выть. Хотя бы внешние атрибуты надо использовать. И что с девчонкой этой делать? На самом деле у нее связь с партизанами или к милому своему бегала? Надо Аксенова к опасному делу пристроить, чтобы шлепнуть. В идеале хорошо бы весь полицейский гарнизон своими людьми укомплектовать, из отряда…»

Сергей пришел к себе в избу. Время было обеденное, а он не завтракал еще. На керосинке себе яичницу пожарил – в чулане у Савченко целое лукошко яиц стояло, больше в доме съестного не было. Вот незадача! Где и как питался начальник полиции? Лизка покойная готовила? Мелочи это бытовые, а на них проколоться можно.

Однако ларчик открывался просто: во двор зашла соседка, постучала в окно:

– Петр Васильевич! Почему снедать не идете? Остынет все!

Оказалось, что обед для начальника полиции готовила соседка справа. Натуральный домашний обед: борщ со сметаной, колбаса домашняя с картошкой, жаренной на сале, чай на травах, хлеб, выпеченный в домашней печи.

– Кушайте, Петр Васильевич, – хлопотала соседка. – Я уж так переживала, когда вас ранило. А сегодня смотрю – на службу пошли, отлежались, значит.

– Да я-то отошел, я живучий. Лизу вот жалко…

– Да, беда…

Сергей поел. Какие договоренности у Савченко были с соседкой? Деньгами платил или какие-то услуги оказывал?

Через пару минут он узнал ответ:

– Петр Васильевич, ты старосте подскажи, чтобы в наш дом за продналогом не заходили, как мы уговаривались. И отрубей бы нам еще, мешка четыре.

– Привезем! – кинул Сергей. Но где брать отруби, он понятия не имел.

Через несколько дней в селе начался переполох. Староста со своими людьми обходил подворья и забирал кур, поросят, овощи. Выгребал не все, понимал, что впереди зима и людям что-то надо есть. К тому же голодные люди запросто могут поднять его на вилы, никакая полиция не спасет. Но и не собирать продналог невозможно. Не будет поставок продуктов – в село нагрянут немцы, и будет еще хуже, те выгребут все подчистую.

Народ скандалил, цеплялся за скотину. Власти обещали потом заплатить по спискам, но стоимость оккупационных марок была едва ли дороже бумаги, на которой были напечатаны эти деньги. Оккупационные марки были введены на оккупированной части СССР: в Прибалтике, на Украине, в Белоруссии, России.

Обоз с отобранным добром медленно шел по улицам села, останавливаясь почти у каждого дома. Но не у всех забирали живность, у семей полицейских или приближенных к власти продналог не брали.

Мимо дома соседки Сергея проехали, не останавливаясь, видимо, староста имел договоренность с Савченко.

К вечеру набили хрюкающим, кудахчущим добром шесть телег, еще в четырех были овощи, мука. В селе работала мельница, и мельник сдавал продналог мукой.

Утром обоз должен был выехать в город, и Сергей известил Семенова о времени выезда, маршруте и числе охранявших обоз полицаях. Семенов – фамилия наверняка вымышленная, но Сергею этого было достаточно.

Павел не отлучался надолго, пропал из поля зрения всего полчаса, и Сергей сделал вывод, что в селе есть связной, через которого и происходит сообщение с отрядом.