Читаем без скачивания Избранное. Том 1 - Зия Самади

— Не откажемся, Га-сылин, окям, — вскинулся Ходжанияз, любивший военные игры.

Они вышли наружу, и по приказу Ма Чжунина полусотня солдат стала готовиться к рубке лозы. Остальные расположились вокруг на широком лугу.

По указанию Ма Шимина к двадцати жердям в рост человека, расставленным друг от друга на расстоянии в десять шагов, прикрепили ветки. Пятьдесят всадников выстроились в ряд и обнажили сабли.

— Все готово, ждем приказа начинать! — доложил Ма Шимин.

— Начинайте!

Ма Шимин отдал приказ всадникам.

Первый срубил двенадцать веток, три свалил, по другим лишь скользнул. У остальных результаты были и лучше, и хуже, однако никто не смог срезать все двадцать веток.

— Попробуйте-ка сами! — недовольно приказал Ма Чжунин Ма Шимину.

— Слушаюсь! — ответил тот и, взобравшись на коня, обнажил саблю.

По взмаху руки Ма Чжунина он пришпорил коня и начал на всем скаку рубить ветки. Казалось, ветки падали еще до прикосновения сабли, так легко она их срезала. Чабаны восторженно загалдели, даже Ходжанияз не удержался:

— Вот это удалец!

То ли лошадь подвела Ма Шимина, то ли сам он дал маху — последняя ветка осталась цела.

— Болван! — топнул ногой Ма Чжунин и приказал подать коня.

Левее первого ряда поставили еще двадцать жердей с ветками. Ма Чжунин вскочил в седло, засучил рукава, взял в руки по сабле, а повод закусил в зубах.

Каким-то неуловимым движением послал он коня вперед, и тот рванулся с места в карьер. Засверкали в лучах солнца вскидываемые вверх сабли, и по обе стороны падали наземь срубленные ветки. Зрители замерли от восторга, вокруг стояла тишина. Лишь Пазыл крикнул восхищенно:

— Настоящий вихрь!

И в самом деле Ма Чжунин пронесся как вихрь и срубил все сорок веток. Когда он вложил сабли в ножны и развернул коня, отовсюду грянуло:

— Слава Га-сылину! — Эти слова прозвучали на нескольких языках и были слышны далеко вокруг.

— Вот это рубка… Спасибо, окям Га-сылин! — с этими словами Ходжанияз обнял Ма Чжунина, когда тот сошел с коня.

Ма Чжунин, удовлетворенный, ответил, вытирая пот со лба:

— Бог даст, Ходжа-ака, спасибо скажете, когда врага буду рубить вот так же. Пусть-ка теперь ваши джигиты попробуют.

— Где им владеть таким искусством! — смутился Ходжанияз.

— Проверим, как наши стреляют по мишени, — предложил Пазыл, стремясь поднять настроение у своих джигитов.

— Хорошо. И это дело, — согласился Ма Чжунин. А сам подумал: «Хочешь смыть позор, хитрый чаньту!»

— Лишь тот меткий стрелок, кто подстрелит птицу влет! Ну-ка, дети мои, наловите ворон! — приказал Ходжанияз.

Между тем на лугу началась борьба. Дунгане в ней не участвовали. Боролись наиболее известные среди уйгуров, казахов, монголов борцы, которых называли «бокя». Особенно выделялся своим могучим видом один полуголый монгол в штанах из шкур и с уздечкой в зубах. Когда его вывели в круг, раздался приглушенный гул. С таким громадным бокя было страшно бороться. Его товарищ провел борца по кругу, усадил в центре и крикнул:

— Ну, выходи, кто бокя!

Вышел уйгур. У монгола забрали уздечку. Он вскочил, потопал ногами и медленно пошел к сопернику. Вдруг, словно рысь, бросившаяся на косулю, он прыгнул на уйгура, схватил за пояс и, приподняв, будто ребенка, бросил наземь. Это произошло мгновенно, зрители, казалось, ничего не успели рассмотреть. И лишь когда монгола снова повели по кругу, раздались восторженные возгласы.

Вторым вышел казахский джигит, но и его постигла та же участь, что и уйгура.

— Ходжа-ака, это человек или… — проговорил Ма Чжунин.

— Это настоящий бокя. Такие встречаются редко, — ответил Ходжанияз.

— Его может свалить только див, никакой человек не в состоянии сделать это, — продолжал удивляться Ма Чжунин.

— А что, если выставить Сопахуна, Ходжа-ака? — спросил Пазыл.

— Правильно. Попробуем рискнуть. Сопахун!

— Я здесь, Ходжа-ака! — перед Ходжаниязом появился Сопахун.

— Стыдно тебе, наверное, сынок, безучастно смотреть на это — ведь ты поднимал бычков… Иди-ка в круг…

Сопахун не выглядел таким громадным, как монгол, однако был коренаст и плотен. Этого джигита еще никто не мял на земле, и кумульцы за тихий нрав ласково звали его «Сопи-палван» — «Сопи-богатырь». Сопахун тоже натянул на себя штаны из шкур, обвязался поясом и уверенно подошел к бокя.

— Будем бороться, берясь лишь за пояс? — спросил он.

— Нет. Будем бороться, кто как хочет, — ответил монгол.

— Идет, — согласился Сопахун и отошел на несколько шагов.

Монгол с криком кинулся на Сопахуна и схватил его за пояс. Однако Сопахун не растерялся и, ухватив монгола за бока, присел. Бокя попытался было и его, как первых двух, поднять с места, но не смог оторвать от земли. Тогда он отпустил пояс и хотел поймать соперника за ногу, но в этот момент Сопахун сделал подножку, и тяжелый монгол, не удержавшись на ногах, свалился на землю — гул был такой, словно рухнула большая стена.

Зрители, следившие затаив дыхание за ходом борьбы, кинулись в круг, подняли на руки Сопахуна…

— Спасибо, сынок, не ударил лицом в грязь, — Ходжанияз поцеловал победителя в лоб.

— Очень хорошо, — похлопал Сопахуна по спине Ма Чжунин и тут же, взяв у адъютанта маузер в деревянной кобуре, подал Сопахуну.

— И монгольский джигит достоин награды, — Пазыл подарил монголу свой наган. — Пусть это будет залогом дружбы наших бокя.

Два богатыря сердечно обнялись.

По обычаю каждому борцу поднесли пиалу с кумысом.

— Пусть ваши души будут светлыми, как этот белый кумыс, а сила будет такой, как эти горы, — сказал Ходжанияз.

— До нынешнего дня никто меня не побеждал. Ты свалил меня. Ты настоящий парень. Вот это я получил в прошлом году в Тарбагатае, одолев тридцать джигитов, — дарю! — Монгол снял с шеи золотую медаль с изображением беркута. Повесив ее на шею Сопахуна, он добавил: — Будем друзьями!

Тем временем ребятишки принесли пойманных ворон.

— Выходи, кто умеет стрелять! — крикнул Ходжанияз.

Вышло человек пятнадцать.

— Условия такие. Каждый стреляет подряд в двух птиц. Кто не промахнется, получит награду!

Состязание началось. Только два уйгура, дунганин и казах попали подряд в двух летевших ворон.

— И на том спасибо. Очень трудно попасть влет, — похвалил стрелков Ходжанияз.

— Ходжа-ака, теперь наш с вами черед!

— Попытаем счастья, окям Га-сылин.

— Первым стреляете вы, Ходжа-ака.

Ходжанияз поднял винтовку не сразу, как другие, вместе с взлетом вороны, а дал ей отлететь повыше. Когда он выстрелил, птица, словно яблоко с ветки, упала прямо в центр круга. Раздались возгласы одобрения.