Читаем без скачивания Судьба страха - Рон Хаббард

— Матерь Божья! — воскликнул один из мужчин. — Я же трижды проходил мимо нее с этой тележкой, когда мы смотрели на шестом этаже!

Но Джоббо не интересовался, кто там привез ему тележку. Он поднялся, сделал знак рукой, и советник, а с ним еще двое начали разгружать ее. Они открывали мешки для белья и заглядывали внутрь, затем один за другим поворачивали их к Джоббо. Он подошел к мешкам и, сунув руку в каждый из них, убедился, что набиты они деньгами. Джоббо просмотрел множество банкнот, чтобы удостовериться в том, что они не поддельные.

Мешки, большие и пухлые, валялись по всему полу!

Наконец Джоббо дважды хлопнул в ладоши и жестом распорядился закрыть мешки и снова погрузить их на тележку. Затем, снова жестом, велел двум своим людям выкатить тележку из комнаты.

Хеллер вскинул револьвер. Но Джоббо направлялся к нему с контрактами. И когда дверь лифта захлопнулась и кабина пошла вниз, с элегантным поклоном вручил Хеллеру документы. Затем очень властно, как дирижер оркестра, он замахал руками тем, кто был в комнате, объявив по-английски:

— С днем рождения!

Остальные тут же запели:

С днем рождения вас,

С днем рождения вас,

С днем рожденья, милый Вундер,

Ну, и влип ты сейчас!

И все они дружно расхохотались.

— Убери свою пушку, Вундеркинд, — посоветовал Джоббо. — Никому и в голову не придет стрелять в тебя теперь, когда ты являешься единственным владельцем корпорации казино Скальпелло и всей ее многочисленной собственности. Три дня назад комиссия по азартным играм штата Нью-Джерси сообщила нам, что в конце недели все наши лицензии будут объявлены недействи тельными за неуплату взяток, и приказала нам продать все это кому-нибудь.

Но, видишь ли, Вундеркинд, эту корпорацию никто бы и задаром не взял, потому как завтра в полдень банк «Граббе-Манхэттен», владелец всех закладных, первых и вторых, на все эти отели и их собственность, намерен лишить нас права выкупа закладной и сделать все это своим. Они даже заблокировали попытки формально объявить себя несостоятельными, угрожая в противном случае преследовать директоров в судебном порядке по другим счетам.

Все выигранные тобой деньги, Вундеркинд, прошли через компьютеры как проигрыши, выплаченные неизвестным людям. И все они теперь отмыты, и следа их уже не найти. Так что ты позволил нам выполнить распоряжение комиссии по азартным играм, и теперь только тебя «Граббе-Манхэттен» будет лишать права выкупа закладной. Ты же попросту подарил нам все эти дивные миллионы, чтобы мы смогли убраться в какое-нибудь славное местечко и там уйти на покой. Так что с днем рождения, Вундеркинд. Должно быть, сама Дева Мария послала тебя сюда. Хотя, опознав тебя сегодня, мы, я считаю, оказали ей большую услугу.

Он отошел к своему столу, взял корзинку для писем и побросал в нее свои личные вещи. Корзину отдал дону Джулио и выпроводил его за дверь. Остальные тоже вышли за ним гуськом. Подойдя к двери последним, Джоббо обвел рукой комнату и объявил:

— Все это твое, Уистер. Все до последней мелочи. Вот только еще одно замечание: я не знаю, почему тебя зовут Вундеркиндом. В бизнесе я еще не встречал таких безголовых (…), как ты! — Он поклонился и вышел.

Постояв с минуту неподвижно, Хеллер бросился к телефону и лихорадочно стал нажимать на кнопки.

Когда на другом конце сонный голос ответил: «Алло», Хеллер выкрикнул только два слова:

— Изя! Помогите!

На следующий день, когда я лежал в постели, меня то и дело одолевал безудержный смех. Я бодрствовал всю ночь из-за разницы во времени между Турцией и Атлантик-Сити и в любом случае проспал бы все утро. Но каждый раз, когда я собирался встать, живот мне сводило от хохота, и я снова падал на подушку.

Ну и хитрец этот Джоббо Пьегаре! Надо же, какого друга я, оказывается, имел в лице этого мафиози! Меж приступами веселья я раздумывал о том, как бы мне его все-таки отблагодарить: может, послать ему чучело голубой сойки, этот козырь грабителей, установленное на золотой подставке. Или, может, убедить сенатора Шалбера представить его к награде медалью Почета Конгресса, или уговорить уполномоченного Роксентера Гробса выдвинуть его на соискание Нобелевской премии как лучшего гангстера-убийцу этого года.

Джоббо Пьегаре был настоящим хозяином. Если и когда Ломбар Хисст завладеет Землей, этот главный мошенник станет кандидатом в управленческий штат Аппарата.

Наконец, когда от смеха у меня уже заболел живот, я крикнул, чтобы мне принесли завтрак, и вскоре смеялся опять, увидев официанта с багровой щекой и Карагеза с синяками под каждым глазом. Экономка Мелахат, стоя в дверях с таким видом, будто ее изнасиловали, ломала руки и надеялась, что ее кофе на сей раз горяч, как положено. Мусеф и Торгут делали свое дело добросовестно. О, прекрасный был денек, холодный и нерадостный снаружи, но дома — приятный и веселый.

Часа в четыре я зашел в свою потайную комнату и, расчехлив видеоустановки, уселся, чтобы полюбоваться дальнейшим замешательством Хеллера и Крэк.

В Атлантик-Сити было утро. Они в великолепной спальне, в постели под балдахином из полупрозрачного материала с бантами. Должно быть, это был двухкомнатный номер для новобрачных. Вся шикарнейшая обстановка была украшена цветами.

Хеллер поднялся с постели и вошел в богато убранную гостиную. Он потянул за шнур портьеры, и обнажилось большое венецианское окно. Очевидно, номер находился на большой высоте. Из окна открывался вид на просторы холодного скучно-серого Атлантического океана. Хеллер поглядел на неторопливые мрачные волны прибоя, разбивающиеся о безлюдные пирсы с аттракционами. На пляже было несколько бедолаг, и по ветру разносился черный маслянистый дым.

Хеллер вернулся в спальню и раздвинул там портьеры: оттуда открылся вид на отрезок заброшенного приморского бульвара, где, за исключением телевизионной бригады, снимающей что-то на камеру, не было ни души.

Крэк сидела на краю постели, полуодетая, с сожалением разглядывая царапины на белом сафьяновом сапоге, вероятно, оставшиеся после скоростного спуска по желобу в прачечную. Она подняла голову и сказала:

— Им явно неизвестно, как прилично выделать кожу животных. — Она бросила сапог на пол и зашла в ванную, где занялась чисткой зубов.

— Джеттеро, они говорят о каком-то Вундеркинде. — Рот графини был полон пены. — Кто это такой?

Хеллер копался в чемодане.

— Тупоголовей его в бизнесе еще никто не встречал — прошу прощения, мисс. — Он вздохнул. — Вы бы не захотели с ним знакомиться.

Она прополоскала рот и вернулась в спальню.

— Все это поможет нам вернуться домой?

— Нам повезет, если мы не получим на этой планете пинка, от которого будем лететь домой все двадцать два световых года.

Это ее слегка потрясло. Она постояла, не сводя с него глаз, и сказала:

— Вот так штука! И вернемся как неудачники?

Я понимал, о чем она думает: эти два поддельных «королевских указа», которые она должна была держать в секрете от Хеллера, не будут действительны, если миссия провалится. Его опять станут посылать на опасные задания, думала она, и, поскольку она никто, всего лишь заключенная Замка Мрака, они не смогут пожениться.

— Вот так штука, — повторила она и стала одеваться. Хеллер все еще копался в чемодане, и вид у него был хмурый. Графиня Крэк надела свою шиншилловую куртку и меховую шапку, взяла свой бумажник и пошла из комнаты. У выхода она остановилась, обернулась и объявила:

— Я хочу повидаться с Мамми Бумп. Нам нужно обсудить много всяких дел. До скорого, дорогой. — С этим она ушла.

Вот уж о чем я меньше всего желал слышать, так это о людях, людях, людях и тряпках, тряпках, тряпках. Мне не хотелось портить себе приподнятого настроения. Я отключил ее видеоэкран. Расстроенный вид Хеллера доставлял мне чрезвычайное удовольствие.

Он прекрасно понимал, что довел себя до финансового краха. Аккуратный серый фланелевый костюм и шелковая рубашка, очевидно, далеко не соответствовали его настроению. Он достал со дна чемодана рабочий костюм из грубой бумажной ткани. Нынче для пляжа он представлял собой подходящий стиль одежды, и, возможно, Хеллер думал провести какое-то время на песке — он время от времени поглядывал в окно на холодное серое море.

Хеллер стал неторопливо одеваться. Самые последние моды мужской одежды из грубой бумажной ткани требовали, чтобы материал был порван, покрыт заплатами и жирными пятнами, как настоящая рабочая одежда. И сейчас Хеллер был, возможно, одет по последнему крику пляжной моды — боги, разве он не походил на бедолагу оборванца, когда глядел на себя в зеркало!