Читаем без скачивания Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

На всю дорогу до Жориного дома ушло не меньше получаса. Он, как и предполагалось, меня так рано не ждал. И тут я его вполне понимал: как и любому нормальному человеку, ему хотелось подольше понежиться в постели и забыть обо всех рабочих проблемах хотя бы в выходной день. Нажимая на кнопку звонка, я злорадно представил, как недовольно он ворчит, покидая тёплые объятия своей супруги Надежды, как гневно нервничает, наспех одеваясь и приближаясь к двери. Наверняка, та трель соловья, которой громко разливался звонок, произвела на Жору не более приятное воздействие, чем карканье старого одинокого ворона за городом на пустыре.

Из-за двери показалось его заспанное помятое лицо и взъерошенные, словно после урагана, рыжие волосы.

— А, это ты? Привет, заходи. — С недовольным ворчанием Половник пропустил меня к себе в прихожую.

Своим убранством квартира Жоры мало чем отличалась от моей. Такие же неказистые обои, дешёвая мебель и простая безвкусная обстановка. Даже стёртый запах воздуха внутри помещения был чем-то подобен.

Из соседней комнаты выглянула ещё больше опухшая ото сна Надежда — невысокая белокурая Жорина супруга, особа, которая вечно была недовольна моими появлениями в их скромной обители. Я не имел ни малейшего понятия, чем мотивировалась подобная ее неприязнь, — мы ведь никогда не пили безбожно водку, не бродяжничали по ночам по городу до самой утренней зари, — обычно просто сидели на кухне, пили кофе и общались. Наверное, Надежда относилась как раз к тем немногим женщинам, которым я просто хронически не нравился, как мужчина. Что тут можно было еще придумать?

— Привет, Андрей, — неприветливо выдавила из себя она и, не дождавшись от меня ответа, снова скрылась в комнате.

Обои супруги были одеты в одинаковые голубые махровые халаты, которые кто-то из гостей подарил им ещё в день их свадьбы. После того всегда в те редкие моменты, когда я по какой-либо причине посещал Жору на дому, он был одет именно в этот халат, — видно, в данном обычае, как и в некоторых других, достаточно ярко проявлялась прихоть его жены.

Я разулся, снял кепку и зашёл следом за товарищем на кухню, где он уже ставил чайник на газовую конфорку.

— Почему так рано? — всё ещё продолжая зевать спросил Жора. — Я думал, ты только к обеду подойдёшь.

— Кто рано встает, тому Бог нальет, — перекрутил я известную пословицу. — Иногда приходиться спешить, — как говорится, труба зовёт.

— Ты извини, тогда в редакции нам нормально побеседовать не удалось.

— Пустое. — Я присел на мягкий низенький стульчик и вальяжно облокотился спиной об стену. — Работа есть работа. Это ты меня прости, что так рано пришёл. Просто побоялся, что позже могу тебя не застать дома, — мало ли, куда еще тебя вызовут. Ведь твоё же время, насколько мне известно, тебе не принадлежит. Ты собрал, что я просил, или мне ещё подождать пару дней?

— Обижаешь. — Жора демонстративно воткнул в рот сигарету и поднёс к ней пламя зажигалку. — Конечно же, всё собрал. Когда это такое было, чтобы я что-то пообещал и не выполнил? А ты курить так и не начал?

— Да нет, Бог миловал, — улыбнулся я.

— Ну и молодец. Посмотри за чайником, я сейчас…

Он аккуратно положил дымящуюся сигарету поверх пепельницы и спешно вышел из кухни. Оставшись один, я немного поёрзал на стуле, встал и приблизился к выходящему во двор окну. С высоты восьмого этажа люди, суетливо шныряющие по укрытому белой пеленой широкому пространству, казались маленькими беззащитными амёбами под микроскопом. Страшно было представить, что любого из них могли буквально в следующую же минуту ни с того, ни с сего обидеть, — избить, ограбить, и даже вполне реально лишить жизни. Навязчивая мысль о смерти предательской змеёй снова насильно вползла мне в голову…

Чайник требовательно засвистел, отвлекая меня от раздумий. Я поспешил снять его с газовой конфорки и отставил в сторону. Жора вернулся на кухню буквально через пару минут, держа в руках несколько скрепленных между собой распечатанных на компьютере листов бумаги.

— Вот это и есть досье на нужного тебе человека, — не без излишней гордости заявил он, ложа листы передо мной на стол. — Может, хоть сейчас объяснишь, зачем они тебе вдруг так срочно понадобились?

— Вообще-то, объяснить могу, — ответил я. — Только, если можно, не буду. Во всяком случае, не сейчас. Пройдет некоторое время, и ты обязательно все узнаешь. Не обижайся, просто моё дело чересчур уж конфиденциальное. Я не хочу, чтобы человеку, если он окажется ни в чём ни перед кем не виновен, был принесён вред.

— Ты думаешь, я смогу его принести?

— Не я так думаю, а так ведь оно есть на самом деле. Работа у тебя такая, уж извини за прямолинейность.

— В принципе, ты прав, — без малейшей капли обиды задумчиво сказал Жора. — Сам себя за это не люблю иногда. Но что поделать, — хлеб журналиста не каждому по вкусу. Если вдруг что раскопаю, — то спасения не будет никому. Распеку по полной программе, не взирая на личности. А вообще-то формулировка «ни в чём ни перед кем не виновен» к политикам нашим подходит меньше всего. У каждого из них рыльце в пушку, так что жалеть их особо не стоит. Да что тебе объяснять, небось, знаешь насчет этих дел куда больше, чем я.

— Толком мне ещё, Жора, ничего не известно, — с некоторым смешком в голосе заявил я, — потому и приходится скрывать от тебя кое-какую информацию. Но обещаю, как только проясниться в моей затее что-то конкретное, — ты об этом узнаешь первым.

— Не сомневаюсь, — тактично заметил Жора. — Думаешь, будь оно иначе, я бы тебе помог? Черта с два! Потому и иду навстречу, что уверен в твоей порядочности и честности. Только один единственный совет, — слишком уж там не зарывайся. С этими людьми играть довольно опасно. Правила у них слишком уж жесткие, — можно сильно пострадать, если не думать о своей безопасности.

— Постараюсь быть бдительным. — Я сгрёб бумаги со стола и, аккуратно сложив их, сунул себе за пазуху. — Конечно, лучше всего было бы, чтобы я ошибался, и никакой сенсации ты от меня не получил.

— Скорее всего, оно так и будет, — не глядя в мою сторону, уверенно произнёс Жора. — Чайку с нами попьёшь?

— Нет, спасибо, сейчас как-то неохота. Лучше пойду домой.

Распивать чаи в одной компанией с его супругой у меня никогда не было большого желания. Одного ее зловещего взгляда из дверей комнаты оказалось достаточно для того, чтобы я почувствовал себя здесь нежеланным гостем.

— Вот так всегда, встретишься с другом, и, кроме как о делах, больше с ним и поговорить не о чем, — несколько разочаровано сказал Жора.

— Как-нибудь в следующий раз, — подзадорил его я. — Придём вместе с Татьяной и коньячком, пообщаемся вечером.

— От тебя дождёшься! Уже, почитай, полгода коньяками поишь, никак напиться не получается!

— Ну, если сказал, приду, значит приду, — убеждённо произнёс я и, сделав виноватое выражение лица, добавил гнусавым голосом из известного кинофильма:- Честное благородное слово.

Жора провёл меня до самой двери и протянул руку на прощание. Я крепко её пожал и уже с лестницы громко крикнул:

— До свидания, Надя!

Ответа из глубины квартиры не последовало, из чего следовало, что женщина наверняка была увлечена чем-то более серьёзным, чем внимание к моей отвратительной персоне…

Добравшись на метро домой, я спешно разделся, на скорую руку сварил себе кофе и лихорадочно разложил в кухне на столе принесённые от Жоры бумаги. К сожалению, прочитать не удалось ни единой строки.

Неожиданный звонок в дверь застал меня, если можно так сказать, врасплох. Если это Татьяна пришла мириться, в чем я, естественно, очень сомневался, то визит её был как нельзя не кстати. Будь за дверью она или кто-то иной, — видеть этого человека мне в равной степени не хотелось. В душе появилось желание на несколько минут затаить дыхание и дождаться, когда посетитель еще дважды или трижды позвонит, поймет, что никого дома нет, и, не солоно хлебавши, уберётся восвояси. Мои глаза несколько растерянно блуждали по стенам и потолку, будто бы выискивая там след от замурованного клада.

В дверь позвонили повторно, причём звонок звучал так настойчиво, что мне пришлось трепетно дёрнуться и неуклюже перекинуть табуретку. Грохот наверняка был услышан по ту сторону двери. Ещё раз оглянувшись по сторонам, я наспех сложил бумаги в одну стопку, набросил на них висевшее на спинке стула кухонное полотенце и галопом помчался в прихожую открывать.

На пороге собственной персоной стоял ни кто иной, как капитан Виктор Иванович Харченко. Как обычно, он был без головного убора, одетый в неизменное кожаное пальто и закутанный в длинный шерстяной шарф.

— Здравствуйте, Андрей Николаевич, — любезно поприветствовал меня он несколько охрипшим голосом.

— Доброе утро. — Ничуть не скрывая своего удивления, я отошёл в сторону и жестом пригласил его в квартиру. — Давненько что-то мы с вами не виделись. Уже как-то и соскучиться успел.