Читаем без скачивания Винодел - Алан Джекобсон

Заголовок гласил: «Давильщики винограда ликуют в округе Напа».

Что-что?

Он прочел параграф-вводку. Там было написано о какой-то компании, запускавшей новый слабоалкогольный напиток из местного винограда. Возрождение винного кулера — смеси разбавленного вина и фруктового сока…

Сжав правую руку в кулак, он с трудом сдержался, чтобы не разнести монитор. Но это привлекло бы внимание владельцев. А также, не исключено, полиции.

Превозмогая гнев, он поднес кулак ко рту и впился в него зубами. Он ждал, пока волна схлынет. Наконец он смог снова взглянуть на экран спокойно. Наверное, он что-то упустил. Зачем им было размещать эту статью, если там не говорилось ни слова о его требованиях?

Он прочел всю статью в поисках скрытого послания — и таки нашел его. Карен Вейл, маркетинговый и рекламный директор компании, говорила следующее: «Мы долго думали, как лучше запустить наш новый продукт. К сожалению, мы не смогли выполнить некоторые условия, предъявленные нам. Однако мы готовы к сотрудничеству с местными управленцами и хотим выразить им свое уважение. Это, безусловно, очень одаренные люди. Осталось только прийти к взаимовыгодному соглашению. Все заинтересованные лица могут связаться со мной по адресу [email protected]».

Мэйфилд отключился, встал и на негнущихся ногах пошел к машине. Он должен уйти. Уже в дороге он сунул руку под сиденье, вытащил кейс и раскрыл его. В мягких бархатных гнездах сверкали ножи. Они лежали лезвиями книзу, готовые к употреблению.

Он давно наметил новую жертву и установил дату убийства, до которой оставалась еще неделя. Но сейчас это произвело бы необходимый драматический эффект и, более того, подействовало на Карен Вейл — агента ФБР и «маркетингового и рекламного директора». Ему нравилось воздействовать на людей — как в буквальном смысле, так и в переносном.

Он прижался к обочине, пропуская поток автомобилей. Туристы и винные гурманы спешили навстречу развлечениям.

«Уж я-то вас развлеку, можете не сомневаться».

Мэйфилд достал из кармана одноразовый сотовый телефон, включил его и дождался, пока он найдет сеть. И тогда уже приступил…

Сунув телефон в карман, он дернул рычаг переключения скоростей и снова выехал на трассу. «Я тоже занимаюсь рекламой, агент Вейл. Я рекламирую свои услуги, свои произведения. Так что будь готова: рано или поздно ты захочешь мне угодить. Ты поймешь это сама. Выбора не останется».

Потянувшись к кейсу, он вытащил нож и поднес лезвие к лицу. Яркое солнце отражалось от безупречно гладкого хрома.

«Попробуй-ка это прорекламировать, агент Вейл».

После обеда Вейл и Диксон не оставалось ничего другого, кроме как ждать реакции НЕПО. Она могла последовать в любой форме — в виде электронного письма, телефонного звонка в управление шерифа, как угодно.

— Я повезу тебя по Силверадо Трэйл, — сказала Диксон. — Очень живописная дорога.

Пока за окном проносились знаменитые винодельни, Диксон изображала из себя экскурсовода. К примеру, «виноградник Хагафен» — это «кошерный виноградник, завоевавший множество наград на международных конкурсах»; владельцы «Регуши» сумели «одурачить федералов и торговали из-под полы во времена сухого закона»; слева «вы можете увидеть виноградники семьи Балдаччи. Они основали свой промысел еще девяносто лет назад и с тех пор производят лучшее каберне в…»

— Роксана, уже двадцать четыре минуты первого.

— Я просто пытаюсь тебя отвлечь.

Положив локоть на опущенное стекло, Вейл с тревогой потерла лоб.

— Он уже прочел.

— Скорее всего, — сказала Диксон. Они проехали мимо угодий Балдаччи. — Как ты думаешь, как он теперь поступит?

— Думаю, он уже знает, что в управлении теперь следят за входом и вестибюлями. Знает, что его ищут. Будем надеяться, что он напишет мне по электронной почте.

Как раз в этот миг «блэкберри» на поясе у Вейл призывно просигналил. Она вытащила устройство из футляра.

— Он прислал мне сообщение.

— Сообщение? — удивилась Диксон. — Но ты же не указывала свой номер!

Вейл не сводила глаз с экрана. На лбу у нее от волнения проступили капли пота.

— Не знаю, — услышала она свой голос словно со стороны. Она действительно не знала, и над этим придется хорошенько подумать. Впрочем, в данный момент ее больше волновал текст сообщения.

Она закрыла глаза.

— Он пишет, что мы ослушались его, и новая жертва появится в ближайшие пару часов. Пишет, чтобы мы готовились к сюрпризу.

— Не люблю я сюрпризов! — вздохнула Диксон.

Вейл не ответила. Ее захлестнул ураган эмоций — ярость, вина, отчаяние.

— Мы сознательно шли на риск, — сказала Диксон. — Ты не в ответе за поступки этого психопата.

— Разумом я это понимаю и по-прежнему считаю, что мы поступили правильно. Но при взгляде на изувеченное женское тело мне придется задаться вопросом: неужели этого нельзя было избежать? Какая доля ответственности лежит на мне?

— Чувство вины. Это профессиональное, наверное. Такой себе бонус.

Вейл откинулась на спинку кресла. Она представила, как убийца выслеживает жертву. Если он человек дотошный — а в этом сомневаться не приходилось, — то новую жертву выбрал заранее. Возможно, он следовал за ней по пятам, дожидаясь повода к нападению. И она дала ему повод.

Да, душевные муки — это ее профессиональное заболевание. Вейл знала, что идет на риск. Но, чтобы не терять квалификации, она обязана была уверять себя, что поступила правильно, что поимка преступника, предотвращение его дальнейших злодеяний важнее, чем эта конкретная смерть.

Это не помогало. И ей не оставалось ничего иного, кроме как ждать звонка.

Звонок раздался ровно три часа спустя. Брикс разослал сообщение всем членам опергруппы, и оно было в равной степени лаконичным и устрашающим: «Новая жертва. Встречаемся».

Далее шел адрес.

Диксон доехала, не превышая допустимую скорость, туда за десять минут: Вейл настояла, чтобы они держались в тени, хотя ей самой хотелось утопить педаль газа.

Они подъехали к винограднику «Кривой дуб», и Вейл заметила на парковке много служебных машин без опознавательных знаков. Даже Люго приехал на обычном ванильном «Шевроле Импала». Вейл и Диксон прошли между автомобилями, отыскивая взглядами коллег, но те столпились в отдалении, в ухоженных зарослях винограда, и рассматривали что-то, не видимое с такого расстояния. Вейл предположила, что они смотрят на труп.

Но она не была готова увидеть то, что предстало ее взгляду.

Вейл стояла неподвижно, пытаясь обработать новую информацию. Но как она ни старалась сосредоточиться, мысли разбегались.

«Ну же, Карен. Все на тебя смотрят. Все ждут от тебя ответов. Но у меня ответов нет!»

— Карен, — снова сказал Брикс.

Его голос донесся словно бы издалека. Кто-то притронулся к ее плечу.

— Карен, в чем дело?

Вейл не могла оторвать глаз от трупа. Это был мужчина. На его правой ноге не было ни обуви, ни носка, а со второго пальца был сорван ноготь.

Вейл опустилась на колени. Она хотела оттянуть время и попытаться разобраться, что же, черт возьми, случилось.

— Судмедэксперты? — спросила она.

— Уже едут, — ответил Люго.

— Этот труп… Это же труп мужчины, — пробормотал Брикс.

— Да, я поняла. Спасибо, что отметили.

В голове никак не прояснялось. Надо было сосредоточиться.

«Посмотри на труп. Распознай ритуалы».

Она мысленно проставляла галочки. Ноготь на правой стопе сорван. Грудь — вернее, то, что было бы грудью у женщины, — срезана. Кровоподтеки на шее — стало быть, они должны обнаружить раздавленную трахею. Связь с предыдущими убийствами налицо: о ногте знали только ее коллеги-оперативники. И патологоанатом.

— Связь налицо, — сказала Вейл вслух в надежде, что это приведет ее к логическому заключению. — Ноготь, и… грудь, и способ убийства. Думаю, трахея таки раздавлена. Как и прежде.

— Но раньше это были женщины, — сказал Брикс.

Вейл едва сдержалась, чтобы не нагрубить в ответ. Брикс просто хотел получить ответы, а злилась она только на себя — на свою неспособность проанализировать ситуацию.

Все стояли вокруг тела, устремив взгляды на нее.

— Я не знаю, — наконец призналась она. — Я не понимаю.

У всех присутствующих, казалось, одновременно опустились плечи. А может, она просто проецировала свое ощущение несостоятельности на них. Может, она просто вообразила их разочарование. Может, она возомнила о себе невесть что, а они никогда ей и не доверяли. Это были профессионалы. Копы, следователи. Они свое дело знали.

Но с серийными убийствами они не сталкивались. Такое произошло на их памяти впервые.