Читаем без скачивания Слово наемника - Евгений Шалашов

— Рассказывай, — предложил я.

— А чё рассказывать? — удивился парень, тараща и без того выпуклые глазенки. — Ты бы хоть спросил — чё надо?

— Кто тебя нанял, зачем.

— Кто нанял, что за люди — не знаю. Видно, что важные господа. Сказали — найти наемника Артакса и привести на встречу.

— Привести?!

— Ну пригласить, — нехотя поправился он.

— Так приглашал бы. Зачем же подкрадываться?

— По привычке, — потупил он глазенки.

— Вор? — поинтересовался я. Глянул на незнакомца еще раз — нет, на вора не похож. — Если не вор, то либо полицейский, либо стражник. Так? Привык, наверное, что любой бюргер перед тобой на цыпках стоит…

— Н-ну… — замялся мордастый и признался: — Не вор я.

— А что дальше?

— Дальше я должен привести тебя на улицу Вольных ветров, в гостиницу «Кошка с котятами». Господа целый этаж сняли и вход отдельный. Пойдем, — сделал парень попытку подняться. — Тебя там ждут.

— А зачем мне туда идти?

— Я же говорю — господа важные, хотят наемника Артакса увидеть.

— Так и пусть хотят. Мне-то что за дело? — пожал я плечами. — Им надо — пусть и идут.

— Слушай, они же оч-чень важные! — вытаращился парень. — Они к наемнику не пойдут!

— Ну не пойдут, так и хрен с ними. Им я нужен, а они мне в данный момент не нужны, — хмыкнул я, кивая гнедому — пора, мол, в путь-дорогу.

Парень зачем-то попытался остановить меня. Пришлось ткнуть его рукояткой кинжала. Тычок вообще-то безвредный для здоровья, но чувствительный… Имеет еще и другую особенность — помогает от запора!

Я не услышал ничего интересного для себя. То, что парень не знает нанимателя, — вранье. Прекрасно знает. Можно бы порасспросить с «пристрастием», тогда бы мордастый рассказал все, что знал и о чем догадывался… Но — зачем? Я уже сам понял, кто его нанял, и примерно догадывался зачем…

Вспомнив, откуда знакома курносая морда, стало легче. М-да, везет мне на встречи с обиженными… Как подумаю о покойном старшине кузнецов — начинали ныть ребра, а на губах появлялся соленый привкус крови.

Ночь прошла спокойно. Солома оказалась жестковата — кукурузная, но спать можно. Крысы хоть и пищали по углам, и носились по камере, как сумасшедшие, но спать не мешали. Утром меня разбудили, принесли еду — скромную, но вполне приличную — тушеную фасоль, сыр, кусок хлеба и воду. Мяса, понятное дело, не было. Не то постный день нынче, не то разносолов узникам не полагается.

Когда я перекусил и слегка повеселел, в подвал вошел посетитель в мантии и с цепью, на которой висел знак с гербом города. Если не ошибаюсь, это был второй бургомистр, ведавший купечеством. Помнится, во время осады он показал себя неплохо. Жаль лишь, что я имя вспомнить не смог. Наверняка его мне представляли, но не было случая пересечься. Иначе — запомнил бы.

Второй бургомистр подождал, пока стражник укрепит факел, выйдет, и лишь тогда вежливо поклонился:

— Доброе утро, господин Артакс. Вы меня не забыли?

— Конечно нет, — отозвался я, силясь припомнить, как же его зовут? Первый бургомистр был Лабстерман, третий Кауфман. А второй? Какой-нибудь — Фогельман, Фишман… Нет, не помню!

— Меня зовут Циммель, — улыбнулся второй бургомистр одними губами. — Герр Циммель, — уточнил он. — Я являюсь главным хранителем учетных бюргерских книг, регулирующих дополнения и изменения в городском законодательстве.

— А, точно, — кивнул я, припоминая рассказ Уты. — Второй бургомистр — хранитель законов!

— Отрадно, что вы разбираетесь в структуре управления городом, — порадовался за меня Циммель. — Правильно, я хранитель законов и заодно рассматриваю уголовные преступления, совершенные в пределах Ульбурга, выношу решения в судебных заседаниях. Вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Господин Лабстерман сообщил, что убита фрау Ута Лайнс, вдова, — осторожно ответил я.

— Убита фрау фон Артакс, — наставительно приподнял палец Циммель. — И вас, Артакс, обвиняют в убийстве вашей супруги. Фрау Ута официально является вашей женой… вдовой, извините. Я смотрел документы — все оформлено надлежащим порядком. Между прочим, вам лучше строить свою защиту исходя из того, что фрау Ута была вашей законной женой. Убийство из ревности может стать смягчающим обстоятельством.

— А что, я должен защищать себя сам? — слегка удивился я.

— Разумеется, — пожал плечами Циммель. — Вы не являетесь членом городской общины, не платите налоги в городскую казну. Соответственно, вам не положен адвокат, получающий жалованье из городской казны. Вы должны доказывать свою невиновность сами.

— Любопытно. Доказывать невиновность должен сам обвиняемый… — в задумчивости обронил я. — А как же praesumptio innocentiae?[5]

— Что вы сказали? — поинтересовался Циммель. — Это на каком языке? На угорском?

— Да так, ничего особенного, — грустно улыбнулся я.

Интересный хранитель законов! Не знает формулы, лежащей в основе имперского права, доставшегося нам от Старой империи.

— Не волнуйтесь, Артакс, — приободрил меня бургомистр. — Я рассмотрел столько дел об убийствах, что обещаю вам самое справедливое расследование. Все свидетели со стороны обвинения будут допрошены со всем пристрастием.

— А кто у нас обвинитель? — поинтересовался я.

— Обвинителем выступает господин Лабстерман — первый бургомистр.

— Стало быть, первый бургомистр — обвинитель, второй — судья, а в чём роль третьего?

— Господин Кауфман обычно является защитником, — любезно сообщил Циммель. — Но в вашем случае он будет сидеть в составе Городского совета. Кстати, решение будут принимать именно члены совета.

— Не понял… — удивился я. — В чем же тогда роль судьи?

— Городской совет принимает решение о вашей виновности как таковой. Я же выношу приговор.

— Вон оно как! — хмыкнул я.

— Именно! — просиял Циммель. — Наш городской суд является самым лучшим в землях Анхальд-Саксонии. Справедливое наказание — вот наш девиз!

— Что же, благодарю вас за заботу, — поклонился я настолько низко, насколько позволяли кандалы.

С этими словами я развернулся и пошел вглубь своей клетки, намереваясь прилечь на солому. К слову — довольно свежую! Кажется, изрядно удивил этим Циммеля.

— Господин Артакс, а разве вас не интересует, какое наказание вас ждет? — бросил он мне в спину.

— Нет, — отозвался я, пытаясь зарыться в солому. — Думаю, что смертная казнь. Или смертная казнь не распространяется на «небюргеров»?

— Почему же? — слегка обиделся второй бургомистр. — Проживающие в городе Ульбурге и не внесенные в бюргерскую книгу пользуются теми же правами, что и горожане. Ну почти всеми… Но у них — и у вас в том числе, есть право на смертную казнь и право быть похороненным на кладбище.

Тут мне почему-то стало весело… Хорошенькие у меня права.

Циммель обиделся всерьез.

— Вы зря смеетесь, — набычился он. — Если вас казнят и похоронят на городском кладбище, наш патер отслужит заупокойную мессу. Вы даже можете попасть в чистилище. Жаль, что имущество вашей бывшей жены отойдет ее родственникам.

— Почему?

— Если бы имущество оказалось вымороченным — то есть если бы у фрау фон Артакс не нашлось бы наследников, оно перешло бы в собственность города, — любезно объяснил Циммель. — В этом случае городской магистрат направил бы часть средств на искупление ваших грехов. Мессы, отслуженные в храме, позволили бы вашей душе попасть в рай.

— Кстати, герр Циммель, — заинтересовался я. — А кому отойдет имущество Уты?

— Разумеется, ее сестрам — фрейлейн Эльзе и фрейлейн Гертруде. Разве вы с ними незнакомы?

— Конечно, знаком, — кивнул я. — Но если я не ошибаюсь, одна из сестер проживала при гостинице, а вторая на ферме?

— Обе сестры в ночь убийства находились в деревне. Утром, после того как старый Август принес известие об убийстве фрау Уты, магистрат отправил в деревню посыльного.

— И Август же назвал вам имя убийцы? — поинтересовался я.

— А вот об этом, господин Артакс, мы будем говорить во время судебного заседания, — важно кивнул Циммель, погладил свою цепь и пошел к выходу. Остановившись — словно бы что-то вспомнив, сказал: — Судебное заседание начнется сразу же после похорон фрау Уты. Вы не хотите присутствовать на похоронах?

— Хочу, — отозвался я.

— Странно, — удивился второй бургомистр. — Убийца желает попасть на похороны своей жертвы? Увы, вас не допустят туда.

— А зачем же вы спрашивали? И почему вы считаете меня убийцей?