Читаем без скачивания Сыновья волка - Барбара Майклз

Слова его, как острый нож, обрезали ту единственную нить надежды, которая удерживала меня на краю пропасти. Оказывается, его низость и злодейство были реальны, имели практическую и очень вескую причину. Невозможно удержать и уговорить его.

Одним мощным движением рук он послал вперед коляску, прямо на меня, но я повернулась и выбежала, захлопнув за собой дверь. Он не преследовал меня. Зачем столько хлопот, зачем утруждать себя? Все, что ему надо, – только подождать, и, без сомнения, его чудовищное самолюбие говорило, что ждать придется недолго.

Я подошла к окну и увидела, как из дома вышел Уильям. Он подошел к Адаму и принялся что-то говорить ему, а старик все время кивал. Уильям... Как много ему известно о тайных делах мистера Вольфсона? Он был правой рукой хозяина, и все же я подозревала, что Уильям слишком умен, чтобы позволить себе быть замешанным в грязном деле. Но в таком случае могу ли я обратиться к дворецкому за помощью? Я смотрела на его негнущуюся спину, невозмутимое лицо и решила – нет. Уильям, возможно, и поверит мне, но не станет помогать. Мне некому довериться. С этой неприятной истиной я столкнулась лицом к лицу. Но по какой-то странной причине это возымело обратный эффект, придав мне уверенности. Если я не могу никому довериться, я должна полагаться только на себя. Надо бежать из этого дома. Это самый первый и необходимый шаг. Потом я разыщу Аду. Мы попытаемся добраться до Миддлхема. Если Дэвид там – я знаю, у него там живет тетка, – он позаботится об Аде. С какой бы радостью теперь я вручила ее ему!

Я ясно вижу сейчас все маленькие странности, случайности, которые прежде игнорировала или неправильно истолковывала. Цыгане не были орудием Дэвида – они действовали по приказу Вольфсона. Ведь он столько раз твердил мне снова и снова о том, что они зависят от него! Дэвиду, наверное, удалось подслушать разговор о заговоре, когда он посещал табор, примирение с родней, очевидно, состоялось нарочно, вызванное этими подозрениями. Не он один не доверял Вольфсону. Подумать только, ведь вся округа боялась его, испытывала темный страх перед ним, пока я витала в облаках, убаюканная его лестью. Хозяин гостиницы в Миддлхеме и его робкая дочь, старый Доддс, который съежился, чтобы в него не попало монетой, брошенной рукой Вольфа. Они все боятся его и имеют на то причины. Один Бог знает, какую жестокость он допускал и какое давление оказывал на них.

Но если мы даже доберемся до Миддлхема, то вряд ли получим там укрытие. Вся деревня так запугана Вольфом, что, если он выедет на площадь и потребует выдать своих сбежавших подопечных, они это сделают. Кстати, с этой площади каждый день отправляется в Йорк карета. Если бы мы могли сесть в нее! А уж в большой северной столице наверняка найдутся люди, которые предоставят нам убежище. Есть же закон в нашей просвещенной Англии против зла, замышляемого против невинных.

В романах, которые я читала, тайком беря их из библиотеки, все героини, которым угрожает опасность, бегут из замка ночью. Это плохой выбор, ведь ночью все двери заперты на засовы и замки, караульные не спят, и любое движение вызовет подозрение. А ведь есть еще собаки!

Итак, я должна бежать днем, как только представится удобный случай. А пока надо собрать вещи – теплый плащ, прочные тяжелые ботинки и пару украшений – и, конечно, мой дневник. Я не могу позволить Вольфсону найти его! Но сначала я взломаю дверь в комнату Ады. У нее должны быть деньги.

Позже

Успех! Я умелый вор. Маленькое приключение подняло мой дух, это хороший знак.

Все оказалось просто. Как глупо было с моей стороны не подумать об этом раньше. Ключ от моей двери подошел к двери, соединяющей наши комнаты. И сразу отрезвила мысль – другие ключи могли подойти точно так же и к моему замку. Надо уходить скорее.

Я сидела около одного из окон в комнате Ады. Это был прекрасный пункт наблюдения. Несколько минут назад к входу подкатила карета. Из нее вышел человек, который был похож на клерка адвокатской конторы или мелкого брокера. Его тотчас принял хозяин, и они заперлись в библиотеке.

У меня возникло искушение поговорить с приезжим, но, скорее всего, он сочтет меня безумной или обратится к моему опекуну за разъяснением. Я должна помнить – никому нельзя верить.

Я нашла жемчуг Ады и около трех фунтов. Это уже кое-что, но мало для солидного подкупа. Если бы у меня было пятьдесят фунтов и лошадь, я бы уверилась в успехе. Почти все вещи сестры на месте. Нет серого шерстяного платья и собольей накидки. По крайней мере, она тепло одета. Не могу сказать, что еще исчезло. Возможно, кое-что из белья.

Наконец-то гость уходит! Он повернулся, держа шляпу в руке, и с кем-то говорит. Да, это Вольфсон собственной персоной. Выехал в своей коляске. Карета на Йорк из Миддлхема отбывает в семь, скорее всего, клерк торопится туда. А вот и Уильям. Вольфсон с ним говорит. Не может быть... Не смею надеяться. Уильям входит в дом за своим хозяином. С трудом верю, но это так. Уильям приказывает подать экипаж. Я вижу, как выводят гнедых. И карета подъезжает из-за угла к подъезду.

Он уже здесь, Вольфсон, в своей коляске, на нем теплый плащ с накидкой и цилиндр. Руки в перчатках крутят колеса коляски, и грум расстегивает скат, чтобы хозяин въехал на свое место в экипаж. Собаки с ним, я даже подалась назад, увидев их, и в это мгновение Вольфсон обернулся и взглянул прямо на окна, за которыми я прячусь. Его глаза! Мне захотелось упасть на пол, чтобы там укрыться от этого взгляда. Наконец он отвернулся, и мое дыхание стало выравниваться. Он отъезжает, торопится, я никогда не видела раньше, чтобы он использовал кнут, но лошади, по-видимому, хорошо с ним знакомы. Теперь у меня есть шанс – пока я совсем не пала духом.

Той ночью

Все прошло, свершилось и закопчено. Я испытываю слабое утешение – конец усилиям, которые оказались выше моих возможностей и сил. Ведь я всего лишь «только женщина». А он – он больше, чем любой мужчина.

Великий побег начался достаточно гладко. Я спустилась вниз тепло одетая, в плащ с капюшоном, как будто для послеобеденной прогулки. Я все еще думала о деньгах, которых у меня было недостаточно, когда внезапно меня озарило, что кабинет мистера Вольфсона открыт. И пуст. У него там были деньги, я часто видела их – в жестяной коробке с замком. Мелкая наличность для домашних расходов. Я чувствовала, что способна взломать жестянку голыми руками.

Пригодилась кочерга; один сильный удар – и замок сломан. В коробке лежала кучка банкнотов и серебро. Я засунула их в свой ридикюль и уже собралась бежать, как мысль о том, что надо скрыть следы своего взлома, меня остановила. Сломанная жестяная коробка для денег на каминной полке едва ли останется незамеченной. Я сунула ее обратно в ящик стола. И тут увидела на дне ящика письмо, скрытое ранее под коробкой. Письмо длинное, на жесткой бумаге с красной восковой печатью, адресованное на мое имя – мисс Харриет Бартон. В какой-то сумасшедший миг я подумала, что это послание от Вольфсона, что он предвидел мои действия и оставил язвительное, обвинительное письмо, потому что обо всем уже знал заранее. Но тут же увидела, что это не его почерк, небрежный, черными чернилами, а скорее женский, узкие наклонные буквы казались знакомыми, но не пугали. Подняв письмо, я увидела кое-что еще. Печать была сломана.