Читаем без скачивания Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации. - Владимир Орлов

В конце жизни мыслитель разошелся во взглядах с бывшими соратниками. Он доказывал, что владение собственностью, работа на государственных должностях, участие в войнах не противоречат духу Евангелия. За это «литовские братья» отлучили Будного от своей общины.

Он вынужден был оставить Лосск, жил у разных случайных меценатов и в 1593 году в белорусском местечке Вишнево встретил свою смерть.

В Несвиже сохранилось здание, где размещалась типография Сымона Будного. Невдалеке от него воздвигнут памятник выдающемуся гуманисту и просветителю.

Войско Ивана Грозного захватило Полоцк

Шла Инфлянтская война (в российской историографии она известна как Ливонская). Стрельцы московских воевод топтали Беларусь, несли на ее землю смерть и мучения. Москва готовилась к большому походу. Иван Грозный мечтал о захвате Полоцка — крупнейшего и богатейшего города нашей страны.

В русской литературе существует давняя традиция идеализации Ивана IV. Его называют выдающимся дипломатом, философом, талантливым писателем. По понятным причинам эта тенденция успешно развивалась в годы сталинщины.

В бестселлере того времени — романе В. Костылева «Иван Грозный» царьбатюшка верно служит народу, ложится спать и встает с одной заботой — «как служить Богу и как истреблять врагов России». Подобные басни опровергают видные представители российской исторической науки. Н. Костомаров называл Ивана IV «чудовищем, которое лжет в каждом слове», а В. Ключевский — «зверем от рождения». С детства он имел садистские склонности: любил наблюдать, к пример как умирают в мучениях сброшенные им с высоких кремлевских крыш товарищи его игр. С годами садизм стал у царя жизненной потребностью: он собственноручно убивал бывших друзей, лишил жизни сына. Европа видела в не деспота, равного которому не было ни Старом, ни в Новом свете.

Кровавая тирания наполнила стран доносчиками и палачами. Русский на циональный характер получил в т времена мощнейшую прививку монархизма и великодержавности. Имени этот московский властитель оставил России в наследство уже полностью сформированное азиатское самодержавие, основанное на терроре против соб ственного народа. Не Грозным, а Ужасным называли его на захваченных землях.

Иван IV лично возглавил полоцкий поход. Если верить московским писцам царь вел 200 тысяч конницы, 60 тысяч пехоты и 80 тысяч обозных. Историки считают такие цифры сильно завышенными и соглашаются на 60 тысяч воинов, но и это была огромная сила. Войско имело на вооружении 200 пушек, в том числе четыре большие стенобитные и 36 камне- и огне-метальных. Пушки, порох и другое воинское снаряжение тащила на себе целая вспомогательная армия — 40 тысяч «черных людей». 31 января 1563 года эта орда остановилась на двинских берегах. Перед ней лежала главная твердыня Великого Княжества — город с девятибашенным замком, с двенадцатью монастырями и восемнадцатью храмами.

Совсем небольшой по сравнению с неприятелем гарнизон сдаваться тем не менее не собирался. Полочане даже устроили ночную вылазку с целью отбить у врага артиллерию. Защитники города могли бы выдержать длительную осаду, если бы не ошибки полоцкого воеводы Станислава Давойны.

Первый раз он просчитался, отправив из Полоцка — чтобы уменьшить число едоков — две тысячи крестьян, которые укрепляли стены. Царские люди изловили их и заставили показать лесные ямы с городскими запасами хлеба. Второй раз Давойна ошибся, когда отвел защитников в замок и поджег острог с посадами. Под прикрытием густого дыма стрельцы ворвались в город и перетащили туда пушки. В тот день пленниками стали 11 тысяч окрестных крестьян, укрывавшихся от захватчиков за полоцкими стенами. Вражеская артиллерия уже могла стрелять по замку прямой наводкой. Кроме того, московиты подвели подкоп и взорвали большой пороховой заряд, в результате чего выгорело триста саженей стены. Тем временем московское воинство опустошало Придвинье, выжигая от Диены до Дриссы деревню за деревней.

14 февраля царь приказал бить из огненных пушек, и за пять часов до рассвета крепость загорелась. После седьмого вражеского штурма воевода Давойна с депутацией в составе полоцкого епископа Арсения и лучших людей от шляхты вышел из замка и попросил пощады.

Полоцкая шляхта и пятьсот коронных рыцарей отказались сдаваться и оборонялись еще несколько дней, но судьба города была предрешена.

Царь пообещал сохранить защитникам Полоцка свободу и имущество. Воевода Давойна, словно забыв, что государственного слова в Московии никогда не держали, выступил из крепости со всем войском и артиллерией.

Посмеявшись над верой полочан в его обещания, царь Иван окружил пленных сильной охраной и повелел пять дней не давать им есть. Мирных горожан выгнали в поле и также взяли под стражу. Городскую казну, собственность купцов, шляхты и всех зажиточных людей царь присвоил и отправил в свою столицу.

Обещанную свободу получили только польские рыцари. Они должны были сообщить великому князю и королю Жигимонту Августу, что московский властелин войны не жаждет, а хочет лишь вернуть «свои» Волынь, Галицию и Беларусь до самой Вильни.

Среди жителей Полоцка было много иудеев. Их, от стариков до младенцев, постигла страшная участь — погибнуть подо льдом Двины и Воловьего озера. Псковская летопись повествует: «Которыя были в городе люди жидове, и князь великий велел их с семьями в воду в речную вметати и утопили их». Такая же судьба ожидала католиков. Царские татары порубили саблями монаховбернардинцев и предали огню их храм. В тот день последний раз молились Богу и братьядоминиканцы. Царь отдал приказ безо всякого суда лишать жизни всех, кто крестится не поправославному.

После той резни в городе появились первые католические святые — мученики Адам, Доминик и Петр, погибшие от стрелецких сабель. Предание утверждает, что в Полоцке, когда требовалось скрепить грамоту печатью, царь выгонял всех прочь, чтобы не видели, как с его рук капает кровь.

Город превратился в гигантское пепелище. Сгорела вся его укрепленная часть, где было три тысячи дворов. Воеводу Давойну с женой и детьми, епископа Арсения, знатных полоцких шляхтичей Немировича, Корсака, Ешманов и других царь отправил в Московию. Оккупанты объявили всех горожан пленными, истребили полоцкое рыцарство, которое отказалось перейти на службу к тирану. Стрельцы на глазах у мужей и родителей насиловали уважаемых матерей семейств и юных девушек. Шляхту, мещан, всех, кто скрывался в городе, Иван приказал вязать и угонять на восток.

Участник войны итальянец Александр Гванини, служивший витебским комендантом, в своей «Хронике Европейской Сарматии» сообщает, что московский царь вывел из Полоцка 50 тысяч пленных. Польский историк Мацей Стрыйковский (он в то время также служил в Витебске) добавляет, что гнали их не по-христиански, а как иудеев к Вавилону: и женщин, и детей вели связанных веревками и кое-как одетых. Людей почти не кормили, и они сотнями умирали на зимних дорогах от голода и мороза.

Почти никому из пленников не посчастливилось возвратиться на Родину. Тех, кто не остался в сугробах, в Московии развезли по разным городам и усадьбам. 665 полочан по царской воле зарезали в темницах.

В отделе рукописей Публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина в Петербурге хранится «Псалтырь» второй половины XVI века, где можно прочесть: «Написана сия книга рукою многогрешного и недостойного раба божего Ивана полонянина полоцкого в заключении и во двоих путах связанного».

Люблинская уния

Вопрос о государственной унии с Польшей остро поставила на повестку дня прежде всею Полоцкая война. Наша страна не могла собственными силами отразить нападение восточного интервента, освободить оккупированную московским войском Полотчину. Уже в 1562 году, собравшись надполевой сойм пол Витебском, шляхта Великою Княжое I на Литовскою приняла обращение к королю и великому князю Жигимонту Августу с просьбой об объединении государств и создания «общей обороны».

В 1563 году на варшавском сойме при участии делегации Великого Княжества начали официально обсуждаться условия объединения. Польская сторона, ссылаясь на старые акты времен Ягайлы, добивалась фактически полной инкорпорации Княжества, а наши послы настаивали на полностью равноправном союзе. Сохранение независимости Великого Княжества Литовского было принципиальной позицией магнатов — Радзивиллов, Халкевичец, Вяловичей и других.

Споры продолжались не один год, между тем трудности войны все острее требовали новых сил — помощи от Польши. Шляхта, наиболее страдавшая от неравной борьбы с Москвой, соглашалась на польские условия и просила монарха срочно созвать общий сойм для подписания унии.

Совместный сойм Великого Княжества Литовского и Польского Королевства для рассмотрения дела унии собрался в январе 1569 года в Люблине. Вновь обнаружились принципиальные расхождения в предложенных делегациями условиях объединения. Сенаторы и послы нашего государства даже свои совещания проводили отдельно. Поляки обратились к Жигимонту Августу, чтобы тот заставил литвинов присоединиться к коронному сойму и принять польские условия. Возмущенная делегация Княжества оставила Люблин. Тем временем польские паны, используя момент, добились присоединения к Короне богатых земель Великого Княжества — Подляшья и Волыни. Затем точно так же были инкорпорированы Киевское и Браславское воеводства.