Читаем без скачивания Зародыш мой видели очи Твои. История любви - Сьон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герр Маус заносит штопор позади девушки, она теряет сознание и падает на пол. Герр Маус отпускает ее шею, разглядывает мертвенно бледное лицо, прислушивается, дышит ли она. Довольно долгое время спустя девушка приходит в себя.
МАРИ-СОФИ (холодным безучастным голосом).
Да, он был как штопор, как свиной хвост, как бивень нарвала…
Герр Маус с отвращением отшвыривает от себя штопор. Девушке на мгновение становится легче.
Герр Маус, взглянув на нее, всхлипывает.
КАРЛ. Дитя мое! Материнское чрево – твое святейшее святилище – было осквернено, но ты этого не понимаешь! Как гласит Писание: «23 Остерегайтесь тех, кто, подстрекаемый плотскими побуждениями, обещает вам долю в Отце, ибо лжецы они и блудники, порождение змея Левиафана, родившего их на себе во тьме внешней. Вкусом похоти выбьют они глаза из душ ваших; вы не увидите, и невидимы будете».
Обезумев от страха, девушка пытается подняться на ноги, но герр Маус вдавливает меж ее лопаток сжатый кулак и наваливается на нее всем своим весом.
КАРЛ. Но не отчаивайся, ибо тронутые нечистым могут спастись.
Герр Маус свободной рукой расстегивает свои штаны.
КАРЛ. Если выступит вперед праведник и коснется тех, что с ослепленной душой, и тем же манером, что осквернитель их, но со словом Божьим на устах, тогда сможет праведник этот направить око Господне на оскверненного, и всемогущий взор воздымет падшего грешника.
Герр Маус тяжко вздыхает и вытаскивает из ширинки свой пенис.
КАРЛ. Вот и явился тот, что готов пожертвовать собой ради тебя, дитя мое.
Свободной рукой герр Маус старается придать пенису твердости.
КАРЛ. Он, бедняжка, сам-то безгласый, так что я должен прочитать его молитву за него. (С прерывающимся дыханием) Отче наш, сущий на небесах…
Герр Маус прикладывает пенис к сухим половым губам девушки.
КАРЛ. …да святится имя Твое…
Он на мгновение замирает и, опустив голову, ласково обращается к пенису.
КАРЛ. Ну уж нет! Будь я проклят, если замараю тебя излияниями этого кабана.
Герр Маус поднимает пенис на дюйм выше и заталкивает его в девушку. Девушка кричит».
14
«Йон-угольщик кричит: «Пойдем! —
красотке Ли́лье скромной —
Уляжемся в постель вдвоем
в моей хибаре черной!»
Ты не получишь мой бутон,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Умру – землею станет он,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Но черный Йон ручищи трёт,
он Ли́лью заграбастал:
«Коль Йон захочет – Йон возьмёт!
И ты не пикнешь – баста!»
Ты не получишь мой бутон,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Умру – во тьме увянет он,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Девчонка, ланью обратясь,
бежит – аж ветер свищет.
Он, в пса-злодея превратясь,
вонзил в нее когтищи.
Ты не получишь мой бутон,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Умру – в могиле сгинет он,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Чернющий Йон в глухой лесок
спешит походкой шаткой,
а светлой лилии цветок
поблек в его охапке.
Ты не получишь мой бутон,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Умру – червей покормит он,
ла-ла ла-ла ла-ла.
Ла-ла ла-ла ла-ла, ла-ла ла-ла ла-ла. Мари-Софи, вцепившись в подол платья, крепко прижимала его к лону. Ей хотелось бежать, бежать, бежать отсюда, обратясь ланью. Карл уже поднялся на ноги, и, хотя она смотрела на него, прямо на него, как он стоял над ней с остекленевшим взглядом, стараясь натянуть спущенные на безволосые ноги окаянные свои штаны, она его не видела – ла-ла ла-ла ла-ла. Вместо него там расплывалось уродливое темное пятно. И, когда он с низким хрипотком принялся прокашливаться, она, не раздумывая дважды, рванула дверь и выскочила на лестницу. Он с ума сошел, если думает, что она захочет выслушивать его проклятый скулеж после того, как он ее изнасиловал.
Мари-Софи заспешила вниз по лестнице, стараясь на ходу поправить волосы, застегнуть кофточку, не оступиться и вытереть выступивший на шее пот, а из-за каждой двери ей вслед неслось бормотание: «Мы же тебе говорили, да-да, надо было нас слушать…»
Добежав до входной двери, она обернулась и крикнула бормотанию: «Почему же вы ничего не сделали?!» Бормочущий хор отступил от дверей и вернулся к своим прежним занятиям: один продолжил слушать речь по радио, другая занялась дожидавшимся на столе тестом, третий пошел добриваться – все вернулось в привычное русло.
В закутке внизу лестницы четверо детей увлеченно играли с мышью в конфетной коробке. Они переворачивали коробку так, что стена становилась полом, становилась стеной, становилась потолком, и сосредоточенно прислушивались, как зверек с жалобным писком скребется внутри. Крик Мари-Софи оторвал их от игры, и они изучающе уставились на нее.
Сдерживая слезы, Мари-Софи пыталась на ощупь у себя за спиной найти дверную ручку – ей не хотелось расплакаться на глазах у детей. Старшая, светловолосая девочка с темными бровями и заячьей губой, шагнула к Мари-Софи, протянув к ней руку: «Почему ты плачешь?»
Мари-Софи: «И вовсе я не плачу…»
Играющий с мышью шепелявый мальчик: «Нет, ты плачешь!»
Мари-Софи (с подступающими к горлу рыданиями): «Нет, не плачу!»
Шепелявый мальчик: «Плачешь! Моя сестра сказала, что ты плачешь!»
Мари-Софи заплакала.
Девочка, шикнув на мальчика, встала на цыпочки и погладила Мари-Софи по щеке: «Видишь? Тебе не следовало к нему заходить».
Ее тон был холоден, Мари-Софи узнала в нем голос старухи – той, что жила этажом ниже Карла. Она схватила девчонкину руку, скрутила ее и прошептала девчонке в ухо так, чтобы другие дети не услышали: «Твое время тоже придет!» И замахнулась свободной рукой: «А это передай от меня своей бабуле!»
Девочка остановила пощечину, прежде чем та ударилась о ее бледную щеку (чуть слышно): «Оно уже пришло…»
Мари-Софи невольно опустила руку: «Что?»
Но девочка, вырвавшись, уже отпрыгнула к своим товарищам по игре. Дети дружно показали языки и заскандировали: «Коль Йон захочет, Йон возьмет, ла-ла ла-ла ла-ла, коль Йон захочет, Йон возьмет, ла-ла ла-ла ла-ла!» Мышь в конфетной коробке исходила писком.
Споткнувшись
