Читаем без скачивания Темные игры (сборник) - Виктор Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Славик внезапно вскочил, хлопнув себя по лбу. Сбегал на кухню, вернулся с дозиметром, которым дал зарок проверять все непонятное… Но пентаграмма если и излучала что-либо, то бытовому приборчику расшифровать это было не зубам – он бодро рапортовал: все ол райт, радиоактивность в норме, ложитесь спокойно спать, Вячеслав Анатольевич… Именно это Славик и сделал…
8Суббота прошла как-то бездарно и незаметно – был день, и нет его, ничего не сделано и нечего вспомнить – просто одним днем меньше осталось жить на свете…
Встал поздно, позавтракал; Светка тут же пристала со всякой домашней мелочью, копившейся до выходного: повесить полочку в ванной, смазать петли на входной двери, еще что-то такое же недолгое и простое, но висящее над душой неделями – все руки не доходят; закончил, вышел на улицу, прогулялся неторопливо, нога за ногу, до вагончика – как там дела у Сереги-сменщика?; у Сереги (студента, подменявшего Славика по выходным) все было в порядке, пошел обратно, купив бутылку пивка; и все казалось – надо обязательно что-то сделать… а вот что? – непонятно.
После обеда смутное чувство несделанного усилилось – Славик послонялся по квартире, не зная за что взяться; открыл холодильник на кухне, обревизовал содержимое – и заявил Свете, что поедет завтра на дачу, поглядит, что там и как после зимы, а заодно привезет из подвала всяких варений-солений.
Жена посмотрела на него крайне подозрительно, обычно в это время отправить его на дачу было почти нереально; но ничего не сказала, стала громыхать стеклом, собирая пустые банки – вывезти заодно тару под летние заготовки…
А он успокоился, продремал вечер перед телевизором и около полуночи завалился спать (бронзовая пентаграмма простояла всю субботу в нише балконной двери, за занавеской, Славик в этот день к ней и не приближался…).
Спал плохо – почти всю ночь его преследовал дедушка. Покойный дедушка Зигхаля. Изрядно разложившийся старичок, одетый в полусгнившую эсесовскую форму, весь перемазанный свежей землей, клацал лишенной плоти челюстью и замогильным голосом требовал вернуть ему бронзовую пентаграмму. Славик во сне совершенно не боялся этого опереточного призрака, скорее смешного, чем страшного – пока тот быстрым движением руки не вцепился ему в глотку. Неправдоподобно белые костяшки пальцев вылезли из расползающейся кожи и осклизлого мяса кисти, как из драной, разваливающейся перчатки – и впились в горло Славика, оборвав в зародыше крик. Он попытался разомкнуть медленно сходящиеся клещи – тщетно, они вдавливались в кожу с безнадежной неотвратимостью винтового пресса; кровь не поступала в голову, а воздух – в легкие; дедушка-мертвец заквакал отвратительным высоким смехом, Славик узнал его, хотя прошло двадцать лет – так смеялся поганец Филя после какой-нибудь уж очень выдающейся пакости. Это он, это Филя… – подумал Славик, прежде чем провалиться в пропасть, кишащую желтыми, зелеными и красными воздушными шарами… Его голова тоже превратилась в красный шарик – и тут же лопнула с малиновым звоном бронзовой пентаграммы…
9На даче все было в порядке.
Никто за минувший месяц не залез ни в маленький, пять на шесть, но уютный домик, построенный еще отцом Славика, ни в гараж, ни в две приткнувшихся по краям участка сараюшки. Алюминиевые листы, предмет вечных его тревог, покрывающие гараж, были в целости и сохранности (каждую зиму Славик с замиранием сердца ждал, что их сдерут залетные ханыги, сплющат безжалостными ударами молотка и сволокут кому-нибудь из собратьев по профессии – такая дурная шутка была вполне в духе его злодейки-судьбы). На участке тоже не замечалось признаков незваных визитеров – на полурастаявших, почерневших сугробах только расползшиеся кошачьи и птичьи следы…
На чердаке были оборудованы две маленькие летние спаленки, а по бокам от них, под самыми скатами крыши – два узеньких, забитых всякой всячиной чуланчика. В одном из них лежали перевязанные в большие неаккуратные пачки всевозможные книжки, большей частью без обложек – трофеи давних трудов Славика на ниве сбора макулатуры. Он и тогда чувствовал, что из некоторых книжек делать картон нельзя – и тащил домой все, что представляло или могло представлять хоть какой-то интерес… Ради этих пачек он и приехал.
…Если судьба решит потрепать кому нервы, то делает она это неторопливо и методично, обстоятельно, со вкусом. Искомая книжица лежала, понятное дело, в самом низу последней из развязанных Славиком пачек. Но если от двери чуланчика она была самая дальняя, то к входу во временное жилище мышей полевок, решивших перезимовать на дармовщинку у Славика – самая ближняя.
И неграмотные грызуны без малейших угрызений совести пустили на утепление апартаментов изданную в начале века библиографическую редкость… Славик посмотрел на кучу обрывков (или огрызков?), в которые превратилась добрая треть старого труда по прикладной магии и ему стало жаль и себя, и не пойми зачем потраченный выходной, и верную шестерку, последние двадцать километров изображавшую амфибию в глубоких и широких лужах, сплошь покрывавших проселок…
Но делать было нечего, современные издания на эту тему он считал сплошным шарлатанством – и стал укладывать в пластиковый пакет разрозненные обрывки…
10Постоянные клиенты, заглянувшие в вагончик в понедельник, были бы наверняка удивлены небывалым занятием Славика. Он задумчиво сидел над мозаикой из неровных обрывков пожелтевшей, ветхой бумаги и старательно складывал их; более-менее восстановив страницу (многих кусочков не хватало) – запаивал в пленку утюгом антикварного вида, извлеченным из кучи принесенного жаждущими гражданами хлама…
Атмосфера в районе реставрационных работ также могла весьма заинтересовать чуткие носы посетителей – опасаясь мышиной заразы, Славик регулярно протирал руки техническим спиртом из большой пластиковой бутыли (призовой стаканчик особо отличившимся был еще одним его ухищрением в постоянной борьбе с подонком Филей).
Но несмотря на понедельник – день, как известно, тяжелый – никто из постоянного контингента к Славику не пришел и не смог удивиться его необычным занятиям. Поначалу это радовало – не мешали возиться с книжкой, потом удивляло, а под вечер просто встревожило. Удивительное дело – за весь день всего два посетителя: образованного вида дамочка в очках притащила прохудившуюся морозилку от холодильника, да Никитич, непьющий (!) сантехник из соседнего ЖЭКа, выложил на весы аккуратную кучку старых букс и вентилей…
Во вторник странное безлюдье повторилось; складывалось полное впечатление, что здешние старатели свалок и мусорных бачков дружно бросили пить и записались в общество анонимных алкоголиков, или поголовно устроились на работу, или по редкому невезению все как один попали в грандиозную облаву милиции, чистящей город к началу Игр Доброй Воли… В этот день Славика посетили четверо случайных клиентов, да притащили огромный мешок со сплющенными банками две тетки, промышлявшие сбором посуды по электричкам. Сказать, что это было странно – ничего, в сущности, не сказать. Это было небывало, это было загадочно – и Славик сильно подозревал, что источник странностей и загадок находится совсем неподалеку, метрах в четырехстах, за путями железной дороги…
В среду Славик отложил любовно восстановленную книжку, которую он изучал эти два дня самым внимательным образом, и, презрев гордость, самолично отправился к Филе, твердо уверенный, что все соглашения самым хамским образом нарушены и не миновать большой разборки…
В десятке шагов от подвальчика конкурента Славик остановился и долго стоял, недоуменно уставившись на низкую, обитую железом дверь. Дверь украшал амбарный замок и заметное издалека объявление: «НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ ПУНКТ ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ ЗАКРЫТ».
Какие же такие у Фили причины… Одна у него может быть причина – загрузил в большой грузовик всех здешних бомжей и ханыг, вывез подальше в лес, к глубокой яме и…
Славик зримо представил искаженное лицо Фили с бешеными глазами и дергающийся в руках пулемет, заглатывающий конвульсирующую змею патронной ленты…
11А утром в четверг пришел партайгеноссе Зигхаль.
И оказалось, что шальная мысль Славика попала почти в яблочко: Филя действительно загрузил в большой тентованный камаз весь цвет местных сборщиков металла, вывез в лес и… Нет, на самом деле поведанная Зигхалем история начиналась совсем по другому.
В отличие от Славика, Филя собирать грибы любил. И шастая по осени где-то в дебрях Карельского перешейка, заплутал и напоролся на просеку ЛЭП. Зная, что любые провода ведут к местам обитаемым, Филя бодро замаршировал вдоль опор и через несколько километров жестоко разочаровался. Сначала с опор исчезли провода, а потом с просеки исчезли и сами опоры – ЛЭП вела в руины заброшенного военного городка давно расформированной военной части. Безбожно матерящийся Филя повернул обратно и после еще пары часов упорной ходьбы убедился, что линия тянется из ниоткуда в никуда – на другом ее конце точно так же исчезали сначала провода, а потом и опоры…