Читаем без скачивания Не открывая лица - Николай Далекий

— Да, взять хотя бы полицейских, — рассудительно произнес хлопец, — помогают немцам и живут подходяще — у них хлеб, и сало, и самогон не переводится.

Хлопец попал в точку. Гроссу очень понравилась понятливость ученика. “Судя по всему, — заявил он, — следует предположить, что Тарас умный мальчик и понимает, что у него только один путь — путь с немцами. Конечно, он совершил большой проступок против германской армии и должен быть наказан, но услуга, которую он смог бы оказать великой Германии, намного превысит проступок”.

Сонливость — как ветром сдуло с лица хлопца. Он сразу же навострил уши.

— Вот тут я немножко не понял, господин офицер, как вы сказали. Вроде, вы обижаетесь на меня или как? А что я должен сделать? Вот как вы мне присоветуете?

— О, это немношка потом, — благодушно улыбнулся Гросс. — У тепя мошет пыть польшой карьера.

Хлопец тоже улыбнулся, радостно и беспокойно хмыкнул носом, часто замигал. Он явно был заинтригован словами гитлеровца.

— Ну, а все-таки? Как мне к этому делу приспособиться? Начать с чего бы?

Тарас незаметным, торопливым жестом подтянул штаны. Глуповатые, но уже с лукавыми огоньками глаза хлопца уставились на лейтенанта в нетерпеливом ожидании.

— Ты должен хотить ф тыл Софетска Армия. Фернуться и рассказываль.

— Шпион? — Тарас даже отшатнулся, испуганный.

— Не так пугаль страшний слофо, — поспешно успокоил его лейтенант. — Шпион ест расфетчик.

Лицо хлопца выражало уже не страх, а разочарование. Он вздохнул, поморщился от боли в боку, покачал головой.

— Не выйдет… — сказал растерянно и добавил с печальной убежденностью:

— Не выгорит у меня это дело, не получится.

— Пошему?

— Тут отчаянного хлопца надо. Огонь! И чтоб шарики в голове как следует работали. Куда мне? Ха! Я всего с малолетства боюсь. Ночевал вот в сарае, а там гробы, чуть было разрыв сердца не приключился…

Гросс ожидал, пока хлопец успокоится и обдумает его заманчивое предложение. Но Тарас по-прежнему стоял на своем.

— Нашли разведчика! Да я, мало того, что смирный — я теленка, и того обмануть не смогу.

— Это не имеет знашения, — заявил лейтенант. — Что ест храпрость, фоля? Это — прифычка. Все можно воспиталь. Нужно хотеть, очень хотеть — и все путет порядок.

— Оно, может, и так, — согласился хлопец, — только трудно. Ох, боюсь я! Сцапают меня там, прижмут на допросе, и — расстрел. За такое дело по головке не погладят. Только пятками дрыгну. Нет, не хочу вас подводить…

— Я не торопилься отфет, — сказал Гросс. — Тепе нато думаль. Утро от фечер ест умней.

Немец засмеялся — он тоже знал русские пословицы.

Через несколько минут солдаты отвели Тараса в сарай. Хлопец тащил на плече толстый тюфяк. Солдаты несли два старых ватных одеяла и большую грязную, без наволочки подушку. Все это “вещевое довольствие” было выдано Тарасу по приказу лейтенанта. Гросс верил в успех и считал, что главное уже сделано.

— Ну, каково ваше мнение, Штиллер? — спросил он у явившегося в кабинет Штиллера.

— Я не смею осуждать действия начальства, господин лейтенант, — блудливо ухмыльнулся Штиллер, — но если вы спрашиваете, то мое мнение таково: напрасно наши солдаты мерзнут по ночам, охраняя этого сопляка Вы повозитесь с ним еще день — два, ну, неделю, и кончится тем, с чего должно было начаться, — мы вздернем его. При этом я не уверен, что будет большой эффект — мальчишка, сопляк, он будет плакать, проситься…

— А что вы скажете, если не позже, чем через три — четыре дня мина будет лежать на моем столе?

— Я буду удивлен и… — Штиллер пожал плечами, — очень обрадован, господин лейтенант.

— Штиллер, — уверенно произнес офицер, — вы будете и удивлены, и обрадованы.

16. ШИФРОВКА

Три недели назад при прорыве кольца гитлеровцев, окруживших Черный лес, погиб радист отряда Николай Симаков. Он был убит шальной пулей, когда отряд уже пересек линию железной дороги.

В северных лесах отряд “Учитель” пополнился людьми. Радисткой была назначена всего лишь несколько дней назад прилетевшая с Большой Земли молоденькая девушка Тоня Березенцева. В отряде многих называли не по именам, а по партизанским кличкам. Новую радистку немедленно окрестили “Березкой”. Тоне очень шла ее кличка: девушка была тоненькая, беленькая, тихая, голубые глаза ее смотрели на мир наивно и мечтательно.

Вопреки опасению многих бойцов, Березка оказалась превосходной радисткой. Но Тоне казалось, что она играет очень маленькую роль в отряде и даже не может считаться настоящей партизанкой. Ведь она сидела в теплой землянке у своей рации и выходила из землянки только для того, чтобы прогуляться на свежем воздухе и полюбоваться зимним лесом.

Отряд “Учитель”, незаметно вернувшийся на свое прежнее место в Черный лес, жил напряженной, тревожной боевой жизнью. Каждую ночь куда-то отправлялись бойцы. Они уходили группами и в одиночку, незаметно исчезали на несколько дней и так же незаметно возвращались в отряд. Но в лагере было тихо и спокойно. И только шифруя донесения командира, Тоня догадывалась, как обманчива эта тишина.

Радистка знала много и в то же время очень мало. Она знала, например, что задание “В” выполнено чрезвычайно удачно — взорван эшелон с гитлеровцами, едущими на фронт, потерь со стороны отряда нет. Но где был взорван поезд, кто из бойцов участвовал в боевой операции и как им удалось провести ее так блестяще, это для Тони оставалось неведомым. В отряде свято соблюдалось правило: “Не болтай, если тебя не касается — не расспрашивай”.

Дважды Тоня встречала в шифровках, переданных из штаба соединения, таинственное слово “Ласточка”. “Ласточка” сообщает…”, “Ласточка” предупреждает…” Кто эта “Ласточка”, — Тоня даже не пыталась отгадать. Может быть, у “Ласточки” была такая же черная борода, как у командира отряда, может быть, это была какая-нибудь смелая девушка — советская разведчица, может быть, это был не один человек, а целая подпольная организация. Но само, слово “Ласточка” будило у девушки чувство восхищения, благодарности и тревоги. Судя по шифровкам, пташка устроила свое гнездышко где-то близко возле врага, а может быть, под той же крышей, где обитал он.

Одним из первых выполнять задание ушел младший брат командира, любимец отряда — “Сынок”. Брат командира — молоденький чернявый крепыш — получил такую ласковую кличку потому, что в первые дни существования отряда был самым молодым бойцом и многим другим годился в сыновья.

Куда и с кем ушел Сынок, радистка не знала. В землянке командира, где постоянно находилась рация, висели на стене полушубок, шапка и автомат Сынка. На столе, сколоченном из крепких сучьев, лежал разграфленный на черные и белые квадраты лист бумаги, на котором стояло несколько шахматных фигур. Командир предупредил Тоню — фигуры трогать нельзя, партия не закончена, первый ход сделает Сынок после возвращения.