Читаем без скачивания Певец во стане русских воинов - Василий Жуковский

«Увы! какой нас ждет удел?

Что жребий их?» – «Молися».

И, руки положив крестом

На грудь изнеможенну,

Пред неиспытанным творцом

Молитву сокрушенну

Умолкший пролиял в слезах;

И тяжко грудь дышала,

И в призывающих очах

Вся скорбь души сияла…

Вдруг начал тмиться неба свод —

Мрачнее и мрачнее;

За тучей грозною ползет

Другая вслед грознее;

И страшно сшиблись над главой;

И небо заклубилось;

И вдруг… повсюду с черной мглой

Молчанье воцарилось…

И близок час полночи был…

И ризою святою

Угодник спящих дев накрыл,

Отступника – десною.

И, устремленны на восток,

Горели старца очи…

И вдруг, сквозь сон и мрак глубок,

В пучине черной ночи,

Завыл протяжно вещий бой —

Окрестность с ним завыла;

Вдруг… страшной молния струей

Свод неба раздвоила,

По тучам вихорь пробежал,

И с сильным грома треском

Ревущей буре бес предстал,

Одеян адским блеском.

И змеи в пламенных власах —

Клубясь, шипят и свищут;

И радость злобная в очах —

Кругом, сверкая, рыщут;

И тяжкой цепью он гремел —

Увлечь добычу льстился;

Но старца грозного узрел —

Утихнул и смирился;

И вдруг гордыни блеск угас;

И, смутен, вопрошает:

«Что, мощный враг, тебя в сей час

К сим падшим призывает?»

«Я зрел мольбу их пред собой». —

«Они мое стяжанье». —

«Перед небесным судией

Всесильно покаянье». —

«И час суда его притек:

Их жребий совершися». —

«Еще ко благости не рек

Он в гневе: удалися!» —

«Он прав – и я владыка им». —

«Он благ – я их хранитель». —

«Исчезни! ад неотразим». —

«Ответствуй, Искупитель!»

И гром с востока полетел;

И бездну туч трикраты

Рассек браздами ярких стрел

Перун огнекрылатый;

И небо с края в край зажглось

И застонало в страхе;

И дрогнула земная ось…

И, воющий во прахе,

Творца грядуща слышит бес;

И молится хранитель…

И стал на высоте небес

Средь молний ангел-мститель.

«Гряду! и вечный божий суд

Несет моя десница!

Мне казнь и благость предтекут…

Во прах, чадоубийца!»

О всемогущество словес!

Уже отступник тленье;

Потух последний свет очес;

В костях оцепененье;

И лик кончиной искажен;

И сердце охладело;

И от сомкнувшихся устен

Дыханье отлетело.

«И праху обладатель ад,

И гробу отверженье,

Доколь на погубленных чад

Не снидет искупленье.

И чадам непробудный сон;

И тот, кто чист душою,

Кто, их не зревши, распален

Одной из них красою,

Придет, житейское презрев,

В забвенну их обитель;

Есть обреченный спящих дев

От неба искупитель.

И будут спать: и к ним века

В полете не коснутся;

И пройдет тления рука

Их мимо; и проснутся

С неизменившейся красой

Для жизни обновленной;

И низойдет тогда покой

К могиле искупленной;

И будет мир в его костях;

И претворенный в радость,

Творца постигнув в небесах,

Речет: господь есть благость!..»

Уж вестник утра в высоте;

И слышен громкий петел;

И день в воздушной красоте

Летит, как радость светел…

Узрели дев, объятых сном,

И старца труп узрели;

И мертвый страшен был лицом,

Глаза, не зря, смотрели;

Как будто, страждущ, прижимал

Он к хладным персям руки,

И на устах его роптал,

Казалось, голос муки.

И спящих лик покоен был:

Невидимо крылами

Их тихий ангел облачил;

И райскими мечтами

Чудесный был исполнен сон;

И сладким их дыханьем

Окрест был воздух растворен,

Как роз благоуханьем;

И расцветали их уста

Улыбкою прелестной,

И их являлась красота

В спокойствии небесной.

Но вот – уж гроб одет парчой;

Отверзлася могила;

И слышен колокола вой;

И теплятся кадила;

Идут и стар и млад во храм;

Подъемлется рыданье;

Дают бесчувственным устам

Последнее лобзанье;

И грянул в гроб ужасный млат;

И взят уж гроб землею;

И лик воспел: «Усопший брат,

Навеки мир с тобою!»

И вот – и стар и млад пошли

Обратно в дом печали;

Но вдруг пред ними из земли

Вкруг дома грозно встали

Гранитны стены – верх зубчат,

Бока одеты лесом, —

И, сгрянувшись, затворы врат

Задвинулись утесом.

И вспять погнал пришельцев страх:

Бегут, не озираясь;

«Небесный гнев на сих стенах!» —

Вещают, содрогаясь.

И стала та страна с тех пор

Добычей запустенья;

Поля покрыл дремучий бор;

Рассыпались селенья.

И человечий глас умолк —

Лишь филин на утесе

И в ночь осенню гладный волк

Там воет в черном лесе;

Лишь дико меж седых брегов,

Спираема корнями

Изрытых бурею дубов,

Река клубит волнами.

Где древле окружала храм

Отшельников обитель,

Там грозно свищет по стенам

Змея, развалин житель;

И гимн по сводам не гремит —

Лишь веющий порою

Пустынный ветер шевелит

В развалинах травою;

Лишь, отторгаяся от стен,

Катятся камни с шумом,

И гул, на время пробужден,

Шумит в лесу угрюмом.

И на туманистом холме

Могильный зрится камень.

Над ним всегда в полночной тьме

Сияет бледный пламень.

И крест поверженный обвит

Листами повилики:

На нем угрюмый вран сидит,

Могилы сторож дикий.

И все как мертвое окрест:

Ни лист не шевелится,

Ни зверь близ сих не пройдет мест,

Ни птица не промчится.

Но полночь лишь сойдет с небес —

Вран черный встрепенется,

Зашепчет пробужденный лес,

Могила потрясется;

И видима бродяща тень

Тогда в пустыне ночи:

Как бледный на тумане день,

Ее сияют очи;

То взор возводит к небесам,

То, с видом тяжкой муки,

К непроницаемым стенам,

Моля, подъемлет руки.

И в недре неприступных стен

Молчание могилы;

Окрест их, мглою покровен,

Седеет лес унылый:

Там ветер не шумит в листах,

Не слышно вод журчанья,

Ни благовония в цветах,

Ни в травке нет дыханья.

И девы спят – их сон глубок;

И жребий искупленья,

Безвестно, близок иль далек;

И нет им пробужденья.

Но в час, когда поля заснут

И мглой земля одета

(Между торжественных минут

Полночи и рассвета),

Одна из спящих восстает —

И, странник одинокий,

Свой срочный начинает ход

Кругом стены высокой;

И смотрит в даль и ждет с тоской:

«Приди, приди, спаситель!»

Но даль покрыта черной мглой…

Нейдет, нейдет спаситель!

Когда ж исполнится луна,

Чреда приходит смены;

В урочный час пробуждена,

Одна идет на стены,

Другая к ней со стен идет,

Встречается и руку,

Вздохнув, пришелице дает

На долгую разлуку;

Потом к почиющим сестрам,

Задумчива, отходит,

А та печально по стенам

Одна до смены бродит.

И скоро ль? Долго ль?.. Как узнать?

Где вестник искупленья?

Где тот, кто властен побеждать

Все ковы обольщенья,

К прелестной прилеплен мечте?

Кто мог бы, чист душою,

Небесной верен красоте,

Непобедим земною,

Все предстоящее презреть

И с верою смиренной,

Надежды полон, в даль лететь

К награде сокровенной?..

1810

Баллада вторая

Вадим

Du mußt glauben, du mußt wagen,

Denn die Götter leih’n kein Pfand:

Nur ein Wunder kann dich tragen

In das schöne Wunderland.

Schiller [2]

Дмитрию Николаевичу Блудову

Вот повести моей конец —

И другу посвященье;

Певцу ж смиренному венец

Будь дружбы одобренье.

Вадим мой рос в твоих глазах;

Твой вкус был мне учитель;

В моих запутанных стихах,

Как тайный вождь-хранитель,

Он путь мне к цели проложил.

Но в пользу ли услуга?

Не знаю… Дев я разбудил,