Читаем без скачивания Мой босс-тиран, или Няня на полставки (СИ) - Романовская Лия

Мучилась она, ну-ну...

— Я тебя понял, — холодно ответил Лев и поспешил попрощаться.

Нужно опять что-то решать с сыном и есть только один человек, который может повлиять на Степку.

Закончив совещание, Лев отправился на обед в ближайшее кафе. Долго крутил в руках телефон, придумывая что бы такого написать и наконец решился.

«Простите меня, Пташкина. Я был неправ, не знаю, как загладить свою вину».

Сообщение в мессенджере она прочитала, но отвечать не спешила и Лев уже было решил, что это конец. Самый настоящий и необратимый. По всем, что называется, фронтам.

Мать с ним не разговаривала. Стёпка тоже усердно делал вид, что знать его не знает. Только Аркадий пытался о чем-то поговорить, но с ним Лев и сам болтать не хотел. Полночи он ворочался с боку на бок, с ужасом представляя, что будет делать дальше. Все полетело в тартарары и конца и края этому тартарары не видать.

Он уже почти засыпал, когда тренькнул телефон. Сонно сощурился, морщась от света экрана. Открыл сообщение и прочитал «Бог простит» ...

Подумал было что это не так уж и плохо, что она в принципе ответила. Но развивать эту мысль дальше уже не моглось. Сон сморил Аверьянова, и он провалился в небытие.

Семь кругов ада — это то, что пришлось пройти несчастному Льву в поисках няни. По второму кругу, когда еще не забыт был первый, и всякий раз испытывая то самое чувство дежавю. И вновь раз за разом новенькие нянечки в ужасе сверкая пятками, проклинали все на свете и обещали на веки вечные забыть эту неблагодарную и опасную работу, исчезая в призрачном закате.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В конце концов директора компаний по подбору персонала непрозрачно стали намекать Льву, что как бы это всё... кончились нянечки и других еще не подвозили. В общем давали ему от ворот поворот, потому что Аверьянов может и богатый клиент, но женщины все же не казенные. Эдак скоро работать некому будет, всех на Стёпку изведут.

Аверьянов был в отчаянии и в конце концов вызвал сына на «серьезный мужской разговор».

Степка вяло ковырялся вилкой между зубов и делал вид, что все это вообще его не касается.

— Ты понимаешь, что ставишь меня в безвыходное положение?!

— Сдай меня в детский дом и дело с концом...

— Да что ты заладил — детский дом, детский дом! — не выдержав прикрикнул Лев, — На самом деле что ли ждешь, что сдамся и сдам?..

Степка поднял ничего не выражающий взгляд на отца и спокойно спросил:

— А сможешь?

— Ай... Да ну тебя... Ну что тебе нужно, что, а? Я с тобой и так, и эдак. Но у меня работа. Ра-бо-та! Понимаешь ты, нет? Ты ведь уже не маленький, должен понимать, ну?! Ну чего ты выкобениваешься?!

— Я не выбекониваюсь... — прошептал дрожащим голосом Степка, — Я же не виноват, что они такие все...неумные. Шуток не понимают. Вот.

— Прям все не понимают? Да такого быть не может!

— Не все.

— Ну надо же! И кто такая юморная?

— Будто сам не знаешь... — буркнул сын.

— Только не надо мне напоминать про эту...эту...

— Ты не хочешь ее имя говорить, потому что боишься, что не сдержишься? Опять влюбишься, да?

Лев закатил глаза и потрепал Степку по рыжим волосам.

— Много ты понимаешь...

Теперь уже Стёпка закатил глаза и покачал головой.

— Ну что ты хочешь, давай уже как-то решать этот вопрос? – взяв себя в руки все-таки спросил Лев.

— Я не знаю. Точнее знаю, но тебя не устроит.

— Говори! — воодушевился Аверьянов.

— Да ты не захочешь...

— Вот те зуб!

— Обещаешь-обещаешь-обещаешь?

— Обещаю, слово пацана!

— Ну смотри, ты обещал...

— Да сказал же!

— Ладно, тогда передай Пташкиной, что я ее простил и очень жду.

— Что? Опять?!

— Ты обещал!

Возразить Льву было решительно нечего, но ворчать ему никто не запрещал. Поэтому он еще полчаса жаловался на судьбу, на Аркадия Петровича и на Пташкину. Особенно на Пташкину. А выдохшись зачем-то без передышки и подготовки отмочил:

— Мать звонила.

— А? Какая мать? — не сразу понял Степка.

— Твоя, какая же еще.

— А. Круто. — кивнул сын и быстро встал из-за стола.

— Эй, погоди, ты куда?

— Да у меня там эта...жаба...одна. Небось волнуется. Пойду я.

И опрометью бросился наверх. Лев немного подумал и решил не догонять пацана. Но в очередной раз сделал для себя вывод — слышать об Ольге Степка не хочет.

Лиля с Аркашей загорали во дворе, вольготно раскинувшись на шезлонгах. Аверьянов краем глаза заметил крадущегося к «папочке» Ваську и, сделав вид, что ничего не видит, подмигнул наглому котяре.

Через мгновение раздался истошный вопль и Лев чуть не запрыгал от удовольствия. Давно пора проучить вредного и бесполезного дядьку, но самому как-то не комильфо — а ну как маман окончательно обидится. А коту душевные терзания чужды и акт возмездия как раз кстати.

Короче молодец Васька, поднял настроение перед важным звонком. А звонить надо, сын просил Пташкину, значит придется переступать через гордость и уязвленное самолюбие. И вообще, это же он ее вроде как обидел? Или все не так было? Ой, да какая разница... нужна им Пташкина, значит надо ее как-то сюда затащить.

Мирослава взяла трубку только с седьмого гудка. Голос оказался заспанный.

— Я вас... — вяло пробормотала она и Лев усмехнулся.

— А я вас...

В трубке повисла напряженная пауза и Лев вдруг понял, как двусмысленно прозвучали его слова. Он-то хотел в тон ей пошутить, а вышло как вышло.

— Ну... это хорошо в общем-то. — хриплым голосом произнесла Мира и Лев понял, что вновь краснеет. Хорошо хоть не видит никто.

— Да...

Снова тишина, неловкое дыхание и его слова:

— Мира, Стёпка сказал, что простил вас и...

— И? — в голосе ее явственно промелькнули смешинки.

— И очень хочет видеть.

Пташкина молчала. Пять-четыре-три-два...

— Но если вы против, то я конечно пере...

— Нет! — перебила она. Слишком громко. — Я не против. Просто у меня завтра собеседование.

— Вы уже наши работу? — разочарованно потянул он, ругая себя за несдержанность.

— Да. То есть нет.

— Не понял...

— Ну то есть я завтра на собеседование иду, а тут вы.

— Не ходите...

— Ну конечно. А кто меня кормить будет?

Лев подумал-подумал немного и выпалил:

— Я.

18

МИРОСЛАВА

Аверьянов позвонил как всегда неожиданно. Мира только-только проснулась, благо статус безработной позволял спать хоть до полудня и не сразу поняла, что возле самого уха на тумбочке трезвонит телефон. Из гостиной доносился богатырский храп Вадика, и Мирослава с тоской подумала, что долго она его точно не выдержит. Вчера бывший парень и друг приперся подшофе и полчаса уговаривал Пташкину составить ему компанию и поговорить «для души и по душам». От спиртного она категорически отказалась, ибо уже не первый год соблюдала золотое правило — пить чаще двух раз в месяц — моветон и дурновкусие. Вот. А свои два раза она уже использовала строго по назначению и с нужными людьми. И, кажется, даже перерасходовала на пару месяцев вперед.

А вот от закуски она не отказалась, отнюдь. От души оголодавшая Пташкина наворачивала пиццу, роллы и прочую вкуснотищу, радуясь, что получила с паршивой овцы Вадика хоть шерсти клок. Так сказать, паёк за проживание.

В общем засиделись они допоздна.

Развязавшийся язык друга поведал о злоключениях в дурной компании и о долге в сумму... впрочем, услышав сумму Мира подавилась и пришла в себя лишь от попытки искусственного дыхания. Твердо заехала ребром ладони в переносицу Голованова и предупредила, что крайний срок для выезда — суббота. То есть послезавтра. Треснула и испугалась, а ну как пьяноватый Вадик врежет ей в ответ. Вот веселье-то будет, вот пересуды для соседей и знакомых. Брачные игры идиотов во всей красе. И попробуй докажи потом, что ты не верблюд.