Читаем без скачивания Каждый твой взгляд - Шерри Томас

Ответа не последовало. Так упорно дочка не скрывалась уже полгода. Но в последнее время виконт относился к отцовским обязанностям с крайней ответственностью, а потому продолжал терпеливо убеждать:

— Вот, например, если бы ты вдруг заболела, то наверняка захотела бы, чтобы я сидел рядом, правда? И ни за что не согласилась бы отпустить меня к кому-нибудь другому.

Молчание.

Дэвид вздохнул. Он давно потерял счет времени и не знал, сколько часов просидел перед убежищем. В кармане скопилось три телеграммы от Фица; уезжая, он попросил время от времени сообщать о состоянии Хелены. Во всяком случае, внутреннего кровотечения не случилось. Он сел на пол и прислонился спиной к стенке сундука.

— Хочешь, почитаю тебе какую-нибудь из наших любимых историй?

— Я заболела, — вдруг послышался тонкий голосок.

Это были первые слова, которые дочка произнесла с момента его приезда. Дэвид улыбнулся грустно, но с видимым облегчением.

— И что же у тебя болит, солнышко?

В нижней части сундука находилась небольшая дверца. Сейчас она открылась, и показалась маленькая худая нога. Дэвид бережно сжал крошечную ступню, осторожно повертел в руках.

— Послушай, — приказала Беатрис.

— Ах да. Конечно. Подожди минутку.

Он принес из своей комнаты стетоскоп и потер, чтобы согреть холодную мембрану. Вставил в уши трубки — Беатрис относилась к медицине чрезвычайно серьезно и наверняка наблюдала за ним сквозь просверленные в стенке отверстия для воздуха — и приложил стетоскоп к круглой пяточке.

— Кровь движется по венам вяло, а это очень вредно для конечностей. Может наступить атрофия. Считаю, дорогая мисс Хиллсборо, что вам следует немедленно прогуляться. Физическая нагрузка окажет благотворное воздействие, и нога сразу перестанет болеть.

Ни слова в ответ.

— Я, конечно, отправлюсь на прогулку вместе с вами.

— А ужин? — послышалось после долгого молчания.

— Останусь на ужин. И обязательно почитаю перед сном. Ну, может быть, выйдете? Хотя бы скажите, когда вас ждать.

Снова испытание тишиной.

— В четыре.

Часы показывали лишь пять минут четвертого, но и это можно было считать победой. Во всяком случае, появилась надежда на прощение. Дэвид молча возблагодарил судьбу.

— А сэра Хардшелла послушаешь?

— Конечно, милая.

Сэр Хардшелл был любимой черепахой Беатрис и одновременно причиной постоянной тревоги Дэвида. Никто не знал, сколько лет этому почтенному джентльмену. В Истон-Грейндж он жил с момента постройки дома — а произошло это более шестидесяти лет назад, задолго до того, как дядя Дэвида приобрел поместье. А еще раньше сэр Хардшелл не меньше тридцати лет служил во флоте в чине талисмана и бороздил моря и океаны на различных торговых судах.

Оставалось лишь молиться, чтобы достойный всяческого уважения ветеран дожил до библейского возраста. Беатрис тяжело переносила перемены, а более постоянную перемену, чем смерть, невозможно представить. Гастингс сделал вид, что внимательно слушает, как у сэра Хардшелла работает сердце, как функционируют другие жизненно важные органы.

— Знаешь, дочка, наш друг необычайно стар. Ему, наверное, лет сто двадцать, не меньше. Придется смириться с мыслью о неизбежном расставании. Боюсь, еще одна зима окажется для него слишком суровым испытанием.

Беатрис промолчала. Дэвид положил черепаху на пол — слава Богу, сегодня она еще жива.

— Может быть, распорядиться, чтобы принесли чай и печенье? А пока я тебе почитаю.

— Да, — послышался голосок. — Да, папа.

Всякий раз, когда малышка, называла его папой, на душе мгновенно теплело. Дэвид позвонил, приказал подать чай, снова сел возле сундука и на миг устало прикрыл глаза. Но тут же взял себя в руки и открыл книжку, которую сам сочинил, сам написал и сам украсил яркими картинками.

— Может быть, начнем с твоей любимой истории о дне рождения Нанет?

Часы пробили десять.

Это означало, что Фиц и Милли целуются уже пятнадцать минут.

Хелена вовсе не собиралась подглядывать и подслушивать. Примерно в половине десятого, устав от беседы с братом и невесткой, задремала, а услышав, как часы отмерили очередные пятнадцать минут, заставила себя открыть глаза. Не хотелось спать вечером: для этого существует ночь.

А еще не хотелось пропустить возвращение лорда Гастингса. Выезжая из Кента, он отправил телеграмму и сообщил, что скоро прибудет в Лондон. Новость вызвала приятное волнение и предвкушение радости.

Но стоило Хелене открыть глаза, как в поле зрения попала страстно целующаяся пара: брат с женой. Фиц запустил пальцы в волосы Милли, а она одной рукой обняла его за шею, а второй… вторая рука была слишком низко, и Хелена ее не видела.

Пришлось снова закрыть глаза, чтобы позволить парочке закончить нежности и только после этого вежливо показать, что проснулась. Но кажется, поцелуй мог продолжаться бесконечно.

Хелена чувствовала себя глубоко оскорбленной. Заткнуть уши она не могла и волей-неволей слышала все звуки. Как же после этого смотреть обоим в глаза? Но в то же время…

Она бы не отказалась принять участие в подобном объятии.

Интересно, каково это — почувствовать в своих пальцах мягкие локоны Гастингса? Ощутить на губах его губы? Услышать жадные стоны и вздохи наслаждения?

В дверь осторожно постучали, и Фиц с Милли наконец-то расстались. Послышались сдавленные смешки: кажется, оба поспешно пытались привести себя в порядок.

Стук повторился уже настойчивее.

Снова шепот и хихиканье, а потом Фиц откашлялся и произнес:

— Войдите.

Дверь открылась.

— Простите, — смущенно извинился Гастингс. — Вы, должно быть, уже спали?

Ах, его голос! Единорога из леса, конечно, вряд ли выманит, но зато сможет преобразить отчаянно слабые стихи в утерянный и вновь обретенный шедевр Байрона. К тому же вопрос прозвучал в высшей степени тактично и предложил вполне благопристойный повод как для растрепанных причесок, так и для не слишком быстрого ответа.

— Да, задремали, — подтвердила Милли.

Хелена поразилась: голос звучал так естественно, так искренне. О, эта невестка, оказывается, не так проста, как можно было бы подумать, глядя на хорошенькое личико и скромные манеры.

— Ты задержался, — заметил Фиц. — Должно быть, Беатрис встретила не очень ласково?

— Еле-еле удалось выманить из сундука. Как Хелена?

— Лучше. На завтра заказала бифштекс.

— А я думал, что она не любит бифштексы.

Разве?

— Пусть сама решает, изменились ее вкусы или нет, — заключил Фиц. — И в отношении бифштексов, и… по поводу других вещей.