Читаем без скачивания Цыганочка, ваш выход! - Анастасия Туманова

Первое, что она усвоила в своё время, оказавшись в кочевом таборе, – ничему нельзя удивляться. То есть удивляйся сколько хочешь, но не показывай это прилюдно. Мери давно перестала вздрагивать, когда цыган у неё на глазах замахивался кнутом на жену. Она не ёжилась зимой при виде голой ребятни, съезжающей с ледяной горки. Она уже не ахала, когда в трескучий мороз цыганки шли босиком по сугробам в дальние деревни, – и даже сама ходила с ними. Она понимала: если хочешь жить с этими людьми, нужно не удивляться и привыкать. А если не можешь – насильно держать никто не станет. До сих пор всё шло как по накатанному, но сейчас…

«Чего же я не понимаю? Чего не вижу?! – в смятении думала Мери, слушая, как снаружи у самовара смеётся Симка, а её перебивает поддразнивающий голос брата. – Они уже веселятся вместе! Только вчера она его ругала последними словами, плакала, рвалась из шатра, а сейчас… Боже мой, я что же, с ума сошла?! Может быть, она вовсе не любила своего Беркуло?! Что же это за водевиль такой?.. Брат привёз её связанной, отобрал у почти что мужа… Если бы меня кто-то увёз от Сеньки насильно, я бы до гроба не простила того человека, будь он хоть трижды брат!» Кое-как натянув на лицо маску спокойного безразличия, так часто выручающую её в таборе, Мери вышла из шатра с охапкой грязной одежды.

Семён проводил её спокойным взглядом. Симка улыбнулась вслед, но в её глазах стояла та же тяжкая горечь, и Мери слегка утешилась насчёт своего рассудка. «Молчи, – приказала она самой себе. – Молчи, никого ни о чём не спрашивай. Ты в чужом монастыре, учи устав и успокойся!»

На берегу Мери битый час яростно тёрла ни в чём не повинное бельё куском синей глины. Табор уже опустел. Цыганки ушли на промысел в дальнюю станицу. Дети играли ниже по течению реки. За их звонким смехом и плеском воды Мери не сразу расслышала лязг железа. Обернувшись, она увидела, как Симка мелкими шажками ковыляет к ней.

– Давай помогу, что ли?..

Мери придвинула к подруге мокрую скрученную рубаху. Чуть погодя осторожно спросила:

– Как ты? Тебе… не больно?

– Ну… не шибко удобно, – буднично пояснила Симка, откидывая за спину волосы и неловко опускаясь на колени. – Ладно… Дед уже мерку под кандалы снял. Вечером в станицу съездит, там кузнец есть. Сделает цепь подлиньше. Тогда ловчее ходить будет.

– Ты… больше не плачешь?

– Что в слезах толку… Всё по дороге вылилось да ночью. – Симка ловко зашлёпала рубахой по воде. – Что уж теперь реветь-то… Теперь думать надо.

– Как убежать? – осторожно предположила Мери.

– Ну да. Я же всё равно утеку! – заверила её Симка. – Как только Беркуло за мной вернётся – только нас с ним и видели! Он вор, он по ночам в чужие дома входит, и никто не просыпается! Думаешь, меня украсть не сможет?

«Что-то не торопится он…» – с неприязнью подумала Мери. Вслух же сказала:

– Ты умница… Я бы никогда не смогла смеяться… после такого, – и страшно испугалась, когда Симка вдруг всхлипнула и по её сморщившемуся лицу градом побежали слёзы. – Симка! Ой, Симочка! Ой, бедная моя, бедная, прости… Я такая дура, глупости говорю… Ты и так еле держишься… не плачь… Пожалуйста, не плачь!

– Дура и впрямь… – всхлипывала Симка, уткнувшись в плечо подруги. – Чего я, по-твоему, при всех реветь должна?! А в церкви я слова не дам, не дождутся! Пусть хоть всю жизнь в железках прохожу!

– Ну, сказала тоже – «всю жизнь»… – Мери невольно вздрогнула. – Скоро Беркуло приедет за тобой – и всё! А может быть, я ещё раньше что-нибудь придумаю!

– Чудная ты… – Симка вдруг протяжно шмыгнула носом, от души высморкалась в лист лопуха и, повернувшись к подруге, изумлённо посмотрела на неё. – Это верно, что ты Сеньке отворот дала… из-за меня?

Мери молчала, глядя на сверкающую реку. Но Симка требовательно затеребила её за рукав, заглянула в глаза, и поневоле пришлось ответить:

– Да… так.

– Дура, – со вздохом сказала подруга. – Я мучаюсь – так и ты должна? И он?

– Да ты же сама его вчера готова была на части разорвать!

– Так то в шатре! – напомнила Симка. – Слава богу, не слышал никто… Он брат мой! Он про семью в первую голову думал. И другие все цыгане так делают – если с другими родниться не хотят. Понимаешь?

Нет, Мери не понимала. Она не сказала это вслух, но Симка почувствовала и, с трудом поднимаясь на ноги, вздохнула:

– Забываю всё, что ты не наша… Ты, верно, раньше такого не видела у цыган-то?

– А что… часто бывает?..

– Тю! – сквозь зубы по-мужски присвистнула Симка. – Думаешь, я одна такая лихая?! Бегут девки-то… а их ловят! Вот мы года три назад под Медынью стояли, так там другой табор подошёл, не помню чей. И у них сразу две красотульки скованы были! Одна, как я, в састэрах, а другая – с вот такущей цепью! Гремела ей на весь лес, когда вместе с нами у костра плясала! Спрашиваю – давно ли поймали? А она мне: «Уже полтора года эдак хожу…» Они потом уехали, я так и не узнала: забожилась она батьке в церкви или всё-таки своего парня дождалась…

– Боже мой… – чуть слышно пробормотала Мери, отворачиваясь. Симка сочувственно посмотрела на неё.

– Я тебе так скажу… пойди до Сеньки. Бог уж с ним. Скажи, что выйдёшь за него, он со счастья лопнет! Хоть в кои веки погляжу, как он улыбается, чёртов сын…

– Не смогу, – помолчав и не сводя взгляда с речной глади, медленно сказала Мери. – Может, ты права, но… не смогу. Не из-за него. Я вот здесь не смогу. – Она коснулась ладонью груди и повернула к подруге мокрое лицо. – Не смогу счастливой ходить, пока ты возле меня несчастная… Я подожду. Я уверена, Беркуло со дня на день будет здесь! В один день с тобой мужними станем!

Симка недоверчиво улыбнулась и бросилась подруге на шею.

К изумлению Нины, Наганов не появился на Солянке ни на другой день, ни через неделю, ни месяц спустя. Первое время Нина ждала его каждый вечер, надевая последнее приличное шёлковое платье и накидывая на плечи невероятно красивую манильскую шаль с кистями, оставшуюся от матери. Наряжалась она скорее для собственного спокойствия: казалось, что, одетая как для выхода на эстраду, она сможет держать себя с поклонником более непринуждённо. Но время шло, дни бежали за днями, пришла весна, в гостях у Нины уже побывали все цыгане с Живодёрки, кроме Мишки Скворечико и его жены, а Наганов всё не показывался. Сначала Нина не знала, что и думать, потом успокоилась: «Я ему разонравилась, верно… Ну, и слава богу».

Он появился совершенно неожиданно в мае, сразу после праздников, в один из тёплых вечеров, когда за окном грохотала первая, свежая и яростная гроза. Розовые вспышки резали небо над Таганкой, всполошённо металась молодая листва под окнами, грохот сотрясал крышу, а в кухне дома Петуховых в унисон грозе бушевал скандал.