Читаем без скачивания Полукороль - Джо Аберкромби

– Направимся вглубь земли, – сказала Сумаэль, – подальше от поля зрения любых кораблей. Потом на запад.

Ральф вскинул руки.

– Как ты найдешь дорогу в снегах? Закончите тем, что будете ходить кругами!

Сумаэль вытащила из куртки кожаный сверток и развернула, чтобы показать подзорную трубу и инструменты.

– Я отыщу дорогу, старик, не волнуйся на этот счет. Не могу сказать, что с нетерпением предвкушаю прогуляться по любому из этих маршрутов. Особенно в этой компании. Но на западе шансов может быть больше.

– Может быть?

– Иногда «может быть» – это лучшее, на что стоит надеяться.

– Трое за запад. – Анкран впервые улыбнулся с тех пор, как Шадикширрам выбила ему два передних зуба. – Что насчет тебя, здоровяк?

– Хмм. – Джод задумчиво подпер подбородок кулаком и оглядел круг. – Хм. – он тщательно осмотрел каждого из них и закончил на инструментах Сумаэль. – Хех. – Он пожал большими плечами и глубоко вздохнул. – Ральф, в бою я предпочел бы тебя любому. Но когда дело доходит до того, чтобы попасть из одного места в другое… я доверяю Сумаэль. Я иду на запад. Если вы меня возьмете.

– Можешь подержать надо мной свой щит, когда пойдет снег, – сказала Сумаэль.

– Да вы все нахрен спятили! – Ральф хлопнул тяжелой рукой по плечу Ярви. – Похоже, Йорв, остались только мы с тобой.

– Я весьма польщен предложением… – Ярви выскользнул из-под руки Ральфа, скинул его шкуру и надел свою рубашку, которая еще не совсем высохла, но уже почти. – Но в первую очередь нам надо держаться вместе. Держаться вместе или умереть поодиночке. – А еще в Гетланде его ждали стул, клятва и месть. И чем дольше они ждут, тем шансов меньше. – Мы все пойдем на запад. – Ярви ухмыльнулся Ральфу и хлопнул его по плечу здоровой рукой. – Я молился о помощи помоложе, но возьму то, что смогу.

– Боги! – Ральф прижал ладони к вискам. – Мы все об этом пожалеем.

– Присоединю эти сожаления к остальным. – Ничто смотрел в темноту, словно увидел за огнем призрачного гостя. – У меня их достаточно.

20. Свобода

Сумаэль вела в яростном темпе, и они шли за ней, задавая так же мало вопросов, как если бы они гребли. Они с трудом проходили по изломанной земле черных скал и белого снега, где все чахлые деревца, согнутые ветром в три погибели, угрюмо кланялись в сторону моря.

– Сколько еще шагать до Ванстерланда? – крикнул Ральф.

Сумаэль проверила инструменты, ее губы беззвучно пошевелились, потом она посмотрела на пятно Матери Солнца в железном небе и, ничего не ответив, пошла дальше.

В цитадели Торлби мало кто посчитал бы сокровищем тюк заплесневелой парусины, который принес Ничто, но он оказался их самым ценным предметом. С тщательностью пиратов, которые делят награбленную добычу, они порвали одну половину на всех и засунули под одежду, намотали на замерзшие головы и руки, напихали в сапоги. Вторую половину нес Джод, так что они собирались под ней, когда наступала ночь. Несомненно, под ней было не намного теплее, чем в полной темноте снаружи, но они были благодарны и за эту малость.

Потому что эта малость была разницей между жизнью и смертью.

Они по очереди шли впереди. Джод пробирался, не жалуясь. Ральф осыпал снег проклятиями, словно тот был его старым врагом. Анкран пробивался, обхватив себя руками. Ничто шел с поднятой головой и плотно сжимал в руке меч, будто воображал, что и сам он сделан из стали, и никакая погода не сможет его остудить или разогреть, даже когда снег, несмотря на молитвы Ярви, начал ложиться на плечи его украденной куртки.

– Охренительно, – пробормотал Ральф в небеса.

– Снег работает на нас, – сказал Анкран. – Скрывает наши следы, прячет нас. Если повезет, наша старая хозяйка решит, что мы тут замерзли.

– Если не повезет, так оно и будет, – пробормотал Ярви.

– Да какая разница, – сказал Ральф. – Нет таких безумцев, чтобы преследовать нас здесь.

– Ха! – гаркнул Ничто. – Шадикширрам слишком безумна, чтобы заниматься чем-то другим. – Он забросил за плечо конец своей тяжелой цепи, словно шарф, и прикончил это обсуждение так же, как он прикончил охранников «Южного Ветра».

Ярви хмуро посмотрел назад, туда, откуда они пришли. Их следы змеились в серую даль. Он думал о том, когда Шадикширрам узнает о крушении своего корабля. Потом подумал, что она сделает, когда узнает. Затем сглотнул и с трудом побрел вслед за остальными так быстро, как только мог.

В полдень Мать Солнце в своем немощном зените была не выше плеча Джода, по белизне за ними следовали длинные тени, и они остановились в ложбине, чтобы поговорить.

– Еда, – сказала Сумаэль, озвучивая то, о чем все думали.

Никто не поспешил вызваться. Все знали, что еда здесь дороже золота. Всех удивил Анкран, когда первый достал из-под своих мехов связку соленой рыбы.

Он пожал плечами.

– Ненавижу рыбу.

– Тот, кто морил нас голодом, теперь нас кормит, – сказал Ральф. – Кто сказал, что справедливости нет? – Он достал несколько печенек, далеко не в лучшем состоянии – если оно у них вообще когда-нибудь было. Сумаэль присоединилась с двумя засохшими буханками хлеба.

Ярви мог лишь развести пустыми руками и попытаться улыбнуться.

– Я унижен… вашим великодушием?..

Анкран мягко потер скрюченный нос.

– Вид твоего унижения греет меня совсем немного. Что насчет вас двоих?

Джод пожал плечами.

– У меня было немного времени на подготовку.

Ничто поднял меч.

– Я принес меч.

Все они оценили свои скудные припасы, которых вряд ли хватило бы и на одну нормальную трапезу для шестерых.

– Полагаю, я побуду мамочкой, – сказала Сумаэль.

Пока она отделяла шесть ужасно равных и крайне маленьких кусков хлеба, Ярви сидел и пускал слюни, как собаки его отца, когда ждали объедков. Ральф заглотил свою долю за два укуса, а потом смотрел, как Анкран пережевывает каждую крошку по сотне раз с закрытыми от удовольствия глазами.

– И это все, что мы поедим?

Сумаэль снова завернула драгоценный сверток, плотно сжала зубы и без разговоров засунула сверток под рубашку.

– Я скучаю по Триггу, – угрюмо сказал Ральф.

Из Сумаэль получился бы прекрасный министр. Она довольно ясно соображала, когда на пути с корабля прихватила две пустые бутылки из-под вина Шадикширрам. Теперь они наполняли их снегом и по очереди несли в одежде. Вскоре Ярви понял, что нужно глотать понемногу, поскольку раздеваться, чтобы пописать на этом холоде, было сродни подвигу, который заслуживал ворчливые поздравления от остальных. И они были тем искреннее, что каждый знал: рано или поздно им всем придется познакомить свой срам с обжигающим ветром.