Читаем без скачивания Сбытчик. Плата за шантаж. Топор - Эван Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А мне показалось, что дешевые наркоманы тебя не интересуют, — сказал парень.
— Не интересуют.
— Тогда зачем тебе он? Ему восемнадцать, на игле сидит С четырнадцати. Без героина спать не ложится. Ты сам себе противоречишь.
— Он ведь сбытчик, верно? — спросил озадаченный Карелла.
— Он? — парень рассмеялся. — Ну, ты даешь!
— Что же…
— Ладно, слушай меня, — сказал парень. — Ты пас меня вчера, пас меня и сегодня. У меня при себе столько товара, что «ватит на приличный срок. И к тому же у меня нет разрешения ив ношение оружия. Прибавь к этому сопротивление представителю власти, а возможно, что-то еще, что полагается за нападение на полицейского. Вот сколько у тебя против меня. И если я смоюсь сейчас, то ты меня сцапаешь завтра, и тогда ине несдобровать.
— Слушай, чеши отсюда. Убери пистолет и чеши отсюда, — посоветовал Карелла. — Пули я не ищу и неприятностей на вою голову тоже. Я уже говорил тебе, что мне нужен твой приятель. — Карелла помолчал. — Мне нужен Болто.
— Знаю, — сказал парень, и зрачки его сузились. — Я и есть болто.
Единственным предупреждением были сузившиеся зрачки. Карелла заметил это и попытался отклониться в сторону, но пистолет уже заговорил. Карелла не видел, как пистолет дернулся в руке парня. Он почувствовал обжигающую боль в груди ii услышал три страшных хлопка, а затем начал падать, и ю тепло и как-то странно, потому что ноги совсем не слушались его, и грудь его горела, и небо вращалось, а потом он уткнулся лицом в землю. Он даже не вытянул обессилевших рук вперед. Тело его обмякло, он дернулся, ощутил под собой теплую вязкую жидкость и понял, что лежит в луже собственной крови. Ему хотелось смеяться и плакать одновременно. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. На него стали накатывать волны мрака, с которыми он боролся, не зная, что Болто бежит через лес, и ощущая только надвигающуюся темень; неожиданно он понял, что умирает.
К чести 87-го участка, его сотрудники действовали быстрее, чем их коллеги из двух соседних участков, на территории которых находился Гровер-парк. Полицейский нашел Кареллу почти через полчаса, когда кровь под ним образовала уже небольшой пруд.
Приблизительно в то время, когда стреляли в Кареллу, на территории 87-го участка тоже свершилось насилие, последствия которого обнаружили десять минут спустя.
Полицейский, позвонивший в участок, доложил:
— Старуха. Соседи сказали, что ее зовут Долорес Фауред.
— А что с ней? — спросил дежурный сержант.
— Шея сломана, — ответил полицейский. — Она либо сама упала, либо ее столкнули в вентиляционную шахту.
ГЛАВА XIV
В центре города покупатели по-прежнему выбирали подарки к Рождеству. Витрины магазинов сияли, приглашая замерзших прохожих зайти, погреться, выпить и что-нибудь купить. Шикарные магазины, расположенные вдоль Холл-авеню, поражала воображение далеко не святым буйством белых, красных и зеленых рождественских огней. Фасад одного из универмагов украшали двухэтажные фигуры голубых ангелов, на деревьях тоже были сотни ангелочков, они приглашали прохожих к рождественской елке, установленной рядом с катком. Дерево войзилосе в небо, сверкая красными, голубыми и желтыми шарами величиной с человеческую голову и бросая вызов строгой официальности окружающих зданий.
Другие магазины переливались яркими каплями электрических ламп, которые сплетались в рождественские елки, большие белые венки и сверкающие снегопады. Покупатели тороплива выходили на улицу со свертками в руках. За строгими фасадами контор шли праздничные вечеринки. Чиновники лобызались f чиновницами в чиновничьих конторах. Боссы задирали юбк! секретаршам, обещая продвижение по службе. Повышения в зарплате сыпались как из рога изобилия, посыльные из универмагов поднимали бокалы вместе с хозяевами роскошных кабинетов. На лицах оставались следы губной помады, на столах — недопитые бокалы, мужчины торопливо звонили ждущим женам, женщины — мужьям, которые сами задерживались на рождественских вечеринках у себя на работе. Атмосфера счастья проникла всюду в этот декабрьский вечер накануне субботы, на самом пике ежегодных ожиданий. И бухгалтер, давно поглядывающий влюбленными глазами на хорошенькую, молодую, белокурую приемщицу, мог рассчитывать на нечто большее, чем вежливое «Здравствуйте!». Он мог ненароком обнять ее за талию в знак всеобщего рождественского братства. А она по той же причине могла склонить ему голову на плечо. Под веткой омелы он мог поцеловать ее без малейших угрызений совести, поскольку Рождественская Вечеринка — американская традиция. Мужья участвовали в этих вечеринках без жен. На один день брачные контракты теряли силу. Рождественские вечеринки потом вышучивались, но с весьма серьезным подтекстом.
А покупатели шли и шли по улицам. Времени оставалось все меньше. Специалисты по сбыту и рекламе, которые добрый месяц не имели ни минуты отдыха, теперь напивались в своих конторах. А люди, попавшие в коммерческий водоворот, ие шедший ни в какое сравнение со скромным событием в Вифлееме, которое, собственно, и праздновалось ныне, спешили, волновались, удивлялись и радовались. Достаточно ли хорош подарок для Джозефины? Всем ли отправлены рождественские открытки? Не купить ли елку?
И за всем этим, несмотря на заговор рекламных агентов, несмотря на чудовищные коммерческие гонки, пряталось что-то еще. Это было чувство, которое многие люди не могли бы описать, даже если бы и захотели. Чувство, что наступает Рождество. Праздник. Глядя на яркие электрические огни и на Санта Клаусов с накладными белыми бородами, многие чувствовали совсем не то, что имели в виду рекламные агенты. Их пронизывала радость, доброта и желание жить. И всем этим они были обязаны Рождеству.
Город был пьян и встревожен, улицы забиты покупателями, и бетонные громады, на чей-то взгляд, может, и выглядели колодными и недоступными — но это был самый лучший город мире в лучшем своем рождественском наряде.
— Это Денни Джимп, — сказал мужской голос дежурному сержанту. — Я хочу поговорить с детективом Кареллой.
Дежурный сержант не любил осведомителей. Он знал, что от Денни Джимпа часто поступают ценные сведения, но считал всех осведомителей грязными типами и брезговал говорить с ними, даже по телефону.
— Детектива Кареллы здесь нет, — ответил в трубку дежурный сержант.
— А где я могу его найти?
Денни был полицейским осведомителем с незапамятных времен. Он ясно понимал, что за длинный язык в преступном мире по головке не гладят, но остракизм коллег его не смущал. Денни зарабатывал себе на жизнь осведомительством и, что самое любопытное, любил помогать полиции. В детстве он болел полиомиелитом и с тех пор немного хромал. Его настоящая фамилия была Нельсон, но об этом почти никто не знал, и
