Читаем без скачивания Жизнь замечательных братьев - Redhat

Парочка остановилась напротив магазина – красотка сделала вид, что с интересом рассматривает товары, а темноволосый Пожиратель продолжал удерживать в воздухе пакеты. Люпин одновременно испугался и обрадовался: наверное, Нимфадора старалась отвлечь внимание врага и передать его «с рук на руки» им с Уизли или даже Хмури, который мог быть неподалеку. Но случилось нечто непредвиденное: Тонкс ухмыльнулась любимому вервольфу и повесилась на шею спутнику, игриво согнув стройную ножку в новом дорогущем сапоге.

— Рабастасик, — донеслось до ошеломленного Люпина, — поцелуй меня прямо сейчас!

— Что – вот так, при всех? – наигранно возмутился Пожиратель. – Ах ты, шалунья!

— Я хочу, чтобы все завидовали и ревновали! – безапелляционно заявила Дора, победно взглянув на витрину.

— Моя красавица… – покупки рухнули на мостовую, Лестрейндж прижал подругу к себе и впился в ее губы неистовым поцелуем. Ремус крепче уцепился за мистера Уизли и повернул к парочке белое как мел лицо – прохожие замерли, физиономии некоторых ведьм действительно слегка позеленели от зависти. Оборотню стало дурно: ему казалось, что он тоже ощущает жар тела врага, прикосновение жадного рта и небритого подбородка, и запах моря, пропитавший плащ.

— М–м–м… мы, кажется, кокнули вазу для Беллатрикс! – хихикнула Тонкс, кокетливо краснея и косясь на упавшие пакеты.

— К драклам вазу, купим другую! – Пожиратель сиял, как новенький галлеон. – Ну что, подождешь меня четверть часика? – он кивнул на дверь мужской парикмахерской на другой стороне улицы.

— Так долго?.. – закапризничала девушка, надув заалевшие губки.

— Одна нога здесь, другая тоже здесь! – пообещал Лестрейндж; он чмокнул возлюбленную в щеку и быстро перешел дорогу – над дверью в салон брадобрея звякнул колокольчик.

Нимфадора улыбнулась, подобрала покупки и, зыркая по сторонам, побрела к маленькому кафе возле перекрестка. Зоркий вервольф разглядел, как Тонкс зашла внутрь и уселась за столиком возле окна, откуда была отлично видна парикмахерская. В руке девушки что‑то блеснуло – аврорша смотрелась в зеркальце и стремительно приобретала свой обычный вид.

— Скорее, – прошептал мистер Уизли, толкнув оборотня в бок, – Хмури наверняка уже там, нас ждут! Да не стой столбом, мы теряем время!!

До того дня слово «эйфория» ничего не значило для Рабастана Лестрейнджа – но теперь он «не помнил себя от счастья». Каждый закоулок в замке, домовые эльфы, паутина, трещинки и песчинки между камнями – все заставляло его улыбаться, все было наполненно бесконечно прекрасной жизнью, надеждой и радостью. Родольфус недоуменно чесал затылок, а Беллатрикс назвала деверя «вконец отупевшим драклом», но даже это казалось Рабе по–своему чудесным.

Лекция, которую Руди пытался прочитать за завтраком, не увенчалась успехом – влюбленные просто не обратили на нее внимания. Глядя на сиявшие лица брата и Полины, старший Лестрейндж сдался и провозгласил тост за их будущий союз; Белла стерла маску и сидела надувшись, как низзл на кошачий корм, но к концу трапезы и она, по–видимому, смирилась с «постигшей нашу семью метаморфозой» — при этих словах мисс Прюэтт почему‑то подпрыгнула на стуле и поперхнулась, но в целом завтрак прошел на редкость спокойно. Бросив салфетки на стол и попрощавшись с Лестрейнджами, Раба и Полина поспешили покинуть замок – они наперегонки добежали до границы аппарации, хохоча и пугая попадавшихся на пути слуг, взялись за руки и отправились прямиком в Гринготтс.

— Готов поспорить, ты еще не видела такого глубокого хранилища! – с гордостью рассказывал младший Лестрейндж, пока они шли к белому зданию банка. – Целая сокровищница, и ее охраняет дракон! Я тебе его покажу!

— Ой, может, не надо? Я немножко боюсь драконов, — засомневалась Тонкс, мельком оценивая свое безупречное отражение в зеркальной двери.

— Но я же с тобой, — успокоил подругу Рабастан. – И Светлячок совсем ручной, только он ослеп от старости, не сразу узнал нас с Руди, когда мы приходили сюда год назад… Да нет, ерунда – пара–тройка ожогов, только и всего.

Страж родового хранилища произвел на Полину неизгладимое впечатление: когда под сводами стих пронзительный визг, а признавший хозяина Светлячок улегся на брюхо, сложив громадные перепончатые крылья, влюбленные потратили несколько минут на вполне невинную возню перед дверью. Чувствуя себя почти властелином мира, Раба отпер сейф и продемонстрировал Полине настоящую сезамову пещеру, заваленную галлеонами, драгоценностями, оружием и прочим накопленным (и награбленным) добром. Правда, девушке было запрещено к чему‑либо прикасаться: завороженная мисс Прюэтт тыкала пальцем то в одно, то в другое сокровище, а польщенный Рабастан с готовностью доставал его из кучи.

— Понимаешь, тут особенные чары против вор… против чужих, — объяснил Пожиратель, показывая девушке красивый дамасский кинжал. — Как только ты станешь госпожой Лестрейндж, дракон тебя пропустит, и ты сможешь все тут трогать и брать, что тебе угодно.

— Ну тебя‑то можно чуть–чуть потрогать? – озорница–Тонкс обвила шею жениха руками, Раба торопливо выбросил кинжал и был готов забыться еще на несколько минут, но тут Светлячок недовольно взревел и сбил хвостом сталактит; парочка очнулась и решила найти для общения более безопасное место.

Вернувшись из подземелий с полными карманами денег, Рабастан и Полина совершили набег на лучшие магазины и купили подарки «для будущих родственников». Лестрейндж настоял на том, чтобы невеста выбрала что‑то и для своих родителей: роскошная курительная трубка и шаль из венецианских кружев были завернуты и отправлены с короткой запиской («Мама, папа, я выхожу замуж, не ищите меня, будьте счастливы. П. П.») двоюродной сестре Шизоглаза Хмури на ее старую квартиру. Пока возлюбленная корпела над письмецом, стараясь красиво вывести буквы, Раба выбирал в другом отделе обувь: в результате себе он не купил ничего, зато Полина получила три пары сапог и шикарные туфли от Вертуччи. Заметив, что девушка то и дело беспокойно озирается в поисках часов, Раба тут же расщедрился на золотой браслет с циферблатом и пообещал чуть позже сделать на нем гравировку.

Затем влюбленные прошли почти в самый конец Диагон–аллеи и оказались в большом мебельном магазине, три этажа которого находились под землей. Постукав дверцами шкафов, пощупав кресла с кожаной и бархатной обивкой и придирчиво осмотрев несколько широченных кроватей с балдахинами, Тонкс потащила «жениха» в детский отдел, где с фанатичным блеском в глазах принялась выбирать колыбельку.

— Надо подарить Руди новый колдовизор, — спокойно произнес Рабастан; из угла отдела на него с искренним сочувствием смотрели три молодых консультанта и домовик. – Хотя со старым теперь связано столько воспоминаний…