Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки — вице-принц - Гай Орловский

Хродульф сообразил первым, потыкал в карту пальцем.

— А вот здесь можно сделать небольшой обвал?

— Не совсем, — уточнил я. — Обвал должен быть большим. И не здесь, а вот тут, на самом выходе из ущелья. К этому времени вся их группировка, а это около десяти тысяч человек, должна войти в эту ловушку…

Леофриг просиял, словно на него среди ночи упал луч солнца.

— А второй обвал сделать в начале?

— Вы быстро соображаете, — одобрил я. — Поручаю эту ответственнейшую часть начала нашей победной войны за идеалы либеральных ценностей тотаритаризма вам, благородный сэр Леофриг!

Он вздрогнул, моментально посерьезнел, пару мгновений соображал, затем коротко поклонился.

— Ваше высочество, как я понимаю, у нас не очень много времени. А нужно успеть расположить наверху не только достаточное количество людей, но и… камней.

— Верно, лорд Леофриг, — ответил я. — Я надеюсь, что Мунтвиг, увлеченный погоней за разгромленными нашими рыцарями, не станет проверять, есть ли кто на гребне ущелья.

Он хлопнул себя по лбу.

— Так вот зачем наша конница должна вступить в бой, а потом отступить!.. В пустое ущелье вступать рискованно, сперва проверили бы, как там наверху. А так сгоряча да сдуру погонятся добивать…

— Если поднимутся проверить, — прорычал Хенгест с достоинством, — мы их встретим.

— Надеюсь, — сказал я, — этого не случится. Нам нужен показательный разгром хоть какой-то части армии Мунтвига, чтобы поколебать их дух. Заодно поднять наш.

Хродульф воскликнул оскорбленно:

— Наш дух высок, ваше высочество! Как никогда высок!

— Тогда победим, — заверил я. — С нами Бог, так кто же против нас?

После обеда и короткого планирования барон Адриан с большой неохотой, но под давлением отца увел свой отряд, чтобы помочь защитить город Бедивер, расположенный в десяти милях ниже по течению. Там река сужается из-за крутых и скальных берегов, течение быстрое, дно глубоко, так что конница Мунтвига будет искать брод где-то выше или ниже, но какие-то отряды пройдут мимо защищенных крепостей Бриттии и доберутся до Бедивера.

Лиутгарда на время уединилась, я терпеливо ждал, но, когда она вышла, я ахнул, сообразив наконец, что у нее было в мешке за седлом.

Сейчас она в кольчужном доспехе из крупных колец до середины бедер, разрумянившаяся, волосы целомудренно убраны в золотую сетку, на плечах блестящие стальные латы с чем-то вроде золотых вензелей, узкую талию перехватывает широкий пояс с накладными золотыми бляхами, а рукоять меча покоится у левого бедра в длинных ножнах с золотыми накладками в виде стилизованных цветов.

Однако правая грудь полностью открыта, снежно-белая и нежнейшая, с алым кружком на вершине, а сама Лиутгарда, раскрасневшаяся и с лихорадочно блестящими глазами, едва не умирая от ужаса, держится подчеркнуто гордо и надменно.

Я почтительно помог ей подняться в седло, оказывая все знаки внимания, она разобрала повод и вопросительно посмотрела сверху вниз.

— Принц?

— Думаю, — ответил я, — мы сейчас не сможем ринуться в земли графа Сноррика, это далековато, а тут немало срочных дел… но при малейшей возможности…

Она прервала:

— Я все понимаю. Какие ваши планы?

— Вести навстречу Мунтвигу все войска, — сказал я честно, — какие наскребу. И поспешить укрепиться в тех крепостях, куда нас пустят ваши сограждане. Конечно, можно было бы дождаться в Варт Генце, однако…

Она покачала головой.

— Можете не продолжать.

— Вы не так поняли, — запротестовал я. — Я просто опасаюсь, что, захватив Бриттию, Мунтвиг станет еще сильнее!

— Хорошо же вы о нас думаете, — сказала она недовольно. — А я уверена, что все наши будут сражаться отчаянно и нанесут Мунтвигу серьезный урон.

— Еще больший урон нанесем вместе, — пообещал я. — Вы поедете с верховными лордами, что в таком восторге от вас, или же со мной и Норбертом?

Она ответила без раздумий:

— С вами. Но не заноситесь! Только потому, что вы раньше вступите в пределы Бриттии.

— Отлично, — сказал я. — Помашите ручкой войскам вартгенцев, теперь это ваши союзники.

Она светски улыбнулась, вскинула руку, от этого движения ее грудь задвигалась, и стало отчетливее заметно, что тугая и крупная, по рядам воинов прошла отчетливая волна, потом мощно и ликующе заорали:

— Принцесса Бриттии!

— Слава принцессе!

— Ура Лиутгарде!

— Прекрасной Лиутгарде слава!

Я видел, как она дернулась, услышав это «прекрасная» по отношению к себе, но воины орут совершенно искренне, да и нельзя их в чем-то заподозрить, глядя на их честные простые рожи, где глаза горят восторгом, а пасти растягиваются до ушей.

Она улыбалась и вскидывала руку, пока мы ехали на рысях мимо, я смотрел, с каким восторгом войска приветствуют всадницу на белой лошади, и странная мысль влетела в череп и зажужжала там, слепо стукаясь о стенки.

Лиутгарда, потерявшая надежду найти достойного мужа, сейчас пользуется таким бешеным восторгом и поклонением рыцарей, что, тьфу-тьфу, даже и не знаю, стоит ли ей помнить о помолвке с графом Снорриком Твердошлемом, что, на мой взгляд, все-таки мезальянс.

К Норберту примчался всадник на таком легком и быстром коне, что просто загляденье. И пока разведчик выкрикивал начальнику донесение, конь бешено хрипел, поводил налитыми кровью глазами и все своим видом кричал, почему остановились, надо мчаться, это же так прекрасно, когда гриву отбрасывает встречный ветер, а хвост вытягивается в струну.

Я прислушался, речь идет чуть ли не о стычках на границе Бриттии с Ирамом, а когда Норберт отправил своего человека обратно и подъехал ко мне, я спросил:

— А со стороны Зорра?

Он посмотрел в удивлении:

— Ваше высочество уже знает?

— Вы орали слишком громко, — сказал я. — А орун — находка для врага.

Он пробормотал:

— Ну какой вы враг, ваше высочество… Хотя, если подумать… Стычки идут только с проникающими легкими отрядами. Мунтвиг благоразумно выслал вперед небольшие группы легкой конницы по тысяче человек, а те в свою очередь рассылают отряды по сотне и десятками. Все они проникают на такие расстояния в глубь чужой территории, что армия туда доберется только через месяц-другой…

Я покачал головой.

— Месяц — нам все равно мало. Подойдут только из Турнедо. Вряд ли успеют Меганвейл и Шварцкопф, а про сен-маринские армии Филиппа Мансфельда и Чарльза Мандершайда вообще молчу…

Он покосился на меня при упоминании, что это уже сен-маринские армии, но ничего не сказал, потом покачал головой.

— Ваше высочество, у вас довольно сильное войско вартгенцев!

Я отмахнулся.

— Ополчение, а не армия.

— Ополчение лордов?

— Ну да, — сказал я с горечью. — Элитные отряды, кое у кого даже войска, но это не армия. Вы же знаете, они и воюют сами по себе, не слушая приказов!

Он ухмыльнулся.

— Но это же хорошо, когда вот так стараются перещеголять друг друга отвагой и доблестью, бросаются в самые опасные места…

— И не хотят слышать сигнал об отступлении, — сказал я ему в тон, — именно все кидаются на самого опасного и сильного противника, чтобы помериться доблестью, оставляя оголенными участки, которые должны защищать, чтобы не дать окружить всех. Хлебнем с ними горя!

— А как вы собирались ими пользоваться, — изумился он, — разве не вы их собрали и привели?

— Как только прибудет армия из Турнедо, — сказал я решительно, — этих вартгенских лордов пошлю вперед помогать защищать замки! У них есть опыт и знания, а бриттские лорды охотно откроют для них ворота. А дальше хрен с ними, пусть выживают сами!

— Зато и слава, — сказал он, — целиком ихняя…

— Сочтемся славою, — ответил я, — свои же люди? И пусть нам общим памятником будет… построенное в боях Царство Небесное. Что, не в рифму? А у меня белый стих. Я так вижу! И даже зрю.

Мы двигались в сторону Бриттии со всей скоростью, какую могли развить кони людей Норберта. Он уже понял, что белая лошадка у принцессы очень даже не простая, ревниво хмурился, но помалкивал.

Когда мы пересекли границу, это оказалась широкая, но мелкая река, Лиутгарда начала узнавать горные вершины, а по ним, ориентируясь на местности, называла земли, по которым едем, и сообщала, по чьим владениям пронесемся дальше.

Бриттия становилась постепенно холмистее, как и видел сверху, болота попадаются чаще, почти все приходится объезжать по кромке, хотя два огромных, как море, прошли почти посуху, замочив в тухлой воде только копыта. Дорог почти нигде не оказалось, а те, что нашли, давно заросли не только травой, но и кустарником, а кое-где даже деревьями.

Зато попадаются тропы, оставленные после прохода воинских отрядов, тоже недолговечные, однако и они хороши, но приходилось следить за направлением, а то нередко пытались увести в стороны.