Читаем без скачивания Кровавый рассвет - Эндрю Свонн

— Коуб. — Анака с явным облегчением оторвал взгляд от крышки стола. — Кому, как не вам понять меня?

— Черт, конечно же, я все понимаю. Лучше скажите мне, когда вы последний раз спали?

Анака не ответил и поставил на стол последнюю опустошенную банку пива. Сделав пометку в меню, он заказал еще одно.

Эйнджел рукой, в которой держала еще недоеденный крендель, похлопала детектива по тыльной стороне ладони.

— Вам нужно поспать.

— Возможно, вы правы, — зевнул Анака. — Уставшие люди совершают ошибки, а я не могу позволить себе сейчас такую роскошь.

— М-м-м?

Появилось заказанное копом пиво. Он тотчас же открыл банку.

— Разве не понятно, почему они отстранили меня?

Эйнджел посмотрела на его всклоченные волосы, на темные круги под глазами, но прикусила язык.

«Чересчур хорошо понятно, если вас интересует мое мнение».

— Я слишком много знал о том, что происходит в этом городе. Они отстранили меня в тот самый день, когда я докопался до Ван Дайна. Добравшись так близко до источника коррупции… —Он развел руками, словно объяснял что-то, что не требовало никаких объяснений. — Но я уже не могу остановиться.

У Эйнджел все внутри оборвалось. Во многом она не доверяла Уайту, но Уайт как будто считал своего напарника немного тронутым. Эйнджел не могла не согласиться с тем, что Анака действительно походил на чокнутого.

— Почему? У вас ведь нет личной заинтересованности.

Анака метнул на нее гневный взгляд.

— Моя работа — моя жизнь. Значит, все происходящее касается меня лично.

Они оба замолчали. Анака не спеша потягивал пиво.

Только сейчас Эйнджел почувствовала, как сильно задела его.

— Простите. Лей говорит, что я последнее время веду себя очень несдержанно.

Анака улыбнулся:

— Не беспокойтесь. Системе пока не удалось сломать меня.

Эйнджел уже видела подобную браваду раньше. Правда, в среде моро, которые, как реактивные, были готовы преследовать враждебную банду, только что убившую их лучшего друга, подружку, родителей, уничтожившую автомобиль или еще что-нибудь в таком же роде.

— Вы собираетесь один на один выходить против Ван Дайна?

Анака повел плечами.

Эйнджел с осуждением покачала головой. «Здорово». Анака был убежден в том, что покойный Байрон Дорсет работал на дьявольскую империю зла, что держит в руках весь город. Тем не менее он как будто намеревался привлечь бывшую любовницу покойного Байрона Дорсета для участия в неком несанкционированном мероприятии.

Когда она снова начала его слушать, до нее долетел конец фразы:

— … то, что вы пережили в Кливленде.

— Какого хрена…

— В ФБР есть целый отдел, который только тем и занимается, что следит за моро с криминальным прошлым. — Он снова пожал плечами. — Я познакомился с вашим делом.

— Вы и представить себе не можете, как обрадовали своим заявлением, что федералы продолжают пасти меня. — Эйнджел окатила волна гнева, смешанного со страхом, однако ее поведение Анаке не показалось странным. — Что там написано?

— Была предводителем небольшой банды. В 53-м ей положила конец шайка «Зипперхедов». При этом с вас живьем едва не содрали кожу…

— Это называется побрить, — прошептала Эйнджел.

По этой причине до сих пор шерсть на ее ногах была не совсем белой. И если бы не тигр по имени Ногар, она бы истекла кровью в том вшивом мотеле восточнее Кливленда.

— Больше ничего особенного мне не удалось узнать, — сказал Анака, прерывая череду ее мыслей.

— То есть?

— Федералы не слишком охотно знакомят со своей информацией местные отделения. Вот так-то. ФБР не дали мне ни одного дела, касающегося банды «Зипперхедов». Несмотря на то, что, согласно всем источникам, они самораспустились шесть лет назад.

— Здорово.

Эйнджел могла представить себе, как какой-то чиновник из ФБР за дисплеем компьютера выделяет файлы, посвященные отдельным этапам ее жизни и из соображений национальной безопасности удаляет их. Она отпила глоток воды из стоявшего перед ней стакана.

Анака продолжал что-то бормотать, и Эйнджел не мешала ему, слушая его болтовню вполуха. Этот пинк не сказал ей ничего нового, во всяком случае ничего такого, о чем она не подозревала. Естественно, что кто-то стоял за тем делом, в которое был замешан Байрон.

Вопрос заключался в том, кто именно?

Уайт полагал, в этом деле замешаны «Рыцари». Анака таковым считал «Ван Дайн Индастриал». Отец Коллор сказал бы, что за всем этим стоят копы. Паскес из тайны в правительственных кругах сделал бы репортаж в пяти частях. Лей сказала бы ей, что она совсем чокнулась…

Пропавшая доктор Эллис считала, что убийцей был моро из семейства кошачьих. Но сейчас, когда доктор пропала, а от тела осталась только горстка пепла, Эйнджел, по-видимому, стала единственным живым существом, кто владеет этой пикантной информацией. Однако у нее нет никаких фактов, на которые можно было бы опереться.

К тому же Граф — этот подонок из подонков — заявил во весь голос о том, что «Рыцари» встречались с Байроном незадолго до его смерти. Это обстоятельство позволило копам схватить тех двоих. Кроме того, Байрона пришили в гостиничном номере Тендерлойна, принадлежащем «Рыцарям».

Собственный адвокат Байрона создал благодатную почву для буйной фантазии Анаки, заявив, что лис работал на «Ван Дайн». Причем, судя по кругленьким суммам, которые он получал там, деятельность едва ли можно было назвать легальной.

Однако ни одна из этих логических посылок не отвечает на вопрос, почему?

Она ничего не пила и неустанно продолжала думать об одном и том же. Зажав уши руками, она пыталась прогнать одолевающее ее чувство нереальности происходящего.

Час спустя она помогла совершенно обессилевшему от усталости и выпитого пива Анаке добраться до дома в районе Пасифик Хайтс. Она отвезла его на ставшем теперь ее собственностью «БМВ» по адресу, который сумела выдавить из него. Больше ничего вразумительного она от детектива не услышала.

И все же Эйнджел справилась с ним. Ей везло по всем статьям. Дом Анаки находился на вершине холма, и ей не пришлось искать его долго. Квартира оказалась на первом этаже, и ей не нужно было тащить его по лестнице вверх. И, наконец, в двери квартиры не было кодированного замка, а стоял дорогой детектор ладони и роговицы. После нескольких щелчков полдюжины замков тяжелая бронированная дверь открылась.

Жилище Анаки являло собой образец аскетичности — полированные полы, безупречной белизны стены, световая арматура, спрятанная за белыми матовыми шарами рассеивателей, и ничего такого, что говорило бы о личном вкусе хозяина.