Читаем без скачивания Оборотень - Людмила Сурская

— Куда это они, причём большим народом и с таким азартом, и эти две ищейки на заду телеги болтаются? — подошла она к вытюкивающему из камня русалку для нового фонтана, Митричу.

— Марфа выследила ту опасную собаку, что загрызла на охоте людей, пёс скрывается в охотничьих угодьях. Отсиживается себе там, вот барыня и повезла всех ловить то чудище и сама развеяться от скуки. Видишь, как весело общество погарцевало…

Таня онемела. "Вот это да! Вот это напор! К тому же какое мне дело до скуки маменьки, это мой доберман". Смекнув, что дело наверняка, не в собаке, а в Серже, которого Марфа, скорее всего, выследила и, боясь открыть маменьке правду, прикрылась псом, Таня опять растерялась. Но позаламывав руки и, в конце концов, начав соображать, она кинулась к бьющему по камню зубилом и молотком Митричу.

— Помоги, побежим по прямой, через лес, так быстрее получится, может, успеем. Это я своего добермана туда определила.

Митрич оценив её дрожащие руки, сцепленные в крепкий узел и дёргающиеся в судороге губы на белом лице, всё понял без лишних объяснений, скинув фартук и стряхивая пыль со штанов на ходу, поспешил за ней.

— Как же это, как же так, — твердил постоянно он. — Запросто убить могут. Вооружились до зубов. Не иначе как на волка или на медведя. А вы тоже, барышня, хороши, возьмите себя в руки, если из-за каждой собаки душою болеть, то такось и души на всех-то не хватит.

— Митрич, поспешим… Быстрее Митрич. — Стонала она, торопя его.

— Дай отдышаться, сейчас, сейчас…

Садовник несколько минут отдыхал и бежали дальше, но возраст давал о себе знать и он опять молил:

— Грудь теснит, дай дух перевести, погоди… Ах, они нехристи, чтоб их разорвало!

Как не спешили, но с передыхами Митрича опоздали. Азарт у охотников был на подъёме не перегнать. Когда они прибежали, то фронт военных действий там разворачивался в полную силу. Маменька тоже читала романы и имела нерастраченную страсть к приключениям. Серж, вовремя увидевший подъезжающий на возку и телеге народ, заперся в бане. Он колол дрова, и она оказалась рядом, под рукой. Барыня, руководя наступлением, не удосужилась сообразить, как у собаки получилось закрыться изнутри. Осмотрев дом, она нашла его обитаемым и никак не могла взять в толк, зачем собаке спать на постели и есть из посуды, да ещё такую еду… Марфа докумекала быстрее, но, делая равнодушным лицо, следовала за хозяйкой, исправно кивая и поддакивая, не собираясь своими силами выводить барыню из заблуждения. Серж тянул время, ожидая, когда разгорячённые мужики, справясь с дверью, сорвут засов. Сквозь щель между досками в предбаннике он видел, как прибежали Митрич с Таней. Щёки её пылали, грудь высоко поднималась от трудного дыхания, глаза метали страшные молнии на маменьку, причёска взбилась в беспорядке от бега… "Вот теперь пора", — решил он, принимаясь раздеваться. Когда последнее крепление было выбито, и дверь широко распахнулась от мощного удара, на толпу маханул огромный доберман, расчищая себе путь, он, поддав лбом, одним ударом свалил здоровенную девку Марфу в заросли крапивы и грациозными прыжками пошёл к лесу. Вскинув охотничьи ружья, позаимствованные у князя, управляющий и конюх попробовали стрелять, но Таня, собрав все силы и громко крича: "Оставьте его, ах, оставьте!" — метнулась к ним, выбив дула вверх. Выстрелы ударили в крону деревьев, срезав ветки и листву. Доберман ушёл. Марфа была поражена. Откуда взяться псу там, если баня закрыта изнутри. В отличие от барыни, введённой ей же в заблуждение, она точно знала, что там мужчина. И вдруг на тебе — доберман. Как накаркала. Она, выбравшись из крапивы, и с усердием почёсывая обожжённое лицо, руки и попу, специально обошла всю баню, надеясь найти прикрывшегося нарочно, для отвлечения людей псом, любовника княжны, но тщетно. "Куда ж он делся, если она его сама здесь видела? к тому же всё указывает на то, что он здесь был?" — ломала голову девка шаря по всем углам. Но кроме старой одежды князя — ничего.

— Маменька, как вы могли, — причитала Таня и глаза её грозно, и странно сверкали. — Да неужели же надо напоминать или у вас нет сердца, иначе бы оно подсказало вам, как велика верность и преданность собак, какими бескорыстными друзьями они могут быть. За что вы его так невзлюбили, чем он провинился перед вами. Разве вы слышали от кого-нибудь, чтоб пёс бросил или предал своего хозяина. Он умный и добрый, не то что кошка ваша злопамятная. Это же самое настоящее убийство вы организовали. Не трогайте его больше. Что он вам, в конце-то концов, сделал? Клянусь! Вы сделаете мне страшно больно, и я не знаю, что будет тогда со мной!

— Ах, полноте, княжна. Что за допрос с лекцией вы мне тут организовали. Марш в экипаж, — приказала раздосадованная неуспехом княгиня. Но это с дочерью, а вот в общении с остальными у неё был другой подход. Княгиня была истинная дама и поэтому, она, ловко скрывая свои подлинные чувства, старалась показать пригнанному сюда люду, свою миссию оконченной и удалой. А план, с каким она прикатила сюда, хоть и не до конца, а реализованным. Поэтому себя обсуждать она никак не могла позволить никому, разве что мужу, но его здесь нет. Хотя она могла себе признаться, что вышло всё не совсем гладко, даже чересчур шероховато… Но то её дело. Решив, что здесь ей больше решительно нечего было делать и, следовательно поскорее надо возвращаться, она дала команду на отъезд. Загрузившись в том же порядке, экспедиция двинулась в обратном направлении. Поведение дочери княгиню начало пугать. "Надо увозить и не медленно, пребывание в усадьбе не пошло ей на пользу". — Порешила она и поэтому княгиня всё время пути говорила на одну тему и об одном и том же предмете, пока, наконец, повозка не въехала в усадьбу. Княжна, покусывая губы и ломая пальцы от беспомощности и отчаяния, тем не менее, всю дорогу слушала мать. Правда, с подавляемым горьким сознанием, что её родная матушка совсем не понимает её, свою родную дочь и не может быть опорой ей во всём. "Ах! Почему не приехал папа, всё было бы по-другому?!" Между тем экипаж подъезжал к усадьбе. Ей уже не было никакого терпения слушать маменькины нравоучения. По приезду в имение, молчком выскользнув с экипажа, поднялась к себе. Но покоя не было. Разве после случившегося можно прибывать в приличном состоянии духа. Таня, попросту говоря, не находила себе места. Чувство большой досады и раздражения на матушку не проходили. Но куда деваться, хочется или нет, придётся быть нежной с ней и терпеливой, она мать.

Глава 16.

Сумерки брали в свои объятия землю, а она всё бродила, то по парку, то по саду, не торопясь в дом, прислушиваясь к каждому шороху и звуку, но пса не было.