Читаем без скачивания В очереди за счастьем (СИ) - Райт Рина

Я не могу и не хочу во все это верить. Только не моя малышка. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А, тем временем, доктор продолжает: 

— Изучая историю болезни, мы смотрим на наличие врожденных патологических состояний, которые могут способствовать развитию заболевания. А также нам необходимо понять является данный случай наследственным фактором. У вас в семье болели раком?

— Нет, — качаю головой, вспоминая всех родственников, но ни припоминая ни одного случая. 

— А у вас? — обращается к Кристине, на что та лишь молча смотрит на меня. 

—  Она не мама Маргариты. 

Врач, не меняясь в лице,  профессионально спрашивает:

— А со стороны биологической мамы?

— Я не знаю, — отвечая растерянно. — И я не знаю, смогу ли вообще узнать. 

— Есть проблема?

Мы с Кристиной до сих пор не прояснили этот момент. Она ведь спрашивала меня про маму Риты, а лишь отвечал, что ее нет.  

— Ее родила суррогатная мать, которую я даже не видел. 

— Предоставьте нам контакты клиники, с которой вы сотрудничали, и мы сами уточним данный вопрос. 

Я киваю, боясь посмотреть на Кристину. Что она обо мне думает?

— Также для диагностики лейкоза требуется провести исследование костного мозга. Острый лимфобластный лейкоз  или ОЛЛ — это злокачественное заболевание крови и костного мозга. При лейкозе здоровые клетки крови замещаются опухолевыми клетками, что может стать причиной жара, повышенной утомляемости, синяков, проблем со свертыванием крови, инфекций и других нарушений. Обычно при остром лейкозе симптомы усиливаются в течение короткого периода. У детей болезнь может развиваться очень быстро и требует незамедлительного лечения, — врач делает паузу. — Как давно появилась утомляемость? 

— Наверное, месяц назад, но в последнюю неделю стало более явной, — отвечаю сразу. 

— Прошу вас не паниковать раньше времени, я не для этого вам все рассказал, а для того чтобы вы были осведомлены. Лечение будет назначено после всех исследований и выбранного вами медицинского учреждения и врача. Все необходимые рекомендации я вам оставлю, а вы сами решите,  — мужчина встает и протягивает руку, я тоже встаю и пожимаю в ответ. 

— Спасибо, за уделенное время и информацию, Василий Львович, — благодарю доктора. 

Мужчина кивает и я, приобнимая Кристину за талию, иду в сторону двери. 

— У вас есть еще дети? — летит в спину. 

Кристина  напрягается всем телом, но оборачивается к доктору, как и я. 

— Нет, Маргоша у меня одна. 

— Тогда вам необходимо как можно скорее зачать еще одного ребенка. 

Я вспыхиваю.

— Я не собираюсь хоронить дочь! 

Врач устало выдыхает и садится обратно за  свой стол. 

— Я не к тому веду, Эрик Карлович. Просто потом может быть поздно. Крайний случай  при лейкозе — это пересадка костного мозга, а брат или сестра обычно более всего подходят под донорство. Всего доброго, рекомендации все вам выдадут на регистратуре. 

— Я вас услышал, доктор. Спасибо. 

***

Паника, боль, отчаяние, страх. И это еще не все. Во мне сейчас бушует целый водоворот гамм и чувств, и боюсь одна хуже другой.  С такими эмоциями можно натворить делов, и я усердно запихиваю их куда подальше. 

Сегодня официально подтвердили диагноз моей малышки. Острый лейкоз. Попросил Кристину увезти Маргошу к моим родителям. В данный момент,  я просто не в состоянии быть рядом с дочерью. Сейчас я залью свою боль алкоголем, поубиваюсь на свою несчастную долю, а завтра просплюсь, возьму себя в руки и начну бороться. А пока…

Бар, названия которого я даже не прочел, работает и ладно. Народу в  небольшом заведении на квадратный метр чересчур многовато, вспоминаю — сегодня же пятница. Музыка бьет по ушам, столов свободных нет, но мне в лом искать другой бар. Вижу единственный пустующий барный стул возле бара и паркую свою пятую точку. 

— Бутылку Hennessy и пепельницу, — заказываю у бармена и ощупываю карманы в поиске сигарет, которых у меня, к слову, нет. 

Курю я редко, под настроение, а настроения давненько не было. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На барной стойке напротив меня оказывается бутылка коньяка, бокал, пепельница и пачка Sobranie Black протянутой кем-то слева. Принимаю  пачку с элитными папиросами у молодого парня славянской внешности с забитыми татухами руками. На вид ему не больше тридцатника. Не пьян и выглядит адекватно. На нем черная футболка облегающая прокаченные бицухи и темные джинсы. На правой руке стильные часы “авиаторы”. 

— Спасибо, — благодарю парня и кошусь на бокал с янтарной жидкостью в его правой руке. — Составишь компанию?  

Парень косится на мою полную бутылку, и пока он принимает решение, я уже плескаю коньяк в своей бокал. Он залпом опустошает свой и подставляет мне. Хоть не в одного бухать. Наполняю его бокал и стрельнув у бармена еще зажигалку, прикуриваю сигарету. Делаю затяжку. 

— Горе запиваешь? — подает голос мой собутыльник. 

Усмехаюсь и выдыхаю едкий дым. 

— Можно и так сказать, — отвечаю уклончиво, опрокидывая в себя коньяк в три глотка. 

Горло обжигает теплом, а через мгновение, мягким облаком обволакивает внутренности. 

— С бабой поругался? — видимо, решил поотгадывать. 

Хмыкаю и качаю головой. 

— Биржа рухнула? 

— Если бы, — уже откровенно ржу. Прикольный парень. Мне нравится. 

— Эрик, — протягиваю правую ладонь.

— Назар, — пожимает. 

Крепкое рукопожатие, удовлетворенно киваю сам себе. 

— А ты чего один тут тоскуешь? — перевожу стрелки, не хочу откровенничать о своем. — С бабой  поругался? — зеркалю его же вопрос. 

Парень хмыкает и залпом выпивает коньяк, морщится, затем хмуриться, да больно резво мотает головой. Понятно, все-таки женщина. 

— Что натворила? 

Он наконец смотрит на меня, и я вижу в его взгляде бешенный блеск отчаяния. 

— Дочку от меня скрывала, — чуть ли не рычит.  

— Серьезная проблема, — соглашаюсь, и  разливаю по второй. 

— Я бы ее этими руками… — показывает очень красноречивый и выразительный жест, как он терзает шею любимой женщины. 

— Любишь ведь ее, поэтому простишь, — философски подвожу итог. 

Ладони парня сжимаются в кулаки. Лыблюсь от его откровенной реакции. Злится на правду.

— Не смогу. Предала меня, понимаешь? 

— Понимаю. — киваю, вспоминая предательницу в лице бывше женушки Уваровой. — Но у вас дочь растет. Ей отец нужен. Так будь им. 

— Маруся папой зовет моего брата, — обреченно признается Назар. 

 Мне не понятны его эмоции, но мне искренне жаль его, хлопаю по-дружески парня по плечу. 

— Будет, Назар. — успокаиваю. — Будь рядом. Твоя дочка твоей крови, и она поймет скоро, кто ее настоящий отец, поверь мне. 

— У тебя есть дети? — берет сигарету и прикуривает. 

— Тоже дочка. 

— Ты был с ней с рождения? 

— Да, я был отцом-одиночкой.

— А сейчас? — продолжает интервью. 

— А сейчас есть любимая женщина, которую я ждал всю жизнь. 

— Повезло, — как-то странно произносит парень. 

— Мне? Не смеши меня! Да, меня жизнь помотала так, что тебе даже не снилось. Когда нужно было при рождении встать в очередь за счастьем, я, видать, бамбук курил в сторонке. — Словесный поток, приправленный градусом, выливается из моего рта уже без моего желания. — Я проклятый. Женщины со мной несчастны, а дети умирали еще до того, как рождались или могли называть меня папой. Только к 45 я обзавелся потомством, да и то, благодаря суррогатной матери. Это был мой последний шанс. А что сейчас? 

— Что? — поддается вперед. 

— Рак у дочери обнаружили, — произношу, и обреченно принимаю диагноз. Проблема есть, завтра начну решать. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Парень резко выдыхает и грубо тушит сигару.

 — Блть. И я тут со своей недопроблемой. 

Хмыкаю в подтверждение. 

—  Так что, парень, хочешь быть отцом своей дочери — будь. Хочешь быть с любимой женщиной — забирай у брата. Свое надо выгрызать.