Читаем без скачивания Слуховая трубка - Леонора Каррингтон

Я заметила, что на ней превосходно сочетающийся с машиной новый сиреневый парик. Он шел ей гораздо больше, чем прежний, ярко-красный. Пыхтя и задыхаясь, мы с Джорджиной умудрились открыть двойные двери, которые со смерти дона Альвареса де ла Сельвы явно оставались закрытыми. Маджонг завел машину во двор, где забуксовал и остановился. В саду навалило так много снега, что туда лимузин бы не проехал.

— Пусть остается здесь, — сказала я Кармелле. — Мы завладели гостиной и не собираемся пускать сюда доктора Гэмбита. Если только он не придет с миром.

— Отлично, — кивнула подруга. — Если мы все соберемся в одном месте, будет легче экономить топливо.

Маджонг открыл мелодично пропевшую сардану крышку багажника и уже выгружал многочисленные пакеты. Салон машины был тоже забит под крышу дубленками, сапогами, масляными лампами и маслом, зонтиками, шапками, свитерами, цветочными горшками с растениями и двенадцатью возбужденными кошками, среди которых я с радостью узнала своих.

Как только Кармелла открыла дверцу лимузина, кошки, сердито шипя, разбежались во все стороны.

— Они скоро успокоятся и придут в дом, пообещала подруга. — Я предусмотрительно положила под дубленку ломтики сушеной трески. Кошки найдут меня по запаху. Не бойся, не потеряются.

Маджонг вносил в дом упаковки, и Кармелла отмечала галочками пункты в длинном списке, который держала в руке.

— Споры грибов, бобы, чечевица, сушеная фасоль и рис. Семена травы, печенье, рыбные консервы, разнообразные сладкие вина, сахар, шоколад, зефир, консервы с кошачьей едой, крем для лица, чай, кофе, медицинские аптечки, мука, фиалковые пастилки, консервированный суп, мешок пшеницы, корзина для рукоделия, кирка, табак, какао, лак для ногтей, и так далее, и так далее — вполне достаточно припасов, чтобы выдержать осаду.

— Как только небо расчистится, воспользуемся планисферой, — предложила Кармелла. — Тогда мы точно узнаем, что происходит. В последние три месяца я сдружилась со студентом-астрономом, и он объяснил мне, как она действует.

— Не исключено, что ты права насчет смены полюсов, — сказала я, размышляя о странных загадках, которые мне предложила разгадать Кристабель. — Со вчерашнего утра солнце так и не взошло.

— Удивительно, насколько хорошо относятся люди к тем, у кого есть деньги, — задумчиво проговорила Кармелла. — Этот астроном даже предложил выйти за него замуж, но, поскольку ему всего двадцать два года, я посчитала это неблагоразумным. Да и вообще мне больше не хочется замуж.

Мы сложили провиант в гостиной. Внутри было прохладно, а припасенных доктором Гамбитом в кладовой дров оказалось не слишком много — мы сомневались, что их хватит на следующий день и ночь. Угля не было, поскольку раньше, чтобы поддерживать тепло, было вполне достаточно по вечерам топить дровами.

Кармелла раздала всем дубленки, сапоги, шерстяные носки и шапки. И мы стали походить на участниц экспедиции исследователей Северного полюса, полвека пробродивших за полярным кругом.

— Маджонг займется кухней, — сказала Кармелла. — Он удивительно экономный повар.

— А как быть с миссис Гэмбит? — спросила Джорджина. — Она костьми ляжет, защищая кухню.

— Посмотрим, может, ей еще и понравится, что ее освободят от работы.

Так мы устроились в гостиной. К четырем вечера стало темнеть, снег прекратился.

Мало-помалу небо прояснилось, обнажив великолепный, темный, чистый звездный купол. Кармелла распаковала планисферу, и мы отправились в сад рассматривать звезды. Планисфера представляла собой картонный диск с картой неба, на которой были обозначены звезды, видимые с данной территории Земли. Поверх него вращался пластмассовый диск с невидимыми отсюда звездами. По окружности картонного диска стояли месяцы и часы, соответствующие появлению тех или иных звезд. В центре диска было небольшое отверстие.

Кармелла обращалась с планисферой весьма ловко и быстро нашла нужную дату и час.

— Через отверстие в центре должна быть видна Полярная звезда, — объяснила она. — Так определяют положение других, постоянно находящихся в движении небесных тел. Сама Полярная звезда будет казаться в движении, если только земная ось настолько отклонится, что изменится положение магнитных полюсов.

Голос, который, казалось, принадлежал не мне, а кому-то другому, пропел в моей голове:

Смотрю без звука, как ты кружишься вокруг,Застыв, наблюдаю, но вот ты вдругКренишься больше, чем нужно,И шапки в пояс превращаются дружно.Возникают новые шапки, а старые тают.Ты кружишься без ног, но кажешься хромоногой.Я замерла на месте, но кажусь в движении.Как меня зовут, подумай немного?

Так ведь это Полярная звезда! Без планисферы Кармеллы я бы ни за что не догадалась. Хотя, когда увидела планисферу в прошлый раз, мне сказали, что прибор надо ориентировать так, чтобы в середине была Полярная звезда.

Кармелла изучала диск при свете фонаря. Она нашла Полярную звезду, но ни одного созвездия на своем законном месте не было.

Небо освещали странные бледные всполохи. Ни малейшего ветерка, но деревья качались и с ветвей падали комья снега. Затем мы увидели, как на фоне неба стал двигаться дом. Деревья затряслись сильнее, будто от урагана. Однако холодный воздух оставался неподвижным. На снегу появились трещины, дом стонал, как от боли, мы слышали шум падающих где-то вещей.

— Землетрясение! — закричала Джорджина и, чтобы не упасть, ухватилась за Веронику Адамс. — Взгляните на башню!

Часть строения, словно охваченная пожаром, озарилась красным. Тяжелая каменная башня раскачивалась из стороны в сторону, и вдруг воздух пронзил громкий треск и стены раскрылись, как разбитое яйцо. Из трещины, подобно копью, вырвался язык пламени, и вслед за ним вверх взмыло крылатое существо, похожее на птицу. Оно задержалось на кромке разбитой башни и на секунду предстало нашим глазам. Необычайное создание, излучающее яркий свет, обладало человеческим телом, но не имело рук и было покрыто блестящими перьями. Шесть крыльев подрагивали, готовые к полету. Громко расхохотавшись, чудище подскочило, полетело на север и вскоре скрылось из вида.

Раз в жизни гор взмываю ввысь я, словно птица,Хоть птицей мне не суждено было родиться.Сефира![30] Но какая мать родила такого сына?

Кристабель улыбалась и с любопытством смотрела на меня. И я без раздумий сказала:

— Ответ на первую загадку — Земля. На вторую — Полярная звезда. На третью — Сефира. Но кто его мать, я не знаю.

Она отрывисто рассмеялась, но этого никто не услышал, кроме меня, поскольку все остальные смотрели вслед шестикрылому Сефире.

— Иди за мной и увидишь мать того, кто полетел сеять панику среди людей.

И те, кто вчера еще спал, проснутся.И будут следить, как я опять над их землею пролетаю.Кто моя мать? И как меня звать?

Мы отделились от наших подруг, все еще смотревших в небо, и направились к башне. Все успокоилось, небо опять затянуло тучами, снова собирался снег. Когда мы подходили, из широкой трещины выбились клубы дыма, и я решила, что внутри разгорается пожар. Дверь сорвало с петель при землетрясении. В воздухе плавал сильный запах серы и ада.

— Вверх или вниз? — спросила меня Кристабель, когда мы оказались внутри. На верхушку башни вела винтовая лестница. Часть ступеней были разрушены, и сквозь широкую трещину в стене виднелось небо, по которому плыли сгущающиеся облака. У ног же моих разверзся зев глубокого провала, и где-то внизу, в темноте, терялись ступени другой лестницы. Теплый ветерок из-под земли овевал наши лица.

Вверх или вниз? Прежде чем ответить, я вгляделась во мрак, но ничего не увидела. Подняла голову и различила сияющие звезды в разрыве облаков. Они показались мне неимоверно далекими и очень холодными.

— Вниз, — наконец ответила я, наслаждаясь теплым потоком из глубин. Уж лучше свалиться в крематорий, чем до смерти окоченеть на вершине башни.

Я бы вернулась назад, но любопытство было сильнее страха.

— Вниз тебе придется спускаться одной, — предупредила Кристабель и, не дождавшись ответа, исчезла в ночи.

Если бы не холод, я бы сразу вернулась — меня переполнял ужас. Но вдруг под дубленку залетел порыв пронизывающего ветра, и я начала медленно спускаться по каменным ступеням.

Хоть они были широкими, я боялась упасть в темноте — я не видела даже собственной руки.

В этом непроглядном мраке я нащупала стену и, спускаясь, держалась за нее.

Сначала лестница вела прямо вниз, затем резко повернула. Здесь стена была особенно гладкой, словно до меня ее отполировало много других рук. За поворотом я увидела мерцающее сияние, как от пламени костра. Еще ступеней через двадцать почва под ногами выровнялась, и я оказалась в длинной галерее, открывшейся в вырубленном в камне большом круглом помещении. Резные колонны поддерживали своды, призрачно освещенные костром в середине пола. Огонь, казалось, горел совершенно без топлива — вырывался из расщелины в камне.