Читаем без скачивания Повелитель снов - Александр Прозоров

— Боги излишне милостивы к тебе, отрок. Ты просишь — и они пытаются дать то, чего ты желаешь. Но ты просишь невозможного, ты желаешь проникнуть в мир, которого не существует. Они создают для тебя что-то похожее, но даже боги не в силах овеществлять целый мир или хотя бы часть его вечно. Когда их силы иссякают, ты возвращаешься назад. Зеркало Велеса никогда не ошибается. Оно предсказало гибель Руси через тридцать лет — а значит, корень Сварогов действительно сгинет, а память его старательно истребят новые, дикие племена.

— Ну положим, турки пока еще далеки от завоевания Европы и топчутся вокруг Вены и перед Венецией. А царь Иван, гибель которого от руки убийцы ты предсказал еще три года назад, жив до сих пор.

— Судьбу невозможно обмануть, чадо мое. Дважды ты спасал его от неминуемой кончины. Но послезавтра поутру он съест смертельную отраву, подложенную предателем, и покинет наш мир, не оставив наследника. Трон перейдет к брату его, Владимиру Старицкому, а вместе с этим на растерзание ляхам и волхвам стран заката будут отданы Новагород и Псков, что зело ослабит землю нашу и сделает братьев по крови врагами нашими в войне будущей против Руси. Вольности немалые он боярам и князьям пожалует — и вольные слуги его в час будущей опасности откажутся под знамена московские вставать, за Отчизну общую животы класть. Свободой полученной зело дорожить станут. И биты будут они все, истреблены поодиночке.

— Да, я помню… — пробормотал Андрей. — Вольности шляхты, польский вариант. Для любой страны — путь в могилу. Но царя… Проклятие, я и забыл, что узнал в Новгороде про новый заговор! Они же сговорились с Белургом, некромантом из моего могильника. Ведь у них еще ничего не готово! Я был, я видел, я знаю… Проклятие, не начнут же они переворот без князя Старицкого! А он еще в Новгороде.

— Уже нет. Видать, спугнул ты колдуна и присных его, спугнул. Вот и заторопилась нежить, дела прочие отложила.

— О Господи, — схватился за голову Зверев. — Точно! Белург догадался, что я слежу за князем. Я у мальчишки при встрече жира чуток с носа соскоблил, вот он и догадался. Тоже ведь в магии сечет неплохо. Они даже убийц ко мне подослали, но мы с Пахомом отбились.

— Больше не подошлют… — Лютобор провел рукой над костерком, и тот погас, словно символизируя падающий на русскую землю мрак безвременья. — Кому ты откроешь секрет Владимира Старицкого, коли он днями сядет на стол московский? За сию тайну покарают уж тебя, а не его. Беги, дитя. Беги на север, строй твердыни могучие на своих рубежах, учи холопов и смердов делу ратному, сманивай людей русских, кто в весях своих чем-то недоволен. Может статься, тогда и уцелеет род твой в годину страшную, не станут османы класть животы тысячами ради клочка земли малого. Сам спасешься и слуг своих спасешь. Времени у тебя осталось мало. Совсем мало. Четверть века всего. Для рода Сварогова — последний миг.

Царский друг

Думы князя слишком долго были обращены лишь к сыну, чтобы он вспомнил о заговоре, попытался его предотвратить. Да и смог бы? Похоже, пока он плыл на север, дабы похвастаться перед новгородским ремесленником своей пилорамой, на подворье Старицких уже седлали лошадей, чтобы спешить в столицу. А приказ о злодействе, вестимо, мчался в Москву с ямской почтой, на перекладных, за государев счет.

— Впереди еще целый день… Может, успеем, Лютобор? Если не заговорщиков остановить, то хотя бы царя предупредить, от смерти спасти.

— Я согласен, чадо. Делай. Делай все, что можешь, что считаешь нужным…

Даже в темноте на губах колдуна ощутилась снисходительная улыбка. Вот, мол, она, юношеская горячность, стремление перевернуть мир. Много лет пройдет, прежде чем желающий получить все и сразу мальчишка обретет мудрость мириться с неизбежностью. Что, что мог поделать Андрей со своим обжигающим душу знанием? Отбить телеграмму, позвонить по телефону, послать письмо через Интернет? До Москвы пятьсот километров. На перекладных ямской почты — не меньше трех дней стремительной скачки. С заводными — втрое дольше. Просто верхом — еще вдвое. За сутки весть могла бы долететь до Кремля с голубиной почтой. Но для этого голубя нужно сперва вырастить, а потом взять из родного гнезда с собой.

Сутки… В его распоряжении были всего сутки с сегодняшней полуночи и до послезавтрашнего рассвета. Увы, в этом мире не существовало силы, способной так быстро перебросить невесомую кроху информации от предместья Великих Лук к царскому дворцу.

— Ты можешь перенести меня в Москву, Лютобор? — с надеждой спросил Андрей.

— Конечно, — признал колдун. — Для этого потребны ведьмина мазь, ивовый пук и полнолуние. Сделать мазь и связать прутья можно довольно быстро. А вот полнолуния придется подождать.

— Проклятие! — отвернулся от него Андрей и опять заметил в ночной мгле желтые прямоугольники затянутых пузырем окон. Князь вздохнул: — Я не хочу идти в усадьбу, волхв. Ты приютишь меня на ближайший месяц?

— Я готов принять тебя навечно, коли уж тебя не тянет к родному порогу, чадо мое. За оставшиеся годы ты переймешь все мои знания, постигнешь тайну вечной жизни, а когда погибнет Русь и я уйду в царство жестокосердной Мары, ты займешь мое место, чтобы творить привороты девицам, заговаривать зубы малышам, снимать проклятия с мужей и рассказывать детям о том, как красиво и богато когда-то жил на этой земле русский народ. Пойдем, чадо. Произноси заговор на кошачий глаз и пойдем.

В пещере Лютобор вновь уступил свое место в ароматной лиственной постели юному ученику. Сам же он остался толочь корень ревеня, который, замешанный в медовые шарики, прекрасно помогает при малокровии и чахотке.

Испытанные накануне переживания не лишили молодого человека сна. Он пробудился, когда солнце поднялось уже довольно высоко, напоил лошадей, тщательно вычистил их скребком, расчесал гривы. Простая работа успокаивала, отвлекала от грустных мыслей про умирающих детей и государей, про нависшую над святой землею черную тучу. Как там гласит древняя китайская молитва? «Боги, одарите меня силой, чтобы изменить то, что я хочу изменить, одарите меня терпением, чтобы снести то, чего я изменить не в силах, и одарите меня мудростью, чтобы отличить одно от другого». Зверев смирился. Похоже, общение с ученым старцем все же привило ему чуточку разумности.

Отправив скакунов пастись, он вернулся к чародею, и они вместе пообедали томленными в сметане, почти бескостными золотыми карасиками, запив их ржаным пенистым квасом. Однако не успел еще опустеть скромный стол пещерного отшельника, как черный ворон, сонно нахохлившийся наверху, на краю похожей на ласточкино гнездо норы, вдруг раздраженно каркнул, свалился вниз, но напротив входа расправил крылья — и скользнул в щель над закрывающими вход пологами. Лютобор, не переставая прихлебывать из кружки темно-коричневый напиток, закрыл глаза, фыркнул: