Читаем без скачивания Хроники длинноволосых королей - Автор Неизвестен

Он отдал Амалафриду, племянницу свою, в жены королю вандалов Тразимунду. Либерия, которого в начале своего правления он сделал префектом претория,[76] произвел в патриции и назначил ему преемника. Унаследовал же должность Теодор, сын Василия. Одоин, его комит, составил заговор против него.

Когда Теодорих узнал об этом во дворце под названием Сессорий, то приказал отрубить ему голову. Слова же своих обещаний, которые были даны публично, он по просьбе народа приказал отчеканить на медных таблицах и выставить на всеобщее обозрение.

По прошествии шести месяцев он возвратился в Равенну и отдал другую свою племянницу, Амалабиргу, в жены Герменфреду, королю тюрингов. И так склонил на свою сторону все сопредельные народы. Он любил возводить и восстанавливать города.

Восстановил акведук Равенны, который возвел император Траян, и затем пустил воду. Он завершил строительство дворца, который не освятил. Закончил строительство портика вокруг дворца. В Вероне он построил термы и дворец, а от ворот до дворца возвел портик. Акведук, который долгое время стоял разрушенным, он обновил и пустил по нему воду, окружил город еще одним, новым рядом стен. В Ти-чино построил дворец, термы, амфитеатр и еще одни стены.

В других городах он также сделал много блага. Он так привлек на свою сторону соседние племена, что одни сделались его союзниками, а другие признали его своим королем. К нему постоянно прибывали послы из различных провинций. И был такой порядок, что любой человек мог, если хотел, зарыть на своем поле серебро или золото и, даже если это поле находилось за пределами города, зарытое оставалось на месте.

По всей Италии распространился обычай не строить городские ворота, а в домах не закрывали двери. Кто угодно мог заниматься своим делом в любое время, и не только днем. В его времена на один солид можно было купить шестьдесят модиев или тридцать амфор вина.

В это самое время было у императора Анастасия трое племянников: Помпеи, Проб и Ипатий, — и он [желал] узнать, кого из них сделать императором после себя. В один из дней он пригласил их отобедать и отдохнуть во дворце в послеобеденный час, приготовив ложе для каждого. И под голову одного из лож он повелел положить державу, дабы таким способом выяснить, кому затем передать царство. На первое ложе возлег один из них, двое же других из братской любви легли вместе. И никто не лег спать на ложе, под которым находилась держава.

Когда он увидел это, то стал размышлять и пришел к заключению, что ни один из них не будет править, и тогда он начал молить Бога, чтобы Тот открыл ему еще при жизни, кто после его кончины унаследует царство. Так он размышлял, молился и постился и однажды ночью во сне увидел человека, который сказал ему: «Тот, о ком наутро тебе первым будет объявлено в твоей спальне, воспримет после тебя царство». Случилось так, что приехал Юстин, комит всадников, и сразу же был направлен к императору, и о его приходе прежде всего сообщил препозит спальни. Когда [Анастасий] узнал об этом, то стал благодарить Бога, ибо наследник оказался достойный. Хотя он хранил это в тайне, однажды [случилось так], что Юстин хотел пройти сбоку от шествовавшего императора, дабы приказать [присутствующим] поклониться, и невольно наступил на его хламиду. На что император сказал только: «Куда ты спешишь?» В конце же своего царствования Анастасий был смущен дьяволом и возжелал следовать еномианской ереси, так что стал притеснять православный народ, а в церквях восклицали: «Не бросай копья в Троицу!» Некоторое время спустя он закончил свои дни, пораженный болезнью, на ложе своем в городе Константинополе.

Король Теодорих был неграмотен и столь груб умом, что за десять лет своего правления не смог выучить четыре буквы, чтобы подписывать эдикты. Поэтому он приказал изготовить золотую пластинку с прорезанными четырьмя буквами LEGI, то есть «прочел», и, когда он хотел подписаться, клал пластинку на грамоту и по ней водил пером, чтобы таким образом поставить свою подпись.

Закат власти короля Теодориха

И вот Теодорих, дав консульство Эвтариху, с триумфом вступил в Рим и Равенну. Этот Эвтарих был очень жесток и враждебно относился к католической вере. После этого, когда Теодорих находился в Вероне, произошла распря между христианами и иудеями Равенны, поскольку иудеи, не желая креститься, часто пускались на хитрость, «принимали крещение» и выплевывали облатки в воды реки. И вот народ, за которым не следили ни магистраты, ни король, ни Эвтарих, ни Петр, который в то время был епископом, восстал и сжег синагоги. Нечто подобное произошло и в Риме.

Иудеи тут же отправились в Верону, где находился король, и обратились к Тривану, препозиту спальни, а этот еретик, почитавший иудеев, настроил короля против христиан, и тот тут же повелел, чтобы ради предотвращения пожаров все жители Рима и Равенны отдали деньги на восстановление синагог, которые сожгли, а те, у кого ничего нет или кто откажется платить, должны подвергнуться публичному позору. Повеление было передано Эвтариху, который довел его до Каликста и епископа Петра, так что все было исполнено.

С этого дня дьявол стал под личиной человека наносить государству вред не войной, а способом правления. Так, он тут же приказал разрушить в окрестностях города Вероны часовню Святого Стефана, где находился алтарь. А еще запретил римлянам носить любое оружие, даже ножи.

В это самое время одна бедная женщина из готского племени, упав в схватках недалеко от равеннского дворца, родила четырех драконов. Люди видели, как двое из них полетели под облаками с востока на запад и кинулись в море. У двух других на двоих была одна голова. Появилась звезда с хвостом и сияла в течение пятнадцати дней. Часто происходили землетрясения.

После этого король стал постоянно притеснять римлян, как только находился повод для жалоб. Киприан, который тогда был референдарием, а затем комитом священных [щедрот] и магистром оффиций,[77] движимый жадностью, обвинил патриция Альбина в том, что тот послал императору Юстину исьмо с жалобами на его короля. Когда было устроено [разбирательство], вызвали [Альбина], отрицавшего это, и тогда патриций Боэций, который был магистром оффиций, выступил перед королем так: «Лживо обвинение Киприана. Если Альбин совершил это, то повинны я и весь сенат, лживо [обвинение], Ваше величество».

Тогда Киприан стал выступать не только против Альбина, но и против Боэция, его защитника, и привел [в подтверждение своих слов] лжесвидетелей. Но король был настроен не в пользу римлян и искал способа истребить их, кроме того, он поверил лживым свидетелям, а не сенаторам.

Тогда Альбина и Боэция взяли под стражу и заключили в баптистерии церкви. Король же призвал Евсевия, префекта города Тичино, и тайно передал Боэция в его руки. Тот поспешил убить [Боэция] на Кальвентианском поле, где тот находился под стражей, лоб его опутали струной и так мучили до тех пор, покуда у [Боэция] не вывалились глаза, — вот таким образом он скончался под пытками.

Когда же король возвратился в Равенну, он стал говорить не как радетель Божий, а как враг Его веры и забыл обо всей Его доброте и благодеяниях, которые Он оказывал, уверовал в свою десницу и даже стал считать, что его боится император Юстин; он призвал к себе в Равенну Иоанна, предстоятеля апостольского престола, и сказал ему: «Отправляйся в Константинополь к императору Юстину и скажи ему среди прочего, чтобы он восстановил отлученных в лоне католической веры».

Папа Иоанн ответил ему так: «Я отправляюсь без промедления. Однако этого не могу пообещать тебе, в других же делах, которые ты мне поручаешь, с Божьей помощью преуспею». Король в гневе приказал построить корабль и посадить туда вместе с ним других епископов, а именно Экклезия Равеннского, Евсевия из Фаэнцы, Сабина из Капуи и двух других, а также сенаторов Теодора, Импортуна, Ага-пита и другого Агапита. Но Бог, который не покинул радетелей Его веры, благополучно доставил их [к императору]. Когда Иоанн прибыл к императору, тот встретил его, словно святого Петра, и касательно его посольства пообещал, что будет выполнено все, за исключением того, что воссоединяющиеся с католической верой не могут оставаться арианами. Пока это происходило, Симмах, глава сената, на дочери которого был женат патриций Боэций, был доставлен из Рима в Равенну. Король, опасаясь, как бы кто-нибудь, жалея о роде, не восстал против его власти, обвинил Симмаха в преступлении и приказал убить. И вот Папа Иоанн вернулся от Юстина. Теодорих принял его с неудовольствием и объявил ему о своей немилости. Через несколько дней он [то есть Папа] скончался, и люди [в день похорон] пошли перед его телом. Вдруг один из одержимых демонами упал, но, когда ложе с телом Папы поравнялось с ним, человек поднялся в здравии и возглавил похоронную процессию. Увидев это, народ и сенаторы принялись рвать его одежду на реликвии, так при всеобщей радости тело Иоанна было доставлено к городским вратам.