Читаем без скачивания Навсегда с ним - Шелли Такер

— Они — часть вашего плана, и я их не приемлю. С этим будет покончено.

— Покончено? — изумилась она. — Но почему?

— Почему? — переспросил он. — Потому что я так приказываю.

— Но вы не сможете перечеркнуть всего, что я здесь успела…

— Уж не собираетесь ли вы выступить против меня? — грозно спросил Гастон. Для сообразительной девушки стало бы понятно, что продолжать спор опасно.

— Да, если вы отдаете идиотские приказы! — Селина уже не могла остановиться. — Я делала это ради ваших людей!

Гастон вскочил так неожиданно, что она вынуждена была на шаг отступить.

— Не ваше дело решать, что нужно моим людям! — Он смотрел на нее сверху вниз, сжав кулаки. — Это моя забота. Они просты и слишком наивны, чтобы разглядеть вашу коварную сущность…

— Во мне нет никакого коварства. Очень жаль, что вы мне не верите. Дайте только возможность, и я докажу. Ведь все остальные…

— У всех остальных мозги перестают работать, как только оказываются набитыми их желудки. Теперь, когда я вернулся, это прекратится. Пока вы не скажете правды, с вами будут обращаться как с вражеским лазутчиком, каковым вы, кстати, и являетесь. Мои люди больше не будут иметь с вами дела. И я тоже.

— Вы самый злобный, самый тупой, самый упрямый тип, какого я когда-либо встречала! — процедила Селина сквозь зубы. Наплевав на опасность, она шагнула к нему: подбородок высоко поднят, кулаки крепко сжаты, как и у него. — Вы можете запереть меня хоть на год. Но я и тогда не изменюсь. Я не могу сделать по-вашему. Если кому и следовало бы измениться, то только вам. Немного правды в глаза ничего, кроме пользы, вам не принесет. Я думаю…

И в этот момент произошло нечто совершенно неожиданное. Гастон привлек к себе Селину и поцеловал в губы.

Они замерли в молчании, жаркая волна прокатилась по их телам.

Она пыталась высвободиться, пробовала бороться, но он намертво прижал ее к себе — запустив одну руку в ее шелковистые волосы, а другой обнимал ее за талию. Она обмякла в его объятиях.

Слияние их уст закружило его и бросило в бездну — такую широкую и глубокую, что он понял: дна ему не достичь. Он всеми силами старался оторваться от жены, но острое лезвие желания входило в него все глубже.

Под его напором ее губы раскрылись, и он почувствовал себя частью ее. Его язык искал ее язык, касался его — сначала едва заметно, потом все сильнее и сильнее. Гастон почувствовал, что его охватывает дрожь, тело казалось раскаленным, как кусок металла, только что вытащенного из горна. И ее тело зажглось от этого жара, как сухой трут. Они сжигали друг друга, и пламя поглощало все вокруг…

Наконец ему удалось расцепить руки и оттолкнуть ее.

— Уходите! — Его голос срывался. — Оставьте меня, пока я не сделал с вами то, к чему вы стремились с самого начала.

Селина отступила, ее глаза были широко распахнуты в изумлении. Она не произнесла ни слова и только пристально смотрела на него. Наконец трясущейся рукой провела по вспухшим губам.

Одним движением он снова оказался рядом с ней.

— Уходите же!

Селина повернулась и бросилась прочь, даже не захлопнув за собой дверь. Оставила его одного в неуемной лихорадке страсти.

Помоги ему, Боже! Спасет ли его то, что она будет сидеть взаперти? Спасет ли его, если он отошлет ее на край света? Сможет ли он удержаться, чтобы не отыскать ее и не отдаться желанию, которое сжигает его душу?..

Глава 8

Две ночи спустя Селина лежала в постели в своей комнате. Девушка не могла уснуть, ворочалась, и ей казалось, что она все еще ощущает вкус его поцелуев.

Селина понимала, что это глупо. Просто временное помешательство от одиночества, в котором она провела двое суток, от невозможности хоть чем-то занять себя и отвлечься от навязчивых воспоминаний.

От самых мимолетных мыслей о Гастоне по всему ее телу прокатывались волны тепла. Как будто его объятие повернуло где-то внутри нее тайный выключатель, от которого по нервам теперь постоянно шел электрический ток. Кожа стала настолько чувствительной, что даже бархат, из которого была сшита ее одежда, казался жестким, как металлическая щетка. И ежедневные ванны не успокаивали, как прежде. Не снимал напряжение и цветочный чай, который Иоланда и Габриэль специально заваривали для нее. Ничто не помогало. Ее лихорадило днем и еще сильнее ночью.

Больше всего Селина боялась, как бы ее чрезмерно самоуверенный муж не узнал, что он сотворил с ней.

Она без конца ломала голову: зачем он тогда поцеловал ее? Это случилось так неожиданно — он захватил ее врасплох. Они готовы были чуть ли не броситься в драку, а через мгновение…

И сейчас, мучаясь от бессонницы, она невольно прокручивала в памяти навязчивые картины. Вот его губы, горячие и властные, прижимаются к ее губам, его пальцы перебирают ее волосы, его твердые как камень мышцы впиваются в ее тело, его язык проникает в ее рот, и… в ней вспыхивают маленькие костры.

Селина вздрогнула и плотнее сомкнула веки, словно таким простым способом могла избавиться от наваждения.

Почему все-таки он поцеловал ее? Хотел посмеяться? Показать, как глупо с ее стороны перечить его воле? Как легко подчинить ее?

Она была готова не просто подчиниться. Она тогда едва не потеряла сознание. Никогда в жизни она не испытывала ничего столь внезапного, столь могучего и не поддающегося контролю разума. Логику, здравый смысл, злые слова, которые они бросали друг другу в жестоком споре, — все будто мгновенно унесло ветром, выдуло в окно. Она трепетала, оказавшись в его руках, возвращала его поцелуи. И хотела большего.

Как унизительно! Он выгонял ее, а она стояла потрясенная, моргая и дрожа, и, главное, расстроенная оттого, что он остановился.

В его взгляде не было ничего, кроме недоверия. Как будто все произошло по ее инициативе. Как будто не он, а она бросилась на него! Как будто во всем была только ее вина!

Надменный самец, самоуверенный жеребец! Вот и надо было сказать ему об этом, бросить в лицо. А она постыдно бежала. Как лань, увидевшая перед собой черные зрачки двустволки.

Теперь она одна, у нее есть возможность все спокойно обдумать и взвесить. И приходится признать печальный факт: если бы он не заставил ее уйти, если бы сделал крохотный шаг навстречу и снова обнял ее, он не встретил бы сопротивления.

Она позволила бы ему поцеловать себя и… сделать все остальное.

Он обещал, что не будет исполнять супружеские обязанности, но никогда не упоминал о поцелуях. И о чем-либо еще. И вообще, как далеко нужно зайти, чтобы можно было считаться супругами де-факто?

Селина внезапно выскочила из постели. Отбросив одеяло, она нечаянно сбросила на пол котенка.