Читаем без скачивания За короля и отечество - Роберт Асприн

Лайлокен еще никогда не был так счастлив.

Он проскакал от Кэр-Удея до Кэрлойла почти без остановки, бросив по дороге двух загнанных до полусмерти краденых крестьянских кляч, — зато ему удалось добраться до старой римской цитадели на берегу Солуэй-Фирт быстрее, чем Арториусу со своими катафрактами. Он въехал в город на закате, нахлестывая третью лошадь — флегматичного битюга, угнанного минувшей ночью у крестьянина, которому не хватило мозгов как следует следить за своим скотом. Беннинг, не менее Лайлокена довольный скоростью, с которой они одолели путь, тем не менее огорошил того приказанием продать лошадь.

Продать? Но… но такого богатства у меня уже сто лет не было! Одно дело загнать скотину ради доброго дела, но теперь-то мы на месте — и ты хочешь, чтобы я от нее отказался за так?

Нам не нужно неприятностей, безжалостно перебил его Беннинг, а ведь фермер, у которого мы свели эту несчастную клячу, может искать ее. Я не буду рисковать успехом задуманного из-за такой мелочи! Понадобится новая скотина — купим. А о деньгах не беспокойся: я помогу заработать столько, сколько тебе и не снилось. Просто продай эту чертову скотину, да побыстрее!

Так что не прошло и получаса, как он продал лошадь за очень даже неплохие деньги, приятно оттягивавшие карман Лайлокена. По настоянию Беннинга он как следует умылся в конской поилке. Терпеть не могу вонь, прорычал Беннинг, и я не желаю ни минуты лишней ходить с немытой головой и под трехсантиметровым слоем грязи — ты, поди, месяц уже не мылся, а то и больше. Да купи себе новое платье — твои обноски даже жечь противно. Уж не думаешь ли ты, что мы сможем получить место в королевской свите, если от нас будет разить, как из свинарника?

Напуганный до полусмерти столь резкой взбучкой Лайлокен поспешно купил кусок мыла, новые башмаки и хорошую новую одежду, даже новый шерстяной плащ взамен старого, вполне еще пристойного. Он даже побоялся спросить, что это за сантиметры такие имел в виду Беннинг. В общем, из-за конюшни на белый свет Лайлокен вышел совершенно преобразившимся. Таких теплых суконных штанов у него еще не было… да и кафтанов таких — желтого, потоньше, и красного, поплотнее, — тоже.

Теплые башмаки с крепкими кожаными шнурками приятно грели ноги. Он застегнул новый плащ дорогой заколкой, которую так и хотелось поглаживать. В новом заплечном мешке без труда разместились все пожитки Лайлокена: арфа и флейта в защитных чехлах из тюленьей шкуры, а также смена одежды, тоже новая. На новом широком поясе с серебряной пряжкой висел в ножнах тяжелый тесак — по общепринятым меркам украшенный простовато, но даже так у Лайлокена в жизни не было красивее.

Он даже купил себе шапку из толстого войлока, так что больше не боялся поморозить уши. Старую одежду он отдал одноногому нищему старику у городских ворот.

Затем Лайлокен доверился своему нюху, и тот привел его к ближайшему трактиру, со времен римского владычества сохранившему гордое название «таверна», где расправился с жареным цыпленком, тарелкой дымящихся вареных бобов с пастернаком, половиной каравая, большим куском сыра, залив это несколькими кружками меда. Таверна полна была солдат, сменившихся с дежурства из крепости, и смех их, сальные шуточки и пьяная похвальба подвигами в бою или в постели отдавались эхом от закопченных балок потолка. Дешевое спиртное лилось рекой.

Две женщины с бесстыдными улыбками, в коротких, облегающих юбках, разносили по столам подносы с дымящейся едой и кувшины меда, пива и дешевого вина. Они перегибались через плечи посетителей, подкладывая тем на тарелки, подливая в кружки и хихикая в ответ на шлепки и щипки, похотливые взгляды и недвусмысленные предложения, подкрепленные определенными денежными суммами. Лайлокен не испытывал особенного желания пастись там, где до него, несомненно, порезвилась не одна сотня мужчин, поэтому он остался равнодушным к зазывным позам и улыбкам, заказал себе еще еды и принялся, прищурившись, смотреть на то, как незнакомый ему менестрель завел песню и был сразу же обшикан и освистан компанией забулдыг, полагавших себя певцами, хотя место им было скорее на болоте среди охрипших лягушек.

Он нашел владельца таверны, уплатил ему за комнату на ночь, а потом отыскал других менестрелей, достал свою флейту и подыграл веселую джигу, которую не смогла заглушить голосами даже пьяная солдатня. Между песнями он порасспрашивал коллег о делах и обнаружил — к изрядной своей и Беннинга радости, — что его новые приятели только что играли в королевском доме Рейгеда, и не только для короля Мерхиона и королевы Тейни, но и для Арториуса, самого дукс беллорума, и его старших командиров.

Еще час лести, подыгрывания на флейте и арфе, а также полдюжины порций хмельного меда на брата за счет Лайлокена — и его пригласили играть вместе с ними на все время, что он пожелает оставаться в Кэрлойле. Он благосклонно принял предложение, заказал всем еще по кружке и исполнил несколько самых смешных своих песен, от которых сидевшие за ближними столами солдаты восторженно взревели, молотя кулачищами по столу в знак одобрения. Лайлокен положил новую шляпу на пол тульей вверх, и она тут же начала наполняться монетами, а слушатели все требовали продолжения.

Время близилось к полуночи, когда последний из солдат вывалился наконец из дверей таверны в ночь, дав хозяину заведения задвинуть ставни, а музыкантам — собрать свои инструменты и разойтись по постелям. Лайлокен высыпал из шапки неожиданно много денег, так что вечер, несмотря на все угощения и подкупы, оказался для него приятно прибыльным.

Все, что ему оставалось сделать, — это привести в действие замыслы Беннинга.

А вот теперь я хочу большую и тихую мастерскую где-нибудь в городе, заявил Беннинг. Такое место, где мы смогли бы работать без помех.

Но чем платить за такое помещение? — Лайлокен нахмурился. Золота с проданной лошади надолго не хватит, а цены всегда растут, стоит зайти разговорам о войне. Игрой же и пением разве что на несколько ночей в тепле да на полдюжины обедов заработаешь.

Это оставь мне, усмехнулся Беннинг. Бритты ведь любят азартные игры, верно?

А мы что, не бритты разве? Лайлокен даже возмутился. Игра в кости — любимое развлечение с тех самых пор, как ее завезли сюда римляне. Впрочем, Лайлокен просветлел, оценив открывающиеся возможности. Пара костей и пристойная доска вряд ли обойдутся нам слишком дорого — если только не искать какой-нибудь модной вещицы, отделанной серебром и вырезанной из африканской слоновой кости или константинопольского нефрита.

Доска сойдет и простая, задумчиво произнес Беннинг, а вот кости нам нужны получше. Лучше всего, конечно, из слоновой кости: небольшие изменения на них будут менее заметны, чем на каменных или деревянных.

Лайлокен зажмурился.

Изменения? О каких это изменениях ты говоришь? Уж не собираешься ли ты жульничать?

Беннинг в ответ только расхохотался.

С ума сойти! И это говорит человек, угнавший за три дня трех лошадей? Или ты думаешь, что я затею игру, чтобы играть честно? Особенно когда нам нужна целая груда денег, да побыстрее? Тьфу! Что мне горести с того, если какой-нибудь жирный богатей, пусть даже и бритт, проиграет нам малую толику своего состояния? Или, если на то пошло, солдат, чье золото поможет нам с тобой уничтожить врагов, с которыми ему иначе пришлось бы биться копьем и мечом? Считай это небольшим налогом, который они будут, сами того не зная, платить на содержание особых войск, о существовании которых они не знают. Поверь мне, когда мы нанесем удар, вся Британия содрогнется от его последствий.

Лайлокен плохо представлял себе, как жульничество в игре поможет ему уничтожить ирландцев. Однако он всецело верил своему личному богу. Беннинг обладал горячим нравом и устрашающими знаниями, и ему ведомо было столько тайн власти, и те воспоминания, которыми делился он с Лайлокеном, заставляли того трепетать в восторженном ужасе. Так что раз Беннинг сказал, что для того, чтобы расправиться с врагами, ему нужны игральные кости из дорогого материала, значит, Лайлокен раздобудет их, во сколько бы они ему ни обошлись.

В конце концов, месть того стоила.

Глава седьмая

Взгромоздиться в седло стоило ему больших усилий, чем в первый раз. Они выступили в кромешной темноте и ехали без остановок до самого рассвета. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда сквозь моросящий дождь Стирлинг разглядел наконец знакомые ориентиры: длинную, напоминающую когтистую кошачью лапу серебристую полосу воды и возвышающуюся над ней махину скалы, известной как Дамбертон-Рок. Мария, королева Шотландская, скрывалась здесь в детстве, пока ее в возрасте пяти лет не переправили тайно во Францию. Стирлинг не знал точно, сколько крепостей сменили друг друга на этой скальной вершине, однако сомнений не было: Арториус направлялся в Кэр-Бритон, вотчину королей Стрэтклайда.