Читаем без скачивания Литературная Газета 6295 ( № 40 2010) - Литературка Литературная Газета

Как настоящий большой художник, Островский был способен к компромиссу лишь в очень ограниченных рамках. И наивно надеялся, что, прилепив «нужный» финал, он тем самым даст путь на сцену своим сочинениям Сначала Бабицкий и Гольдин хотели поменять диалоги, осовременить речи героев выбранных для экранизации пьес, потому что нынешнему человеку порой-де трудно пробраться сквозь устаревший язык. Потом, погружаясь всё глубже в текст и суть произведений, они поняли, что делать этого не нужно. А нужно по-настоящему понять, что именно хотел сказать Островский.

– Мы не сразу, но осознали: единственное, что нужно для того, чтобы Островский стал понятен сегодняшнему человеку, – это докопаться до того, что он хотел сказать на самом деле в социальном и психологическом смысле, – считает Юрий Гольдин. – Главное у него не написано словами, у него нет идей, которые можно прочесть. Он не писал о социумах, как учат школьные учебники, он писал о глубинных механизмах человеческой психики, парадоксальности человеческого существа как такового, которое зиждется на противоречиях. Внутри каждого из нас есть противоречия. В этом смысле в произведениях Островского есть и Достоевский, и Толстой.

Однако одно дело – понять, что же хотел сказать Островский в своих сочинениях, и совсем другое – перенести это понимание на экран, донести до зрителя.

– У нас есть определённые режиссёрские задумки, но сейчас об этом рано говорить, – замечает Юрий Гольдин. – Мы сейчас в самом начале подготовительного периода: пишем режиссёрский сценарий, ищем натуру, работаем с операторами и художниками. Какие-то сцены снимем зимой, но основная съёмка будет следующим летом. Весь сериал закончим к декабрю 2011 года.

– Это будут четыре самостоятельные картины, – рассказывает Олег Бабицкий. – На первых этапах нам казалось, что в пьесах Островского много сходных типажей, которые можно объединить сквозным героем. Внешне это можно сделать эффектно, красиво: улица, на которой живут Бесприданница, Кабаниха и другие персонажи, и здесь происходят комедии, трагедии… Не тут-то было! Оказалось, что при таком подходе уходит сам Островский.

– Уходит почему? – развивает тему Юрий Гольдин. – Потому что Островский, оказывается, написал более глубокие и противоречивые характеры, чем кажется на первый взгляд. Персонажи разных пьес, которые вроде бы похожи друг на друга, при более глубоком прочтении оказываются совсем разными. И когда начинаешь превращать их в одного героя, очень многое пропадает.

– У Островского такая плотность текста и завязок персонажей в диалоге, что там даже слово трудно выбросить – всё сразу разваливается и превращается в мёртвую сцену, – говорит Бабицкий. – Из первоначального желания какой-то модернизации пришли к тому, что драматургическая суть замене не подлежит. Все его истории – про нас. Другой вопрос – чтобы пробиться через эту историчность, язык современной режиссуры должен быть мощным, эмоционально ярким.

Тем не менее режиссёры всё же внесут свои изменения. И эти изменения коснутся финалов пьес.

– В Островском, очень вероятно, мы будем менять только одно: в некоторых историях будет иной финал, – поделился секретом Юрий Гольдин. – Дело в том, что иногда у драматурга финал не совсем соответствует замыслу. И этому есть объяснение.

– Островский писал во времена Николая Первого и Александра Второго, – говорит Олег Бабицкий. – Николай запрещал ставить пьесы драматурга, Александр сочинения Островского просто не любил. При жизни Александр Николаевич был гонимым автором.

– Для писателя нет большей трагедии и драмы, чем не иметь возможности увидеть свои произведения напечатанными, – отмечает Гольдин. – В случае драматурга настоящая жизнь произведения начинается со спектакля на сцене. Если нет поставленного спектакля, нет драматурга. Постановок в течение жизни Островского из-за цензуры было трагически мало. А он очень хотел, чтобы его пьесы увидел зритель. Но, как настоящий большой художник, Островский был способен к компромиссу лишь в очень ограниченных рамках. И наивно надеялся, что, прилепив «нужный» финал, он тем самым даст путь на сцену своим сочинениям. Но это чаще всего не помогало – в Петербурге и в те времена сидели не очень глупые люди.

– Говоря об изменении финалов, мы не говорим о переписывании оригинального текста, – поясняет Олег Бабицкий. – Это для нас принципиальная позиция, мы не будем дописывать ни одной буквы. Это будет некое режиссёрское решение, образ, который даст разрешение истории в несколько ином ключе.

Геннадий ШАЛАЕВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Родные пепелища

Общество

Родные пепелища

ГЛУБИНКА

Марина ВОРОНИНА, ГОРОДЕЦ–БЕЛОМОРСК

У кого как, а лично у меня – три родины. Большая – Россия и две малые – Карелия и Нижегородский край. Я всегда гордилась полученным богатством, никогда не сопоставляя одну вотчину с другой. Велика Русь, а везде солнышко! – не напрасно сказано.

Но вот после долгого отсутствия довелось мне вернуться в родной Беломорск, город на севере Карелии, где я родилась и провела первую часть жизни. И вольно-невольно, а пришлось сопоставить.

Знала, что по окраинам государства Российского народ живёт хуже, чем в Центре. Но чтобы до такой степени хуже – не догадывалась. И где, главное?! Там, где всегда было чем гордиться. Где обретается самое дорогое – рай экологический! Где природа бесконечна, роскошна и потрясает могучей первозданностью. В наше время, да не уметь этим воспользоваться?

О том, что происходит в российской провинции, я и хочу рассказать. На примере двух своих родин: Городца и Беломорска, недавно ещё равновеликих по численности и структуре малых городов России. Если в чём-то покажусь предвзятой – прошу понять и простить. Неизбывная любовь и сострадание движут моею рукою.

Древнее место

Очередной «турецкий» отпуск Елена завершала вояжем по друзьям. Решила заглянуть и к нам.

– Посмотрю, что за Городец такой, – говорила моя питерская гостья, не скрывая жалости, что кому-то приходится тянуть свои дни в захолустье…

И как люди живут?! Ни театров тебе, ни филармоний. На улицах до сих пор колонки с водой стоят, за хлебом в ближайшую лавку жители в шлёпанцах бегают. Пыльные лопухи по обочинам и – скука, скука!..

Так она представляла себе нашу окраину. А как ещё, если Городцу скоро тысяча лет! И стоит он особняком, на крутом волжском берегу, в стороне от столиц и больших дорог. Населения, смешно сказать, едва тридцать тысяч наберётся. Нравы в основном крестьянские. Большинство городчан или на собственных огородах копошатся, или на бывших колхозных полях пот проливают. А почва – сплошной суглинок, то дожди одолевают, то засуха, любой урожай великим трудом добывается. Картошка более-менее ещё родится, а рожь с фуражной пшеницей если 20–30 центнеров с гектара возьмёшь – уже достижение. Да намучаешься потом, как это зерно сохранить-продать. Когда-то окрестности в голубом цвету плескались. Льнозавод чего только изо льна не производил. Но презрело государство исконно русскую продукцию, за нею ушли с полей гречиха с горохом. Свёкла с капустой и те по остаточному принципу сажаются. Разве вымерли все, кормить стало некого?.. Из общественной скотины только коровы с быками остались. И не представить, что когда-то здесь коневодством занимались, свиней да овец местных на выставку достижений народного хозяйства возили показывать.

Всё сплыло, растворилось во времени, как не бывало. Промышленность, к примеру. После войны уж какая бедность и разруха были, но сумели же гидроэлектростанцию мощную возвести, завод моторный запустить. На городецкой земле и гусеничные вездеходы производили, суда ремонтировали, причалы строили. Сгинули былые производительная мощь и величие. Так, по мелочам возимся, через раз дышим. Безработица из тисков не выпускает, иной год до семи процентов зашкаливает.

В общем, есть отчего головой поникнуть. И если бы питерскую гостью Елену интересовала именно эта сторона нашего бытия – хвастать особо было бы нечем. Но ей хотелось красивых впечатлений и отдыха. И хотя явно не в Городце думала она «рассеяться», именно здесь нежданно получила и красоту, и отдых, пищу для ума и души, глубоко вдохнула настоянную на неизбывной любви к Отечеству окружающую среду.