Читаем без скачивания Никола зимний - Сергей Данилович Кузнечихин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Настя спрашивает:
– А вы, ребята, вместе работаете? – Невинный вроде бы вопросик.
Виталий молчит, словно дорогу уступает, а дорога-то к ней, к Насте.
– Живем в одном номере, а работа разная. Виталик – проектировщик, я – дефектоскопист.
– Дефективный?! – Настя уже передразнивает, забыв о роли Золушки. – Первый раз вижу мужчину, который сам себя называет дефективным.
– Ну, зачем же так?
Андрей начинает объяснять, в чем смысл его работы. Он обижен. Только Насте наплевать на его обиды. У нее нет желания слушать скучные разговоры. Тяжеловато притворяться скромницей. Навыков не хватает. Не хочется, чтобы мальчики думали, будто в столице ее по чуланам да подпольям прятали. И Виталию хочется отомстить.
– Проектировщик, говоришь, цивилизованный, значит, мужчина?
– В некотором роде.
– А к женщине относишься хуже конюха.
– Почему? – Виталий даже покраснел. – Я вроде ничего неприличного не сделал.
– И приличного тоже. Как ты с Любахой обходишься? Посмотрела я утром на нее. Молодая девка, а халат под мышками рваный. Тебе уже под сорок, наверное? А ей двадцать. За такую разницу доплата полагается.
Виталий молчит, соображает, чего больше в словах Насти – укора или розыгрыша. Андрей исподлобья наблюдает за ней, но пока выжидает. Первой подает голос Людмила, тоскующая и зевающая, она вдруг оживает.
– Неужели доплата?
– А вы как думали? В приличном обществе такие развлечения недешево обходятся.
– В Париже, например, в Рио, в Сингапуре…
Виталий иронизирует. Ему выгодно свести разговор к шутке. Рыльце-то в пушку. Настя видит его желание увильнуть и наступает еще настойчивее.
– Зачем же так далеко забираться? У нас и свои города есть.
Людмила то на Виталия уставится, то к Насте голову повернет, силится понять, о том ли идет речь, о чем ей показалось.
– У нас доплата не практикуется. У нас психология другая.
– Правильно он говорит, – подхватывает Людмила. – Наши девки так не приучены.
– Может, приучать некому.
– Это же позор какой, страмотища. – Людмила даже приосанилась от возмущения. – Скажите, мужики, нет у наших таких привычек?
С Виталия уже сошла лишняя краска. Если не переходить на лица, он согласен продолжать щекотливую тему.
– Молодец, Людмила, истинная патриотка. Наши девушки все делают по велению сердца и не ищут выгоды в любви. Деньги унижают достоинство не только женщины, которой их предлагают, но и мужчины, который платит.
– Ох, мы какие! У нас оказывается и достоинство есть. Вот бы посмотреть на него.
– Кроме шуток, от одной мысли, что тебя любят за деньги, всякое желание может пропасть. Если человек с дефектами, тут еще можно понять, а если нормальный мужик… Правильно я говорю, Андрей?
Заботится о товарище, помнит, для чего привел, и дает возможность показать себя, заработать победные очки. А товарищ не торопится поддержать. У него своя игра. Соло. Такие работают только на себя. Частенько за счет других. И пока Виталий сидит с глупой физиономией и ждет его поддержки, он неторопливо достает из портфеля новую бутылку, с наслаждением душит пробку, стравливая лишнее давление, ждет, когда осядет первая пена в стаканах, потом доливает, кивком приглашает выпить и только после этого изрекает:
– Почему же. Я бы, например, предпочел заплатить деньги, чтобы не тратить нервы и время на обхаживание и соблазнение. Во-первых, это честнее, никаких обещаний, никакого лицемерия, во-вторых, дешевле, на рестораны, цветочки и прочие ухищрения тратишь гораздо больше.
Виталий не возражает, не мешает товарищу забавляться. Настя тоже молчит, ей-то что, пусть болтает, она и не такое слышала. Одна Людмила опускает глаза и рдеет чище гимназистки.
– Более того, существуй у нас публичные дома, сократились бы разводы и семьи бы стали крепче.
– А крепкая семья – оплот государства.
– Зря иронизируешь. Я абсолютно уверен, что цивилизованность страны и количество публичных домов на ее территории – прямо пропорциональны.
Высказал сокровенное и ждет. Настиных возражений ждет. На нее смотрит. А она редисочку чистит. Очистила, солью посыпала и в рот. Волнуется одна Людмила, ей такие речи в диковинку, а шампанское удваивает страсть.
– Ну, наколбасил! Может, ты скажешь, что и дома терпимости открыть следует?
Андрей не спрашивает, что она подразумевает под терпимостью. Держится не хуже артиста, в голосе и намека на иронию нет. Он соглашается, заманивает.
– Дома терпимости – это нехорошо, я имею в виду обыкновенные публичные заведения. Вот представьте: приходит парень из армии, ему двадцать лет, кровь играет, от физиологии никуда не денешься, не мы ею управляем, а наоборот; у парня по ночам бессонница, работа на ум не идет – что ему остается?
– Ясно чего, искать.
Правильно. Только не у каждого получается. Иного эти поиски так вымотают, что он женится на первой, которую сумеет уговорить, поскольку в этой гонке чувство бдительности притупляется, если не атрофируется. А через год-другой паренек спохватывается. Хочется погулять. И начинается счастливая семейная жизнь – скандалы, драки, разводы… А потом – дети без отцов.
– Гляди-ка ты, верно. Детей без отцов теперь больше, чем собак бездомных.
– И все потому, что сервис отсутствует, – торжественно, разделяя каждое слово, говорит Андрей. – Имейся он – получил парень зарплату – и в заведение. Все честно. Все довольны.
– А сервиз-то для какой нужды, кофе, что ли, пить перед этим делом полагается на заграничный манер?
Андрей и тут выдерживает игру. Людмила морозит одну глупость за другой, а он, ехидна, только поддакивает.
– Правильно, хозяюшка, кофий они для отвода глаз применяют, а если нет кофия, можно и чаек из стаканчика.
– И сколько же платят за такой сервиз?
– Не знаю, не приходилось, но попробовал бы с удовольствием. Жаль негде.
– И все-таки лучше, когда по любви, – уточняет Виталий, для Насти уточняет, вроде как в союзницы зовет.
А зачем ей такой союзник? Ей защитник нужен. Расфилософствовались, кобели несчастные. Не с той стороны подъезжаете. От такого зелья она не хмелеет. Скучно ей. И она спрашивает:
– Хочешь сказать, что у тебя была возможность сравнить?
– Нет. Просто мне так кажется.
– Или денег жалко! – радостно кричит хмельная Людмила. – Все мужики – жмоты! Жмоты!
От такой радости и до истерики недалеко. Настя как-то просмотрела, когда Людмила успела напиться, может, к шампанскому не привыкла, разошлась, того и гляди скандалить начнет, а это уже совсем ни к чему – многовато для первого дня.
Настя первая встает из-за стола. Пора, ребятушки, пора закругляться, хорошего понемногу. Людмиле завтра с утра на работу. Сейчас она их проводит до калиточки, не дальше. Проветрится перед сном.
У калитки Виталий ускоряет шаги. Без прощаний, без намеков, как бы по рассеянности, оставляет дружка с красивой женщиной. Ну и черт с ним.
