Читаем без скачивания Джек Восьмеркин американец - Николай Смирнов

Земля была еще сырая и хорошо отваливалась четырьмя пластами от плуга, обнаруживая свое каштановое нутро. На работу Джека смотрели все с восхищением: уж больно ловко слушался его трактор и легко под машиной ломалась целина. Но Джек считал, что нечего стоять без дела да ротозейничать. Он поручил ребятам и бабам собирать хворост для костров, чтоб ночью запалить огни по краям участка. Передал машину Капралову, а сам с тремя ребятами пошел в Кацауровку.

По полю шагали весело. Коммунары считали уже, что Кацауровка отошла к ним, а потому шли туда, как к себе домой. От березовой рощи припустились бежать. В ворота вошли с присвистом. Но тут ожидала их неприятность: на дворе стояла тележка старика Скороходова. Лошадь была распряжена и жевала овес из мешка. По навозу видно было, что она тут давно. Ребята переглянулись. Николка сказал:

— Объехал нас старик. Что он тут делает?

Но когда вошли во флигель и попали в столовую, то увидели, что объехал их не старик, а сын его Петр, член сельсовета. Он сидел с Татьяной за столом и пил чай. Тут же лежала белая материя и нитки.

Ребята поздоровались с Татьяной и Петром за руку и сели у стен. Николка закричал весело:

— Ну, Татьяна Аристарховна, пришли тебя на работу звать. Хворост собирать надо.

Татьяна, увидевши ребят, почему-то страшно побледнела, потом покраснела. Но скоро оправилась и стала рассказывать Джеку, как провела зиму. Сказала, что оба брата в Москве, сена в Кацауровке нет и пахать полей она не начинала.

Тут ребята захохотали и заговорили наперебой, что она может не беспокоиться. По плану работ все кацауровские поля будут подняты трактором. Что сена нет, тоже ничего. На этих днях коммуна переведет своих коров в Кацауровку и перевезет силос. Одним словом, все обойдется. Татьяна ничего на это не ответила и вдруг вышла из комнаты. А Петр поднялся, надел картуз и сказал развязно:

— Дело в следующем: вы, ребятки, полегче, несознательный народ. Известно ли вам, что Татьяна Кацаурова из «Новой Америки» вышла? Так что — ша…

Николка Чурасов ответил, что коммуне об этом ничего не известно, и начал возражать. Но Петр спорить не стал, а вышел на двор запрягать лошадь. Тут Татьяна позвала Джека в коридор и, волнуясь, сообщила ему, что Петр заставил ее подписать заявление о выходе из коммуны. Джек покраснел, насупился, охнул. Потом спросил:

— А где это заявление?

— У него в картузе лежит.

— Угу…

И, не говоря больше ни слова, выбежал на двор. Ребята не успели на крыльцо выскочить, как он сорвал картуз с Петра и овладел бумагой. Завязалась драка. Петр хотел ударить Джека по зубам наотмашь, но Джек присел и удар пришелся мимо. Сам Петр чуть не упал.

Джек схватил его за ноги и бросил в тележку, ударил по лошади и вывез за ворота. Петр уселся на козлах и закричал, что арестует Джека при первой возможности.

Но Джек ему ответил тоже криком:

— Ладно, разговаривай! Бумага в коммуну адресована, ей нечего в твоем картузе лежать. А если еще сюда приедешь, то смотри.

Погрозил кулаком и вернулся во флигель.

Татьяна сразу развеселилась, позвала Дуню, и все вместе начали решать, что делать дальше. Ребята были убеждены, что в городе состоялось уже постановление о Кацауровке; поэтому решено было на другой день ранним утром перевести сюда коров.

Наступил вечер. Ребята разогрели самовар, попили чаю и пошли в поле к трактору. А Джек заявил, что остается в Кацауровке на ночь дежурить, чтоб вернее было.

Неудачное переселение

Оставаясь на ночь в Кацауровке, Джек рассчитывал, что таким путем оградит усадьбу от захвата Петром Скороходовым. Весь вечер он проговорил с Татьяной о планах на лето. Они составили примерную смету: сколько нужно хлеба для коммуны, сколько молока, овощей, яиц — и подсчитали приход. Расчеты показали, что коммуна хорошо прокормится, даже часть урожая можно будет продать. Если же посеять табак и выгодно сбыть его, то зима совсем будет легкая. Джек разговаривал в этот вечер с Таней только о делах коммуны. Вообще они никогда не вспоминали о том, как он сватался и получил отказ. И Яшка до сих пор не знал, действовал ли тогда адмирал по желанию дочери или нет.

Часов в одиннадцать в Кацауровку прибегал запыхавшийся Маршев и заявил, что трактор остановился. Джек испугался и, не прощясь с Татьяной, побежал в поле. По пути расспрашивал Маршева, почему остановилась машина, но тот ничего не умел объяснить.

Миновали березовую рощу и увидели четыре больших костра впереди. У одного из них темной тенью стояла недвижимая машина и огонь играл на зеркальном железе плужков. Джек, ни о чем не спрашивая Капралова, полез под трактор. Скоро выяснилось, что поломки никакой нет. Подлили смазочного масла. Капралов завертел ручку, и трактор пошел, Джек вскочил на него на ходу.

Ночь была теплая, и работа шла хорошо. Пахло взрыхленной весенней землей и керосином. В два часа небо начало зеленеть с востока, и в холодном свете зари звезды тонули, как в бездонном море. Костры догорали, и едкий дым стлался по земле. Джек разбудил Маршева, который спал в телеге, и еще раз показал ему, как надо пахать. Сережка с превеликим удовольствием уселся на машину и поехал. А Джек пошел в Починки. До утра оставалось немного, и ему хотелось пораньше выгнать коров. Кроме того, одолевала усталость. Но Джеку не удалось отдохнуть как следует в эту ночь. В пять часов его разбудила Катька и сообщила, что ребята выгнали скот на улицу. Пелагея заныла. Ей казалось, что коровы подохнут в Кацауровке.

Джек, зевая и потягиваясь, с помощью Капралова открыл силосную яму. На четыре подводы погрузили часть силоса. Бабы подивились, что за зиму картофельная ботва побурела и стала пахнуть кисло. Всем казалось, что коровы к этому корму и не притронутся. Но сделали пробу, и коровы пристали к силосу так, что их пришлось отгонять палками.

Подводы с силосом пустили вперед. За подходами шли коровы, рога их девки украсили красными бантами. На это Катька пожертвовала платок. Сзади двинулась подвода с имуществом Джека, на подводе кверху ножками лежала его железная кровать. Потом везли телят. А дальше шли коммунары.

В поле бабы заспорили, кому оставаться при коровах: ведь на весь скотный двор было положено только три работницы. Каждой хотелось занять это место. Николка Чурасов объяснил, что в Кацауровке будет брошен жребий и что спорить нечего. Затянул песню:

По морям, по морям…

Все подхватили. С песнями прошли березовую рощу и тут увидели, что по дальней дороге в Кацауровку скачет верховой. На это особого внимания не обратили. В дубовой аллее заметили следы телег, а когда подошли к воротам, то оказалось, что ворота заперты и на них висит сургучная печать сельсовета. Сквозь забор видно было, что на дворе стоит много крестьянских подвод и расхаживают мужики из Чижей. Очевидно, они приехали в Кацауровку часа в четыре, и там Петр Скороходов запечатал их печатью, чтоб никто больше не мог войти в усадьбу.

Перед сургучной печатью коммуна на колесах принуждена была остановиться.

Джек подошел к воротам и закричал:

— Что это здесь висит?

Со двора послышались крики и смех. Чижевские мужики стали на телеги и через забор кричали:

— Поздно приехали, товарищи дорогие. Больно спать любите. Проспали, братишки, Кацауровку.

Николка Чурасов выскочил вперед, ударил шапкой в землю и закричал:

— Товарищи! Выходите сюда на общее собрание, вместе вопрос обсудим. Ведь это кому выгодно мужиков перессорить? Кулакам-процентщикам. В нашу коммуну двери открытые. Записывайтесь к нам, как один человек. Вместе землю запашем, а кулаков — по башкам!

В ответ на речь Николки из-за забора понеслась ругань:

— Рано разбойничать начали, ребятишки! Убирайтесь, пока боков вам не намяли. И без коммуны распахать землю сумеем.

Во всей этой истории Джека возмущало одно: время проходит бесполезно. Он вынул из кармана ключ, которым подвинчивал гайки на тракторе, и подошел к воротам вплотную. С обеих сторон воцарилось молчание. Джек взмахнул ключом. Николка Чурасов крикнул:

— Яша, погоди!

Но было уже поздно. Печать слетела на землю. Джек навалился плечом на ворота и раскрыл их. В это же самое время на крыльце флигеля показался Петр Скороходов. Он закричал на весь двор:

— Ребята, вяжи американца за сорватие печати. И в город его, в исправдом!

Джек не успел сделать и шага, как на него навалились чижовские мужики, больно помяли его и связали вожжами руки. Бабы заревели, а ребята-коммунары пошли на выручку. Николка крикнул:

— Эх, жаль, ружье продал!..

И бросился впереди всех.

Но чижовских мужиков оказалось больше. Члены коммуны были выгнаны за ворота, и ворота закрылись. А Джека потащили во флигель. С крыльца он успел закричать: