Читаем без скачивания Добро с кулаками - Денис Грушевский

Публика ещё сильнее онемела от удивления. Учёные вместе с директором сидели, раскрыв рты. Никто даже не пошевелился, чтобы остановить это безумие. На галёрке раздался хохот какого-то молодого студента. Послышалась фраза о программе «Розыгрыш». Тем временем на экране засветился первый слайд с явно большой задержкой и совсем без вмешательства оператора. Слайд, показывающий научному собранию начало таблицы умножения. Профессор из последних сил пытался овладеть собой, но тело, а главное язык наотрез отказывались подчиняться своему хозяину, и следом за народными частушками Круговой исполнил украинскую народную песню — «Несе Галя воду». Слайды сменяли друг друга и успели показать закон Бойля-Мариотта, теорему Пифагора, ещё кучу всякой ерунды и закончились формулой Е равно МС в квадрате. Профессор тем временем с укоризной посмотрел с трибуны в зал и уже своим мужским голосом прогремел в микрофон, указывая пальцем на какого-то очередного своего коллегу.

— Да, да ты, Спиваков, я к тебе обращаюсь! И не стыдно тебе жевательную резинку на кассах в супермаркетах тырить? А ещё доктор наук. Уж не гневись, но сдаётся мне, что в голове у тебя Торричеллиева пустота. Ведь так и на позор нарваться можно, ещё какой позор. И сдалась она тебе, эта жвачка, а? Уж крал бы тогда коньяк, я бы тебе и слова не сказал.

Сидевший в первом ряду обвиняемый Спиваков побелел как мел, однако ответил:

— Это что за безобразие? Кто-нибудь остановит этого сумасшедшего? — Спиваков вопросительно огляделся вокруг себя. Желающих затевать скандал первым, не было. Все ждали, пока кто-то другой возьмёт ситуацию в свои руки. И Круговой под всеобщее гробовое молчание затянул плаксивую былинную песню про викингов в суровом море. Наступил и Олегов выход. До сего момента Олег, как и все присутствующие в зале лишь молча, наблюдал за происходящим. Наблюдал и только диву давался. Выходило, что он с безумцем связался. Других объяснений в голову не лезло. И вот на втором куплете песенки про викингов неведомая сила подняла и его самого из-за стола да повела прямиком на сцену. С Олегом произошло то же что и с Владимиром Ивановичем. Тело полностью перестало слушаться, превратившись в беспомощную марионетку, ведомую неизвестным дирижёром. Как это делают мимы, изображая роботов, Олег, приклеиваясь к воображаемому стеклу ладонями рук, добрался до доски с мелом, которую, кстати, принесли и установили позади трибуны. И снова сверху раздался хохот и фраза — Вот так симпозиум! Вот так открытие!

Уши и щёки горели от стыда, но поделать и сказать что-то свое, ни Олег, ни Круговой не могли. Взяв в руки, мел, Олег, приплясывая одними только ногами, принялся старательно что-то рисовать на доске. Круговой тем временем закончил песенку про викингов и принялся светить лазерной указкой прямо в глаза коллегам. Кто-то из студентов опомнился и полез за телефоном, чтобы снять всё происходящее на видео. Однако тут же обнаружил, что телефона нигде нет. Тоже самое произошло и ещё с двумя аспирантами. Люди стали приходить в себя. Начался враждебный, усиливающийся рокот. Пришёл наконец в себя и директор, отдав команду бежать за охраной, он бросился к Круговому, с целью отобрать у того лазерную указку. Профессор брезгливо посмотрел на Овечкина и, как наигравшийся ребёнок, бросил указку тому прямо в руки, сам же принялся отплясывать гопака. Не своим голосом неожиданно прокричал Олег:

— Внимание, джентльмены, все смотрим сюда, — все посмотрели на доску, на которой очень художественно был изображён огромный кулак с выставленным вперёд средним пальцем, внизу которого красовалась надпись: «Вот вам гады, а не открытие! Подавитесь!».

Вбежали три рослых охранника, и остановились в изумлении, ожидая распоряжения. Директор скомандовал:

— А ну-ка, вяжите ребята этих двоих, да в полицию их. А уж там разберутся, кто такие.

Охранники набросились на Олега с профессором и те в миг оказались на полу с заломанными за спину руками. На этом моменте в дело вмешались калека с карликом.

— За что же вы их так? — заверещал карлик. — А ещё учёные! А ещё гуманисты! Вам такой спектакль отчебучили, а вы что же?

— Очень, очень неплохой спектакль! Не в каждом театре подобное увидишь. Граждане, ну где ваше чувство юмора? Где, я спрашиваю? — заливался в тон своему товарищу калека.

— А вы сами кто такие будете? Уж, не из одной ли вы шайки? — прорычал директор.

— Помилуйте, раз милосердие проявил, так значит сразу бандит? Вот как у вас значит, в научных кругах водится, — продолжал вопить карлик, тыча Овечкину под нос какое-то удостоверение.

— Ты мне это брось! Здесь тебе не цирк! — оглянувшись, как бы ища подмоги, директор прокричал: — У кого вещи пропали? Сюда на сцену, пожалуйста! Вместе в полицию поедем.

— Ну и ладно, в полицию так в полицию. Где действительно справедливости искать, так это только в полиции, больше нигде, — пробормотал калека с грустным видом, и, обращаясь к карлику, — пошли дружище, мы сделали всё, что могли для этих двух несчастных. Я умываю руки в столь жестоком заведении. Сдаётся мне, что сама святая инквизиция в средние века и та, просто посмеялась бы над шутками бедных артистов, после чего щедро наградив, отпустила восвояси.

— Суровые времена, суровые нравы, суровые и люди, что тут поделать. Уходим друг, судьба их рассудит. Не мы! — отвечал карлик и эти двое направились к выходу. Внимания на них уже никто не обращал.

Профессор и Олег тем временем пришли в себя. К ним вернулось и ощущение собственного языка и собственного тела. Сверху на обоих тяжело давили дюжие чоповцы. Дар речи вернулся, да вот говорить было нечего. У обоих был шок. Стыд и какая-то горечь давили сверху похлеще верзил — охранников. Почти всё было похоже на давешние фантазии профессора. И шум стоял неимоверный. И коллеги вскакивали со своих мест. Кто-то бежал, правда, не на телевидение. А кого-то действительно откачивали с помощью нашатыря. То был тот самый, так грубо выделенный из всех Спиваков. Вот только аплодисментов и света прожекторов не было и в помине.

Полиция приехала на редкость быстро. Выслушав хмуро Овечкина и сняв кое-какие показания с многочисленных свидетелей, младший сержант Гречко, обратился к Олегу и профессору, которых уже подняли и держали за руки на сцене.

— Документы попрошу любезные артисты, а также кармашки на стол выворачиваем. Да поживее!

Документов не оказалось ни у одного, ни у другого. Впрочем, и поверхностный обыск не дал никаких результатов. И вот, под улюлюканье студентов и перешёптывание учёных, Кругового, вместе с Олегом повели на улицу в полицейский воронок, заковав для надёжности молодому и сильному Олегу руки в наручники. На улице пришлось выходить за пределы территории института. Докладчика и его помощника помимо полицейских сопровождал Овечкин и ещё несколько посетителей симпозиума, как раз тех самых, кто не досчитался в своих карманах разных дорогих вещей. За пределами института произошло ещё одно пренеприятное событие, на этот раз уже с Олегом. Подходя к полицейскому уазику с заломанными за спину руками и придерживаемый младшим сержантом, Олег обернулся и увидел её, ту самую душевную болезнь, что не отпускала его уже как целый год. И какого чёрта понадобилось ей в этот час в этом месте, да ещё и со своей чокнутой завистницей подружкой, — подумалось Олегу.