Читаем без скачивания Бриллиантовая пуля - Николай Леонов

– С виду – да, но это очень-очень дорогая скромность, стоят они около трехсот тысяч долларов, но понять это может только человек, который в подобных вещах разбирается. А у меня друг такие же носит, поэтому я точно знаю.

– Это Болотин, что ли? – спросил Стас.

– Да! Он, конечно, может позволить себе купить часы и за миллион, и за два, но предпочитает не выпендриваться. Тогда я стал прогуливаться по кабинету и увидел на столе Тарасова золотой «Паркер», но то, что он именно золотой, а не просто желтый, опять же мог понять только сведущий человек. Потом я увидел на столе фотографию жены и дочери Тарасова, а на них были серьги с большими светлыми камнями. А раз он сам носит такие часы, то и у них в сережках явно были не цирконы. Вывод: генерал либо кого-то «крышевал» по-крупному, либо сам что-то затеял.

– Когда Гуров начал по кабинету расхаживать, а потом фотографию рассматривать, я сразу догадался, что он взял след, потому что праздным любопытством никогда не страдал. А уж когда таблетки специально засветил, я понял, что он уже начал работать, и стал ему подыгрывать, – добавил Стас.

– Во время завтрака Тарасов с Кравцовым рассказывали нам об области, – продолжил Гуров. – Оказывается, в ней все уже давно поделено и пересдачи не будет, а любого чужого, кто попытается себе кусочек оторвать, тут же на кусочки и порвут. Еще они упорно подсовывали нам версию о том, что стрелял кто-то, присланный Москвой. Я сделал вид, что поверил, хотя версию о том, что здесь кто-то местный постарался, тоже не отметал, чтобы они не расслаблялись. Далее. Они сказали, что в губернатора стреляли из охотничьего карабина «Тигр-9». Я не охотник, но знаю, что это серьезное оружие, с которым ходят на изюбря, лося и прочее крупное животное, и патрон там соответствующий. Но, как выяснилось, этот карабин в области нигде не засветился: и на учете не стоял, и в продаже не был, как же он в город попал? Мог только самолетом, потому что железной дороги сюда нет. Но это полная чушь, потому что профессиональный киллер, а для такого серьезного дела, как устранение губернатора, абы кого не наймут, во-первых, не станет работать с таким оружием, а во-вторых, не будет засвечивать его в аэропорту, потому что это след. Вывод: карабин местный, но потихоньку снятый с учета, а кому это легче всего сделать, как не Тарасову? И вообще, идея с московскими заказчиками с самого начала была шита белыми нитками – уж если Михаил Михайлович кому-то так сильно там мешал, его было бы гораздо проще убрать именно в Москве, куда он по должности обязан время от времени наезжать. А раз покушение устроили в Новоленске, на его территории, где его все ценят и уважают, это говорило только о том, что у лиходеев земля под ногами горела и время поджимало. Отсюда и дурацкий выбор места для стрелка, потому что бизнес-центр, с одной стороны, проходной двор, а с другой – после покушения на всеми любимого губернатора люди из штанов выскочат, но вспомнят всех, кто там в это время был. Следующее: дело поручили вести капитану Кравцову, который, сразу было видно, не ума палата. Что, у Тарасова более опытного работника не нашлось? Так не бывает! Просто Кравцов был самым управляемым. Теперь о пуле, которую им не отдали, и об Анне Павловне, которая не стала Тарасову помогать. Это говорит только о том, что никаким авторитетом или доверием генерал не пользовался. А поскольку Татьяна Сергеевна тут же связалась с братом и Тарасову стало известно, что из Москвы едут следаки, он решил изо всех сил подстраховаться и переборщил.

– Понимаете, он приготовил для нас валенки и полушубки с шапками, которые привезли и оставили в приемной, а когда Кравцов вышел, чтобы якобы проверить их качество, то насовал туда «жучков» под воротники полушубков и за козырьки ушанок, – добавил Крячко. – Мы это мигом выяснили и вели себя соответственно, да и в номере у нас, я думаю, их было не меньше.

– Кстати, Кедров, кто нас слушал? Ваши? – спросил Гуров.

– Да! – вздохнул тот.

– А ты куда смотрел? – заорал на него Виталий.

– Так я узнал обо всем уже потом, – стал оправдываться тот. – Оказывается, Тарасов начальника отдела вызвал и сказал ему, что Москва нас ни в грош не ставит, не верит, что мы своими силами дело раскрыть сможем, и предложил москвичам нос утереть. А для этого нужно прослушивать, что они о покушении, о своих находках и планах говорить будут, а на финишной прямой опередить их и преступника взять. Тот и рад стараться!

– Что-то в этом роде у меня уже было, – усмехнулся Гуров, в очередной раз вспомнив Чернореченск.

– И вот Лева, чтобы хоть немного освободиться от наблюдения, стал изо всех сил изображать приступ панкреатита – сначала в кабинете Тарасова, а потом в гостинице, – объяснил Стас. – А я ему подыгрывал. Потом он сказал ключевое слово «пора», а это значило, что нужно звонить Сашке. А чтобы Лева понял, с кем я говорю, я назвал его «каменным идолом», как его за глаза тогда сибиряки называли.

– Ну, я тоже, в общем-то, не совсем дурак… – начал Романов, но Косолапов перебил его, едко заметив:

– Спорное утверждение!

Тот мигом стушевался, но продолжил:

– Ну, я сообразил, что им надо, и сказал адрес, куда перебираться.

– Потом Кравцов привез списки тех, кто прибыл в город за последний месяц, и тех, кто вылетел, начиная со дня покушения, – продолжал Крячко.

– И я, увидев среди вылетевших в день покушения имя «Наталья Михайловна Романова», тут же понял, чья она жена, потому что рассматривал в доме Андрея Сергеевича большую фотографию семьи Косолаповых, где был и Саныч. А что могло заставить дочь срочно вылететь из города, оставив раненого отца? Только дело чрезвычайной важности – она везла в Москву своему дяде пулю. Я тут же успокоился на этот счет и поменял свои планы, решив за один раз осмотреть место покушения и поговорить с Анной Павловной.

– И устроил возле областной администрации цирковое представление, – добавил Крячко. – А Кравцов потом у меня всю дорогу до бизнес-центра выспрашивал, неужели Лев Иванович не поверил, что стреляли именно оттуда, потому что ведь именно там он и карабин, и гильзу нашел. А я ему туманно отвечал, что о том, что делается в голове у Гурова, зачастую не знает до конца и сам Гуров.

– Я действительно проверял, из бизнес-центра ли на самом деле стреляли, – подтвердил Лев Иванович, – и понял, что нет, а карабин и гильзу туда просто подбросили. Отправил Стаса с Кравцовым в бизнес-центр, чтобы Тимофей у меня под ногами не болтался, и пошел в ваш, Михаил Михайлович, кабинет. Мы с Анной Павловной очень плодотворно поработали и выяснили, что в тот день вы, как было отмечено в вашем ежедневнике, собирались вылететь на три предприятия, а вот что было записано четвертым пунктом, разобрать не смогла даже она, потому что почерк у вас довольно своеобразный.

– Да ладно тебе деликатничать! – пробурчал губернатор. – Говори уж прямо: как пьяный медведь лапой накорябал. Иваныч! Ты чего мне опять «выкать» начал и по имени-отчеству обращаться?

– Так обстановка почти официальная, – объяснил Гуров и продолжил: – А потом выяснилось, что вы перенесли этот вылет на более ранний срок, потому что первоначально планировали лететь на эти предприятия через два дня, причем этого загадочного четвертого пункта там не было. И значило это только то, что какую-то очень важную для себя вещь вы узнали только накануне и именно это послужило причиной такой спешки. Я посмотрел ваш весь исписанный перекидной календарь и увидел, что все листки на месте, то есть у вас нет привычки их оттуда вырывать, так куда же делся тот, что предшествовал дню покушения? А в вашем кабинете был только Тарасов, причем, как подчеркнула Анна Павловна, он пришел, когда вас только-только в больницу увезли. Вывод: никто, кроме него, этот листок вырвать не мог. Да, она бдила за ним изо всех сил и даже на звонки из кабинета отвечала, но он все-таки уловил момент и украл его. Что же такое на нем было записано? И я это выяснил! Там были цифры 313111—4, которым предшествовали две, простите, закорючки и еще какие-то отдельные слова, среди которых и «музей». Анна Павловна ничего не смогла пояснить мне по поводу цифр и закорючек, а вот то, что директор музея Самойлов был у вас накануне покушения, вспомнила. Когда я собрался уходить и вышел в приемную, то с очень большим сожалением обнаружил, что меня там, причем уже давно, ждал Кравцов, от которого я, как надеялся, надолго избавился.

– Когда мы с ним пришли в бизнес-центр, – продолжил Стас, – он предложил разделиться: то есть я начну обход с третьего этажа, где в курилке и были найдены карабин и гильза, а он пойдет мне навстречу с первого. Я согласился, потому что мне гораздо выгоднее было поговорить с людьми без него. А он, значит, вместо этого вернулся в администрацию. Только тулуп с шапкой, где «жучки» были, я у вахтера оставил, объяснив, что без такой тяжелой одежды легче на третий этаж подниматься. Попутно скажу, что никого чужого, то есть приезжего, в тот день ни в одном офисе не было, а в той самой курилке, где потом карабин и гильзу нашли, парень с девчонкой отношения выясняли. Когда в коридоре поднялся переполох, они выглянули и узнали, что кто-то стрелял в губернатора, – тут уж им не до скандалов стало. Только о том, что они были в курилке, они не признались бы даже под страхом смерти, потому что оба женаты. Вот и получается, что карабин и гильзу уже после выстрела, спрятав под тулупом, принес туда сам Кравцов.