Читаем без скачивания Остров судьбы - Лора Бекитт

Когда Дино купил Орнелле темно-синюю юбку, красный корсаж, коралловые бусы, белую кружевную накидку и черные туфли из мягкой кожи, она задохнулась от счастья. Возможно, дамы с материка сказали бы, что его невеста одета слишком ярко и безвкусно, однако Дино казалось, будто он зажег на небе новую звезду.

Словно повинуясь некоему странному ритуалу, он сжег черное платье Орнеллы. Девушка в трауре, чьи губы всегда были плотно сжаты, а глаза полны ненависти, принадлежала прошлому. Сейчас Дино видел перед собой легкое, жизнерадостное существо, охваченное жаждой новизны и любви.

Дино начал с того, что снял скромную комнатку в доме немолодых супругов, комнатку, где стояли только узкая кровать и большой сундук, а на чисто выбеленной стене висело распятие. Юноша сообщил хозяевам, что они с невестой приехали в Аяччо, чтобы пожениться, и, возможно, поживут здесь некоторое время.

Дино пришлось сказать синьору Фабио правду о том, что они с Орнеллой сбежали из дому без родительского благословения. Хозяин добродушно усмехнулся, пообещав, что поможет договориться со священником, а его жена, синьора Кристина, нахмурилась. Она пробормотала несколько слов, среди которых Орнелла различила слово «распутство».

Влюбленные обвенчались в местной церкви. Дино все время чудилось, будто в Аяччо каждому прохожему известно имя Леона Гальяни, однако он беспокоился напрасно: его отца не знали даже служители церкви. Синьор Фабио и синьора Кристина (последняя не без некоторого сопротивления и недовольства) стали их свидетелями, в чем Дино и Орнелле несказанно повезло: священник относился к этой чете с большим уважением и без лишних проволочек согласился обвенчать их постояльцев, которых впервые видел. Когда Дино вынул два тонких колечка, которые приобрел у местного ювелира, на глазах Орнеллы появились слезы изумления и радости.

Во время свадебного обеда, состоявшего из мясного бульона, заправленного кусочками хлеба и сыра, свиных сосисок, соленых оливок и кислого вина, молодые, как и было положено, ели из одной тарелки и пили из одного бокала. Но хотя они с Орнеллой по возможности соблюли все традиции, Дино невольно ощущал себя грешником. Он также чувствовал себя страшно неуклюжим, когда случайно касался ногой колена своей новоиспеченной супруги или задевал ее локтем.

Когда они очутились в отведенной им комнатке, оба внезапно ощутили неловкость.

Если прежде их отношения были похожи на опасную игру, то теперь они сочетались браком и были связаны навеки. Если раньше, скованные запретами, они изнывали от предвкушения близости, то теперь должны были отдаться друг другу по обязанности.

В комнате горела свеча. Как и прежде, Орнелла оказалась смелее и первой потянулась к одежде Дино. Вспыхнув от смущения, он сделал то же самое. Пальцы обоих дрожали от нетерпения и страха. Прежде они ласкали друг друга под покровом одеяний или темноты, теперь пришла пора полностью обнажить и тела, и чувства.

Эта ночь казалась нереальной и вместе с тем будто созданной дня них двоих.

Кровать была узкой, на ней можно было лежать, лишь тесно прижавшись друг к другу. Не было ни слов, ни границ, ни времени, лишь потрясающе естественное, легкое слияние душ и тел. Дино вошел в сердце и лоно Орнеллы, она овладела его естеством и его душой. Они стали супругами — перед Господом Богом, перед людьми, перед самими собой.

Дино проснулся первым. За окном покачивались усики винограда, в гуще листвы щебетали птицы. На горизонте плавился солнечный диск, знаменующий рождение нового дня. В этом дне они с Орнеллой были мужем и женой, мужчиной и женщиной, принадлежавшими друг другу.

Его новоиспеченная супруга спала. На ее шее едва заметно пульсировала жилка. Плечи и грудь белели в утреннем свете, а рассыпавшиеся по подушке волосы были черны, как безлунная ночь.

Дино задумался. Впервые в жизни ему не надо было вставать на рассвете и приниматься за работу. Между тем в жизни отца, матери, Данте и Бьянки в этом смысле ничего не изменилось, несмотря на его отсутствие. Его и Джулио. О чем бы они ни думали и как бы ни страдали, им не удастся разорвать круг привычных обязанностей и дел, ибо скотина, виноградники, посевы равнодушны к людским горестям. Мать может украдкой причитать и плакать, Данте и Бьянка недоумевать и тревожиться, а отец впадать в гнев — земля все равно родит то, что должна родить, семя, упавшее в плоть или почву, неминуемо даст всходы, но — не без помощи человеческих рук.

Дино казалось, будто его окружает невидимый океан, без берегов и волн, в котором он — всего лишь незаметная, крохотная песчинка. Хотя он навсегда покинул дом, жизнь в Лонтано будет идти своим чередом.

Дино был спокоен и счастлив, и вместе с тем ему чудилось, будто с неприметного уголка его сердца содрана оболочка и там кровоточит маленькая, но ощутимая рана.

Он задал себе вопрос, чего на самом деле хотела для него мать, когда пошла на такую жертву? Чтобы он освободился от всего наносного, стал самим собой? Можно ли стать самим собой, отрешившись от долга, невидимой печати, полученной при рождении, способен ли человек окончательно разорвать эту связь?

Дино представил себе брак неизвестно с кем, жизнь, исполненную послушаний, когда даже сахар может показаться горьким, а самая острая приправа — безвкусной и пресной, и пришел к выводу, что поступил правильно.

К тому времени, когда Орнелла проснулась, Дино вновь чувствовал себя окрыленным, и его сердце было готово петь от любви.

Они посмотрели друг на друга и молча сказали друг другу все, что хотели сказать. А потом последовало то, что было до боли желанно и уже не грешно.

Волосы Орнеллы пахли ветром и зноем, она излучала жаркую чувственность и безудержную радость. Целуя жену, Дино думал о блаженном забытьи, о том, что ему впервые не хочется двигаться вперед, что он желает навсегда остаться в настоящей минуте.

В дверь постучали, и влюбленные услышали недовольный голос синьоры Кристины:

— Молодые, вы думаете вставать? Завтрак готов.

Дино неохотно выпустил жену из объятий, и она засмеялась. Они быстро оделись, и Орнелла отперла дверь.

Синьора Кристина стояла на пороге и с любопытством заглядывала в комнату. Ее губы были скептически поджаты, а взгляд полон неверия.

В мгновение ока Орнелла повернулась, сняла с кровати простыню и протянула женщине.

— Взгляните. Мы стали мужем и женой только нынешней ночью.

В ее тоне был вызов, а в глазах сверкали озорные искорки. Стоявший позади Дино был готов провалиться сквозь землю. Хозяйка изумленно попятилась и пробормотала:

— Я накрыла завтрак на кухне. Мы с мужем любим сидеть там по утрам.