Читаем без скачивания Меч Вайу - Виталий Гладкий

Но недаром Меченый славился как один из лучших среди мастеров владения акинаком, а Абарис был его любимым учеником: учитель и его воспитанник стоили друг друга. И если на стороне совсем еще юного сына вождя были присущие молодости легкость, великолепная реакция и задор, то им противостояли не менее грозные слагающие бойцовских качеств опытного воина, за свою долгую боевую жизнь не раз смотревшего смерти в лицо: тяжелая рука, отличное знание способов защиты, а также приобретенная в сражениях воинская хитрость, не раз ставившая в тупик менее искушенного Абариса. Несмотря на то, что поединок в таком вихревом темпе продолжался уже довольно долго, хорошо тренированные бойцы вовсе не ощущали усталости, только все больше темнели лица, покрываясь пылью.

Наконец один из отчаянных наскоков Абариса достиг цели, и Меченый чудом избежал ранения, уклонившись в сторону. Следующий удар, случись это в настоящем бою, был бы разящим, но юноша задержал на полдороги меч и, отскочив, снова занял боевую позицию. Меченый с громким, добродушным смехом швырнул свои акинаки на землю:

– Сдаюсь! Молодчина! – похвалил довольного удачей Абариса. – Силенок пока еще маловато, но это не беда. Со временем появятся. И еще – иногда забываешь о защите. В бою с опытным воином это может стоить жизни. Запомни хорошенько: у тебя два акинака – один должен разить, второй защищать. Это главное. На доспехи не надейся – хороший боец обязан всегда упредить удар, а панцирь должен служить ему для большей уверенности в бою.

– Согласен, учитель, – весело согласился с его поучениями Абарис и пожаловался, морщась:

– Удар у тебя, ой-ей…

– Ничего, лишний синяк для воина как награда, – похлопал его по плечу Меченый. – И напоминание – в бою не зевай, не то скальп потеряешь.

С этими словами он подошел, достал из переметной сумы сверток, вытащил оттуда два длинных меча и протянул один из них Абарису.

– Ну-ка, посмотрим, как у тебя получится вот этими штучками.

– А это еще зачем? – полюбопытствовал тот, пробуя жало. – Это сарматский меч! – воскликнул он, присмотревшись, с отвращением на лице.

– Ну и что?

– Как – что? Меч врага. Наше оружие вот! – поднял с вызовом акинаки. – Ими я сумею свалить любого.

– Ай-яй-яй! Молодо-зелено… – сокрушенно покачал головой Меченый. – Расхрабрился.

Защищайся!

– Но у тебя только один меч… – заупрямился Абарис.

– Ничего. Посмотришь, чего он стоит в бою.

Тогда Абарис, закусив губу, ринулся на Меченого, стараясь побыстрее закончить поединок. Но не тут-то было: удары один тяжелее другого, обрушились на Абариса, пытающегося найти брешь в защите противника. Один из акинаков, которым юноша защитил себя от удара сбоку, коротко звякнул и выпорхнул из рук, словно серебряная рыба. Та же судьба постигла и второй – Меченый не сдерживал силы ударов, стараясь наглядно доказать все преимущества сарматского меча.

– Ну как? – спросил он, опуская меч.

– Да-а… – протянул Абарис. – Я никогда не думал…

– А думать нужно! – резко прервал его Меченый. – Почему в бою сколот слабее сармата? Я имею в виду конников в свалке. Потому что мы, чтобы поразить врага, часто спешиваемся – клинок коротковат, не достает. Удар акинака в основном колющий – вот так! Вот тут-то и подстерегает воина опасность: кто может поручиться, что еще один противник не поразит его в это время дротиком или копьем? А маневра у него нет – пока заберется в седло, его можно два раза убить. А конник-сармат в бою достанет своим длинным мечом и пешего воина, оставаясь в седле, и конного – р-раз! Сила удара больше – клинок длиннее и тяжелей. К тому же этот меч и для колющего удара приспособлен не хуже, чем акинак.

– Значит, нам нужны сарматские мечи? – неуверенно спросил Абарис.

– Возможно. Но пока мы не можем позволить себе такую роскошь. У нас, сам знаешь, и акинаков не много, не прижились они как-то у сколотов. Больше лук и дротики. Со временем – я в это верю – акинак станет достойным соперником сарматского меча, удлинившись. А пока нужно искать другие способы борьбы с тяжелой конницей сармат. Ну и, конечно же, нелишне как следует научиться владеть длинным мечом.

– Согласен.

– Вот так-то, – улыбнулся Меченый при виде хмурого Абариса. – Да ты не переживай. Есть и у нас преимущества перед тяжеловооруженными конниками сармат – быстрота маневра. И самое главное преимущество – свою родную землю защищаем. А это придает силы и отваги вдвойне…

Все эти дни Абарис жил под впечатлением стычки со сборщиком податей. И горько сожалел о том, что акинаком не пощекотал ребра с некоторых пор ненавистного ему человека. Он никому не рассказал об этом, чтобы не бросить тень на честь любимой девушки, а сборщик податей тем более помалкивал; ссориться со своим хозяином даже верному псу негоже – можно и конуры лишиться и вместо объедков с хозяйского стола отведать палок. Поэтому хитрый толстяк старался не попадаться на глаза Абарису, а если уж выпадал такой случай, он льстиво изгибался в поклоне и, бормоча приветствия, пытался побыстрее исчезнуть с глаз.

Конечно, сборщик податей мог при поддержке дружков из знатных людей племени затеять тяжбу с Абарисом, и будь юноша менее знатен, не сносить бы ему головы. Но сборщик податей прекрасно понимал, что Марсагет, а с ним и его военачальники, Абариса в обиду не дадут, и дело обернется для него посмешищем. А если учесть, что Абарис – будущий преемник Марсагета, то и вовсе было о чем призадуматься, прежде чем затевать тяжбу. И отложить выяснение отношений до более подходящего момента – сборщик податей не прощал обид никому…

Майосара закрылась в хижине, почти не появлялась во дворе и не откликалась на зов Абариса.

Юноша ходил мрачнее тучи. Он понимал, что причина затворничества Майосары таится не в нем, что горе заставило девушку закрыться от всех. Майосара очень любила отца, и весть, которую привез из дальней разведки напарник Тимна, поразила ее подобно ядовитой стреле в самое сердце: он утверждал, что кузнец или погиб, или схвачен сарматами. Только матери Абарис поведал о причине своих терзаний.

Опия на словах выразила сожаление, но в душе почувствовала облегчение: кузнец погиб, а значит и тяжба закончена. Опия по натуре не была злой или равнодушной. Но жена вождя обязана была в первую очередь заботиться об упрочении власти мужа и своего влияния, и, конечно же, ссора Марсагета со старейшинами из-за Тимна вовсе не способствовала ни тому, ни другому. Поэтому Опия приказала слугам передать семье Тимна немного продуктов и одежды и сочла на этом свой долг выполненным.

Опия как-то позвала Майосару в акрополь и долго с ней беседовала. Девушка, смущаясь и краснея, сбивчиво отвечала на вопросы, не смея поднять на нее глаза. Конечно же, об Абарисе не было сказано ни единого слова, но и властолюбивая жена вождя и совсем не глупая дочь кузнеца с проницательностью, свойственной всему женскому роду, когда дело касается дорогого сердцу человека, в данном случае сына и возлюбленного, с полуслова и полувзгляда понимали друг друга.