Читаем без скачивания Последняя охота на ведьм. Дело Анны Гельди (СИ) - Ингвар Лара

В доме присутствовало много старинной мебели, бережно укрытой тканью. Многочисленные фотографии на стенах показывали молодую, смеющуюся пару. В женщине с длинными рыжими волосами я видела что-то неуловимо знакомое, однако ее образ никак не соотносился в моей голове с высохшей и словно посеревшей смотрительницей музея. Рядом с женщиной стоял высокий, красивый мужчина с черными как смоль волосами и проникновенными темными глазами. Одна из фотографий явно была с их свадьбы, любовь светилась во взгляде обоих, вот он переносит ее на руках в этот дом, вот они в окружении гостей и семьи, все смеются. Спустя время, на фотографиях можно было увидеть, как болезнь берет над ним верх, в руке у него появляется трость, на которую он опирается все сильнее, потом он оказывается в инвалидном кресле. Женщина рядом улыбается все более вымученно, в конце концов она стоит одна, одетая в черные одежды на кладбище. В этой женщине с короткими остриженными волосами я уже могла узнать смотрительницу музея, женщину-призрака, в которой, казалось, пропала жизнь. Мне стало неловко от того, что я стала свидетельницей этой семейной драмы. И почему она оставила здесь все фотографии, ничего не забрав с собой? Я прикоснулась к снимку со смеющейся молодой парой, у которой вся жизнь была впереди, осторожно сняла его со стены и вытащила из рамки. Как я и ожидала, сзади была надпись, которую я смогла прочитать «Я буду любить тебя всегда». От прочтения этой строчки мое сердце болезненно сжалось.

Дэниел же гулял по второму этажу, громко топая, погруженный в собственные поиски.

— Дина! — позвал он меня взволнованно. Я тут же откликнулась на его зов и поспешила наверх. Мой напарник рылся в припорошенном серой пылью комоде. Когда я вошла, он как раз извлекал папку с документами пятнадцатилетней давности: — Смотри, что я нашел!

Он постучал пальцем по папке с находкой, я не хотела читать документы, поэтому спросила:

— Что это?

— Здесь говорится, что Анна Гурд лечилась от затяжной депрессии в психиатрической лечебнице. Несколько попыток самоубийства после смерти супруга.

— То, что она была разбита смертью мужа не говорит о том, что она сама способна на убийство или на похищение протоколов.

— Это говорит о том, что она психологически не стабильна. И поверь мне, как не бывает бывших наркоманов, не существует бывших безумцев, — В его голосе звучал приговор. Я же не могла с ним согласиться, потому как всегда верила в то, что каждый человек может исправиться.

— Депрессия не похожа на другую болезнь, — попыталась объяснить я ему. — Это отказ от жизни, саморазрушение. Но она не ведет к вспышкам агрессии.

После расставания с женихом были те в моем окружении, кто пытался мне приписывать эту модную нынче болезнь. Как человек грамотный я сходила на сеанс к частному специалисту, где быстро поняла, что не страдаю никакой депрессией в медицинском понимании этого термина. И что вполне нормально расстроиться, когда человек, с которым ты несколько лет будущее строил, тебе, можно сказать, в душу насрал. Дэниел смерил меня внимательным взглядом:

— В любом случае, я обращусь в больницу и разузнаю об этой женщине поподробней. А затем нам нужно найти ее настоящий адрес.

— Кто здесь!? — раздался старческий мужской голос с первого этажа. Я втянула голову в плечи, мгновенно испугавшись. Я никогда раньше не нарушала закон и хоть могла пространно рассуждать о том, как заговорить кому-либо зубы, не имела ни малейшего опыта в этом. У Дэниела же опыта было предостаточно, он выпрямился, сверкнул хищной улыбкой и провел рукой мне по спине, словно этим жестом мог сбросить мою нервозность, словно старое пальто.

— Женатая пара, помнишь? Осматриваем возможное приобретение. Если волнуешься, молчи, я сам поговорю с этим мужчиной. Он отозвался, говоря на диалекте и, взяв меня за мгновенно похолодевшую руку, пошел вниз.

Там стоял крепкий невысокий старик, с короткой седой бородкой зато абсолютно лишенный растительности на голове. Он глядел на нас выцветшими голубыми глазами с недоверием, но стоило Дэниелу примирительно поднять ладони вверх и сказать, что мы не удержались и решили посмотреть дом с намерением покупки, расплылся в улыбке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Зашли бы ко мне, у меня ключи от дома Гурдов, и свет бы могли нормально включить. — Старик нажал на выключатель. Я старалась улыбаться и помалкивать, когда Дэниел представил себя и меня:

— Моя жена, она говорит не очень хорошо, потому что из России, — пояснил он.

— Дина Вольф, — назвалась я и протянула руку старику, тот ее пожал. Было странно называть эту фамилию вместе со своей, но, на мой вкус, звучала она хорошо.

— Йоханес, — сказал он, переходя на обычный немецкий и как часто бывает при разговоре с иностранцами, повышая голос: — Говорят, скоро богатые русские скупят всю нашу маленькую страну, — он добродушно рассмеялся, этот смех вкупе с легким запахом шнапса и румянцем на щеках давал понять, что старик оторвался от обеда, чтобы встретить нас.

— Покажите мне этих богатых русских, — со вздохом сказала я. Лично я сама не знала никого, чей доход бы позволял покупать себе недвижимость в Швейцарии. За исключением может быть Ивана. Воспоминание об этом мужчине заставило меня захотеть с ним встретиться и поподробней расспросить о кулоне, что висел на моей шее и о связях моего знакомого с Вольфом. После того, как мы формально перекинулись парой фраз, мужчина повел нас по дому, который, как оказалось, был построен двести лет назад.

— Этим домом Гурды владели пять поколений, в начале занимались сыроварением, очень успешно, потом попытались открыть производство йогуртов. Но это у них не вышло. Старший сын, который владел домом, скончался от рака кости. Ужасная болезнь, его жена не смогла больше здесь оставаться и переехала.

— Когда это произошло? — спросила я с мнимым беспокойством в голосе. Многие суеверные женщины не желают жить в доме, наполненном тяжелыми воспоминаниями бывших владельцев. Йоханнес посмотрел на меня изучающим взглядом:

— Он умер около двадцати лет назад. Если хотите мое мнение, эта дамочка его в могилу свела. Что-то с ней всегда было не так.

— Что именно? — спросил Дэниел, продолжая разговор и делая вид, что приценивается к в ручную созданной мебели с потрясающе красивой резьбой. Я провела пальцами по узорам, думая о том, что дом и правда был не плохим местом для любителя уединения.

— Вы знаете некоторых женщин: в сны верят, колдовством балуются. Не спроста их у нас искали и жгли, да не всех пережгли. Вот Анна из таких, она хоть и говорила, что историк и ведьмами только как профессионал интересуется, но что-то в ней было неправильное.

Я знала про то, что в процессы над ведьмами в Швейцарии имели самый широкий размах во всей Европе. Перед своей командировкой с ужасом я узнала факт о том, что в этой стране сожгли в два раза больше «ведьм», чем в Германии и в десяток, чем во Франции. Сейчас немыслимо представить, что костры инквизиции горели в Швейцарии ярче всего, но укоренившееся на уровне подсознания негативное отношение местных ко всему сверхъестественному являло собой ясный след, оставленный этими гонениями.

— А где сейчас находится супруга господина Гурда? — спросила я на немецком, старик глубокомысленно почесал бороду.

— В Моллисе живет с сестрой. Та тоже овдовела, несчастная. Хорошо хоть сын остался от брака, а то совсем смысла в жизни нет.

Я споткнулась, ошарашенная новостью. Помнится Маркус говорил, что сестра его матери живет с ними. Я выискивала глазами Дэниела, тот выглядел поглощенным изучением паркета: либо он старательно делал вид, что обветшалый дом интересует его куда больше полученных сведений, либо действительно не сложил два и два. Старик устало вздохнул и присел на один из укрытых тканью стульев. Он скрестил руки на груди, умиротворенно оглядывая комнату. Я спросила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А сестра Анны случайно не работает медсестрой?

Дэниел поднял голову, его голубые глаза заискрились интересом. И правда не сложил.