Читаем без скачивания Коукс и Бакстер - Дэниел Коул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Свет в камерах для арестованных зажегся опять, и на фоне бури, которая только набирала силу, они стали выглядеть немного уютнее. Финли опять уснул на пластиковом стуле. Один полицейский охранял Рэну, двое других за спиной Уокера обменивались злобными взглядами. После пятнадцати часов их двадцатичетырехчасового дежурства они чувствовали себя арестантами, точно такими же, как те, кто сидел в камерах.
Волк слонялся у двери черного хода в ожидании Элизабет, которая тоже здорово опаздывала из-за неслыханной погоды. В своем последнем смс она сообщила, что находится в пяти минутах езды от них, и велела включить чайник.
Гроза бушевала все сильнее и сильнее, и детектив через окошко в двери поглядывал на залитую водой парковку и утопающие в грязной жиже ливневые стоки. Вот угол здания на какое-то время озарился светом фар, и через минуту снаружи остановилось такси. Его задняя дверца распахнулась и выпустила наружу фигурку с капюшоном на голове и портфелем в руке, которая тут же бросилась вперед и заколотила в железную дверь.
— Кто там? — спросил Волк, не в состоянии высунуть наружу голову, чтобы взглянуть на гостя.
— А ты как думаешь? — заорал в ответ скрежещущий голос Элизабет.
Детектив потянул на себя дверь и был тут же забрызган косым, почти горизонтальным дождем, в то время как неистовый, порывистый ветер, о котором предупреждали метеопрогнозы, ворвался в комнату, набросившись на бумаги и постеры. Чтобы вновь закрыть тяжелую металлическую створку, ему понадобились все его силы.
Элизабет стащила с себя мокрый плащ. Ей было пятьдесят восемь лет, и свои седые волосы она всегда стягивала в тугой хвост. За всю свою жизнь Волк видел ее только в трех костюмах. Каждый из них в день покупки был экстравагантным и жутко дорогим, но теперь вышел из моды и обносился. При каждой встрече она неизменно заявляла, что бросает курить, но от нее все равно пахло табаком, а ее ярко-розовая помада всегда выглядела так, будто ее наносили при полном отсутствии освещения. При виде Волка на лице женщины появилась теплая, желтозубая улыбка.
— Лиз, — обратился он к ней в виде приветствия.
— Привет, мой дорогой, — сказала адвокат, швырнула плащ на ближайший стул, обняла детектива и запечатлела на обеих его щеках по звучному поцелую. При этом прижималась к нему на долю секунды больше, чем надо бы. Волк решил трактовать это как поистине материнскую заботу о его благополучии.
— Ох и мерзко же на улице, — сообщила она собравшимся в комнате, на тот случай, если они об этом еще не знали.
— Тебе что-нибудь налить?
— За чашку чая я готова умереть, — ответила она с драматизмом в голосе, вполне достаточным, чтобы убедить и гораздо большую аудиторию.
Волк совершил тактический ход и отправился готовить чай, предоставив Уокеру и его людям осуществить все процедуры в рамках обеспечения безопасности. От того, что коллегу, которую он знает столько лет, и не просто коллегу, а друга, приходится подвергать обыску, он чувствовал себя неуютно. А так хотя бы внешне все будет выглядеть, будто он не имеет к этому никакого отношения. Он тянул сколько мог, а когда вернулся в камерный блок, то увидел, что Элизабет перебрасывается шуточками с Финли, просматривавшим содержимое ее портфеля. Напарник извлек на свет божий зажигалку с гравировкой (которую она хранила из сентиментальных соображений) и две дорогие шариковые ручки.
— Все в порядке! — улыбнулся Финли.
С этими словами он закрыл портфель и вернул его Элизабет, которая сделала пару глотков и прикончила свой чуть теплый чай.
— Итак, где мой клиент?
— Я провожу тебя, — сказал Волк.
— Мне нужно поговорить с ним с глазу на глаз.
— У двери будет стоять охранник.
— Это конфиденциальный разговор, мой дорогой.
— Вот и поговорите спокойно, — пожал плечами Волк.
От его слов Элизабет улыбнулась.
— Все умничаешь, Билл, да?
Когда они подошли к камере Рэны, в кармане Волка зазвонил телефон. Полицейский, дежуривший у двери, впустил женщину внутрь и снова повернул ключ. Волк остался доволен и, перед тем как ответить на звонок, вышел обратно в коридор. Звонил Симмонс, чтобы сообщить две новости. Он рассказал, что бригада Службы охраны свидетелей наконец вновь обрела способность передвигаться и через полчаса будет у них, а потом перешел ко второму пункту, куда более противоречивому: Волку и Финли не разрешили сопровождать Рэну.
— Я поеду с ними, — твердо заявил Билл.
— У них строгий протокол, и они обязаны ему следовать, — возразил Симмонс.
— Я не позволю… Мы не можем вот так просто передать им Рэну, чтобы они увезли его бог знает куда.
— Можем. Мы выполним их требования.
— И ты на это пошел? — Босс явно не оправдал ожиданий Волка.
— Да.
— Мне нужно с ними поговорить.
— Ни за что.
— Обещаю, я буду сама вежливость. Дай мне объяснить им сложившуюся ситуацию. Какой у них номер?
Пока Волк разговаривал со старшим бригады, которая была уже на подходе, его дешевые цифровые часы пропищали полночь.
Этот тупоголовый дуболом, категорически не желавший отходить от инструкций ни при каких обстоятельствах, раздражал его все больше и больше. Полагая, что личная встреча принесет больше радости, он обозвал его онанистом и дал отбой.
— То, что у тебя еще остались друзья, можно считать чудом, — сказал Финли, вместе с остальными смотревший короткий прогноз погоды.
— Порывы ветра могут достигать скорости девяносто миль в час, — вещал искаженный динамиком голос.
— У этих парней отличная подготовка, — продолжал Финли, — не будь таким перестраховщиком.
Волк уже собрался что-то сказать, рискуя потерять одного из немногих оставшихся у него друзей, но в этот момент услышал, что дежурный полицейский открыл дверь камеры Рэны. Элизабет вышла в коридор. Не успела она лаконично попрощаться с подзащитным, как створка закрылась обратно. Шлепая босыми ногами по бежевому полу (перед этим Уокер конфисковал ее туфли на высоких до нелепости каблуках), женщина двинулась к ним. Не сказав ни слова, она прошла мимо Волка и собрала со стола свои вещи.
— Лиз? — спросил он, сбитый с толку резкой сменой ее настроения. — Все в порядке?
— Да, все отлично, — ответила женщина после того, как он набросил ей на плечи плащ.
Когда она стала застегивать непослушными пальцами пуговицы, он увидел, что у нее дрожат руки. Затем Элизабет, к полному изумлению Волка, промокнула платком навернувшиеся на глаза слезы.
— Я, пожалуй, пойду.
— Ты чем-то расстроена? — спросил Волк. — Этот мерзавец тебя обидел?
