Читаем без скачивания За столбами Мелькарта - Александр Немировский

— Земля! Земля!

Ганнон подбежал к Адгарбалу. Это он разглядел узкую полоску в океане. Земля! И она в той стороне, куда заходит солнце! Значит, это не покинутая ими Ливия. Не родной их материк!..

Вся команда высыпала на палубу. Люди ринулись к бортам и в жадном нетерпении вглядывались в лежащий по ветру берег. И сразу вспыхнули споры. Одни уверяли, что впереди остров, другие по каким-то им лишь известным признакам, утверждали, что гаула приближается к неведомому материку.

— Что вы спорите о тени осла! — улыбнулся Ганнон. — Даже сам Малх на таком расстоянии не смог бы ничего сказать об этом береге.

Матросы замолкли. Авторитет Малха был среди них велик.

«Остров это или материк, — подумал Ганнон, — но он появился вовремя. Без парусов и без пресной воды до Ливии нам не дойти».

Земля росла. Казалось, она шла навстречу гауле. Яснее становились очертания берегов.

— Смотрите, гора! — крикнул один из матросов.

— Белая, а над нею дымок, — заметил другой.

Солнце уже наполовину погрузилось в океан, когда корабль подошёл к незнакомому берегу. Трепет, всегда испытываемый в новых местах, овладел Ганноном. Он потянулся вперёд. Словно его притягивали к себе эти выступающие из, волн утёсы, напоминающие башни огромной крепостной стены.

Ночь прошла в борьбе с течением, сносившим корабль в открытое море. Люди устали. Их мучила жажда. Подкрепить силы было нечем. Все припасы испортила просочившаяся в трюм вода.

Снова из волн поднялось солнце. Его лучи осветили крутой берег, кое-где голый, а местами покрытый кустами и редкими деревьями. С унынием смотрели на него моряки. Неужели они найдут гибель в этих скалах? Как подвести корабль к берегу?

— Бухта! — вдруг закричал Адгарбал, вглядываясь в прибрежные кусты.

— Где? Где?

— Там! Правее сломанного дерева.

Действительно, слева по борту был узкий вход в бухту. Но войдёт ли в него гаула?

— Надо послать вперёд лодку, — решил Ганнон.

В лодку сели трое матросов во главе с Адгарбалом.

Вооружившись шестами, они обследовали горловину бухты. Известие было обнадёживающим: в бухту можно пройти!

«Око Мелькарта» медленно входил в бухту. Она имела форму амфоры. Берега её были гористы. Отмель, расположенная против горловины, была песчаная и низкая.

— Клянусь ветром, — воскликнул один из матросов, — там люди!

— Белолицые! — протянул другой. — Вот чудо!

— И они нас не боятся! — радостно воскликнул Мидаклит. — Смотрите, они нам машут руками!

— Словно они ничего не знают о пиратах и работорговцах, — заметил со вздохом Ганнон.

— А может быть, и не знают! — промолвил эллин. — Ведь мы уже побывали в стране непуганых зверей, а теперь, может быть, попали в край доверчивых людей.

Защищая глаза от солнца, Ганнон долго всматривался в берег. Он искал лодку, какой-нибудь челнок, которым должны были пользоваться эти прибрежные жители. Но берег был пустынен. И это удивляло Ганнона. На берегу не заметно было и сетей, которые обычно сушат рыбаки, развешивая их на кольях. «А почему эти люди не подходят к воде? — удивлялся Ганнон. — Боятся замочить ноги?»

Песчаная отмель позволяла посадить корабль кормой на берег, но из предосторожности Ганнон приказал бросить якорь локтях в сорока от берега.

Послышался плеск, и якорь исчез под водой. Спустили лодку. Ганнон первым сошёл в неё по лестнице, сплетённой из кожаных ремней. Вместе с ним в лодку сели Мидаклит и трое матросов, вооружённых одними ножами. Остальным Ганнон приказал оставаться на борту и быть наготове.

Вскоре чёлн уткнулся носом в берег. Заскрипел по песку киль. Ударили по борту мокрые вёсла. Медленно и нерешительно вышли моряки на сушу. Люди на берегу кричали, но к воде по-прежнему не подходили.

Потомки атлантов

Ганнон и Мидаклит медленно шли по берегу. Его устилало множество каменных обломков и раковин невиданных форм и цветов. Ганнон также заметил огромные черепашьи щиты, разложенные в каком-то определённом порядке, один против другого.

От толпы отделился человек в ярко-красном плаще. «И здесь добывают пурпур», — подумал Ганнон, но сразу же отбросил эту мысль: ведь на берегу не было ни одной лодки. В нескольких шагах от карфагенян человек остановился и скрестил руки на груди. Догадавшись, что их приветствуют, Ганнон и Мидаклит повторили жест незнакомца.

Перед ними стоял пожилой человек с седеющими редкими волосами. На лбу его теснились морщины. Тонкие, крепко сжатые губы придавали лицу несколько суровое выражение. Серые, глубоко запавшие глаза пристально следили за Ганноном и Мидаклитом, но в них можно было уловить лишь любопытство, а не непризнь.

— Хайре! — услышал вдруг Ганнон и вздрогнул от неожиданности.

Эллинское приветствие — здесь, на земле, затерянной в океане!

Эллин еле сдерживался, чтобы не броситься к своему соотечественнику, волею судеб оторванному от матери Эллады.

— Приветствую вас, о ахейцы! — продолжал незнакомец, как-то странно выговаривая слова. — Мой народ ожидал вас семьсот пятьдесят лет.

Обращение «ахейцы», странное произношение эллинских слов, самый их смысл — всё это насторожило карфагенян.

Старец указал на черепашьи щиты, приглашая расположиться на них.

И вот они сидят друг против друга, как подобает хозяину и гостям.

— Откуда вы? — спросил старец, высоко взметнув брови.

— Из Карфагена! — отвечал Ганнон по-эллински, стараясь как можно отчётливее произносить слова.

Но так как его речь не произвела на старика никакого впечатления, он счёл нужным разъяснить:

— Карфаген — мать городов, рассыпанных от Сицилии до океана. Корабли Карфагена бороздят все моря, разнося о нём славу.

На тонких губах незнакомца появилось какое-то подобие снисходительной улыбки.

— Что вы, молодые народы, знаете о городах земли? Вы, как козы, бездумно пасётесь на пажитях истории. Что твой Карфаген перед великим городом атлантов?

Сердце Мидаклита бешено забилось.

— Где же они? Где этот город? — нетерпеливо прервал он незнакомца.

Тот медленно повернул к нему своё лицо. Эллин прочёл на нём выражение какой-то отрешённости.

— Рождение и смерть — таков закон, которому подвластно всё, что есть на земле и на небе… — начал старец торжественно.

Ганнон и Мидаклит не заметили, как их окружила молчаливая толпа, с интересом рассматривавшая пришельцев. Внимая словам старца, люди поднимали вверх руки, словно молились.

— Рождаются и умирают люди, — продолжал старец, — погружаются на дно океана материки и всплывают новые. Звёзды сгорают, как факелы. Вон там, — и он протянул руку к морю, — простиралась когда-то земля моих предков — великая Атлантида. Ею управляли могущественные правители. Им платили дань народы всех четырёх стран света. Слава о могуществе атлантов заполнила весь мир. Атланты открыли целебные свойства растений, им удалось проникнуть в тайны неба. Понятен был им и язык грома, и язык молнии. Они поднимались к облакам на крыльях, опускались на дно океана. Не было предела их желаниям, дерзким мечтам. Но морской владыка Посейдон жестоко их покарал. Он внезапно погрузил страну моих предков под воду вместе со всеми её городами и храмами. Когда моряки, посланные к далёким восточным островам, вернулись на родину, они увидели вместо огромной родной земли один лишь остров. Это были горы погрузившейся на дно Атлантиды. Из всех атлантов уцелело небольшое племя горцев, они-то и поведали морякам о страшной катастрофе. Вот эти горы. А самая высочайшая из них, — старик показал на гору со снежной вершиной, — зовётся у нас Колесницей богов. Мы живём у её подножия, мы в её власти. Мы потомки тех моряков. У нас всё в прошлом. Мы пасём коз, собираем дикие яблоки и другие дары земли.

Ганнон и Мидаклит переглянулись. То, о чём говорит этот старец, так удивительно, что легче поверить сказкам о Сцилле и Харибде,[78] чем его рассказу.

— Но почему твой народ говорит на языке ахейцев? — спросил после долгой паузы Ганнон.

— Мой народ говорит на своём языке, — отвечал старик, — на том наречии, на котором я разговариваю с вами, мы обращаемся с молитвами к Зевсу, Посейдону и другим бессмертным богам.

— Но откуда вы знаете это наречие? — нетерпеливо воскликнул Мидаклит.

— Очень много лет прошло после гибели Атлантиды, — продолжал старец, — и вот однажды с той стороны, где рождается солнце, пришёл белокрылый корабль. На берег нашего острова высадились люди с палками из красной меди. Это были очень сильные и очень жестокие люди. В своей ярости они не щадили ни детей, ни женщин. Но моих предков было больше. Они победили этих людей и разломали их палки. Пришельцы поселились вместе с ними в пещерах. Они перенесли на берег сокровища, добытые где-то в далёких странах. Они вытащили на песок свой корабль. Пришельцы научили атлантов своему языку и искусству письма. И тогда они записали на свитках предания об Атлантиде. Они стали приносить жертвы их богам, Зевсу и Посейдону, и с тех пор все жрецы наши носят имя Радаманта. Так звали чужеземца, бывшего нашим первым жрецом. Так зовут и меня.