Читаем без скачивания Окрыленная мечтой - Патриция Либби

Бретт обращался к своей хирургической команде:

— У этого человека множественные травмы, многие из которых очень серьезны. Его состояние в высшей степени критическое. Очевидно, что у него внутреннее кровоизлияние, поэтому я начну с грудной клетки.

Керри почувствовала, как перед предстоящей битвой напрягается каждый ее мускул, каждый нерв. Она позволила себе бросить один быстрый взгляд на лицо Майка. Обратила внимание на смертельную бледность, на застывшие в бессознательности черты лица. Он совсем не был похож на знакомого ей интерна с очаровательной детской улыбкой и ясными голубыми глазами. «Мы, Девени, — крепкие орешки. Нужно очень постараться…» Она вспомнила его слова. Какая ирония! Керри решительно отбросила все мысли прочь. Операционная — не место для воспоминаний.

Бретт кивнул, и она подала ему скальпель для первого надреза. Доктор Мэдисон поставил зажимы. Теперь можно было увидеть переломанные ребра Майка. Анестезиолог предупредил, что кровяное давление снизилось до опасного порога. Бретт нахмурил брови, ничего не ответил и стал работать быстрее.

— Периостальный подъемник!

Бретт еще не замолк, когда Керри вложила инструмент ему в руку. Необходимо было приподнять ребра, чтобы добраться до поврежденной зоны под ними.

Когда расщепленная кость была приподнята, открывшееся пространство стало заполняться кровью. Серебряным блеском замелькали зажимы, которые Керри с неимоверной скоростью подавала Бретту, пытающемуся как можно быстрее остановить алое наводнение. Жить Майку или умереть, теперь решали секунды. Пульс почти пропал, и Майку добавили кислород. Керри тампоном высушила рану, и они увидели источник кровотечения. Пробой в нижней сердечной камере.

— Будем шить, — скомандовал Бретт.

Он ничем не выдавал, насколько тяжела была ситуация. Только Керри могла уловить нотки отчаяния в его голосе. Она передавала ему лигатуру за лигатурой, а он накладывал шов за швом, укрепляя края разрыва, чтобы их можно было притянуть друг к другу. Кровь престала течь. Швы держали. Керри выдохнула, и воздух покинул ее легкие с дрожащим жалобным звуком, однако в то же время в нем было облегчение: она знала, что тонкая нить жизни Майка не прервалась. Какие-то внутренние резервы организма заставляли его сердце биться. Бретт зашил разрез на груди и наложил на него повязку, затем очистил рану на голове и тоже перевязал. Сейчас не до рентгена — это надо отложить до лучших времен. Если они наступят, эти лучшие времена, грустно подумала Керри.

— Ты сейчас к Джине? — спросил Бретт, когда они мыли руки.

— Да. Мне жутко страшно.

— Давай я схожу с тобой, — предложил он. — Она, наверно, должна знать, какие у него шансы.

— И какие же? — Керри взглянула ему в глаза в поисках правды.

Он развязал покрытый пятнами крови халат и бросил его в ящик для грязного белья.

— Никаких. У него и в брюшной полости кровотечение. Я думаю, поврежденная селезенка. А снова класть на стол его нельзя по крайней мере еще двое суток. А если он все-таки доживет до операции, мы можем потерять его во время нее. Черт! Я давно не чувствовал себя таким беспомощным.

Керри почувствовала особую близость к этому человеку, защищающемуся от отчаяния спасительным гневом. Забавно, что такой совместный опыт может быть более интимным, чем поцелуй. Затем, испугавшись собственных мыслей, она сказала:

— Ты сотворил чудо с Кончитой. Может, получится и с Майком. Он боец. Это должно ему помочь.

— Спасибо. Мне действительно нужна была свежая доза веры. Пойдем. Поговорим с Джиной. Я попрошу ее побыть сегодняшнюю ночь с Майком.

Кто знает? Может, она станет частью чуда, которое так ему нужно.

Надежды Бретта оправдались. Майк Девени цеплялся за жизнь с удивительной силой. Ему необходимы были еще две операции. Несколько раз его сердце останавливалось и снова начинало биться в самый последний момент. Он не приходил в сознание, но к концу недели его пульс и давление стали более или менее стабильны.

Керри считала: в том, что Майк так упорно борется за жизнь, большая заслуга Джины. Ее назначили к нему спецсиделкой — на восьмичасовую дневную смену, а она не уходила из палаты и ночью, сидя возле него до тех пор, пока старшая медсестра чуть ли не силой уводила ее в комнату отдыха, чтобы заставить хоть немного поспать. И когда бы Керри ни заглянула к Майку, она видела там Джину, держащую его за руку. Губы Джины шевелились — она будто шептала молитву. Теперь никто — даже сама Джина — не смог бы убедить Керри, что Майк ей безразличен.

— Что мне отвечать Тревору? — спросила она вечером пятого дня после трагедии с Майком. — Он не перестает тебе звонить. По-моему, сегодня он был уже рассержен.

Керри жалела Джину: лицо осунувшееся, голос выдает крайнее физическое и эмоциональное утомление.

— Скажи ему… пусть идет к черту. Вместе со своей дочерью. Мне все равно, рассержен или не рассержен Тревор Маккензи. О, Керри, Майк должен жить. Должен!

У нее начали дрожать плечи, она не могла сдержать всхлипов. Ужасные, сами собой рвущиеся наружу звуки — девушка слишком долго держала их в себе.

Керри молча сидела рядом с Джиной и ждала, когда та перестанет плакать. Слезы лечат. Уж она-то знала.

Утром тринадцатого дня Майк пришел в сознание, посмотрел на Джину, затем на трубки внутривенного питания, идущие к его рукам.

— Чертовски неудачная замена шоколадного торта, — невнятно проговорил он.

— О, Майк… Майк…

Джина положила голову на подушку рядом с его головой и заплакала. На этот раз от счастья и благодарности. Майк смог вернуться из Долины Теней.

— Я тебе сегодня испеку. Будет тебе шоколадный торт. — Она снова начала всхлипывать. — Самый большой, самый вкусный шоколадный торт из всех шоколадных тортов.

В еще ватной голове Майка возникло воспоминание, отразившись в глазах.

— Мы будем сыты любовью и шоколадным тортом… — Его бледное лицо тронула тень улыбки.

Джина поцеловала его.

— Да, милый! Да, Майк, да!

В этот момент Керри зашла в палату, чтобы спросить, не пойдет ли Джина вместе с ней завтракать.

— Он выкрутился, Керри. Он выкрутился!

Джина подняла с подушки сияющее, мокрое от слез лицо.

Керри кивнула, чувствуя, как подступают слезы. И ты тоже, подумала она. Сердце Джины выбрало. У Тревора Маккензи не было ни единого шанса. Она вышла из палаты, оставив их одних — переживать восхитительный момент осознания любви. Она пошла искать Гарта и вдруг, сама не зная отчего, почувствовала себя несчастной.

Глава 18

Керри нашла Гарта в гинекологическом отделении, в VIP-палате для беременных, — он осматривал недавно прибывшую пациентку.