Читаем без скачивания Сансара. Оборот первый - Василий Анатольевич Криптонов

Тян весьма красноречиво побледнела, заколотила по полу хвостом и, кажется, с трудом сдержала порыв спрятаться за меня.

— Право, не понимаю, откуда в вас столько предубеждений, — сокрушённо вздохнул Шарль. — Это просто-напросто мёртвое тело, не принадлежащее, к тому же, никому из ваших знакомых!

— Ну вот и пили сам, раз такой умный, — огрызнулся я.

К трупу на полу за те три часа, что мы провели в отсеке, присмотрелся, конечно, и потихоньку начал воспринимать его предметом обстановки. Но распиливать… бр-р-р.

— Ты прекрасно знаешь, что я физически не могу это сделать! — возмутился Шарль.

— Я тоже не могу, — отрезал я, — физически! Всё, закрыли тему. Утилизатор отпадает, думай дальше.

— Может, его в коридор вытащить? — предложила тян. — И бросить где-нибудь подальше, как будто не наш.

— Пожалуй, можно, — подумав, решил Шарль. — Тело опознают по ДНК, потом определят, что человек убит из пистолета, принадлежащего ему же, потом обнаружат кровь в отсеке… Я бы списал на ограбление. Полагаю, местная полиция поступит так же, у этих ребят жестянки вместо головы. В здешних шахтах когда-то намывали такие деньги, что нормальную полицию сюда на пушечный выстрел не подпускали… В общем, уговорили, тащите.

Я рассудил, что по сравнению с «пилите» вариант не такой уж плохой.

Мы с тян взвалили тело на покрывало с топчана и быстро, пока не просочилась и не закапала кровь, выволокли его в коридор. Пронесли метров пятьдесят и положили под дверью в одном из отсеков. Я от души надеялся, что отсек пустой, а то так себе сюрприз для хозяев получится. Бегом вернулись к Шарлю.

— Стартуем, — бодро приказал он.

И мы перешли из ремонтного отсека в грузовой трюм корабля — так назвал Шарль помещение, в которое нужно было перебираться по узкой стыковочной кишке. Перед этим мы с тян перетаскали туда жратву и барахло из доставочной камеры. Последним, что забрали перед уходом, был монитор со стола, из которого раздавались бодрые команды Шарля.

— Проходите, не стесняйтесь! Прямо, пожалуйста… Это рубка, монитор можно поставить здесь.

Я пристроил монитор на чём-то вроде приборной панели:

— Нормально?

— Да, благодарю. Моя каюта справа, мне она, судя по всему, в ближайшее время не понадобится. Так что располагайся, Костя. Каюта Анри — слева. Добро пожаловать, Филеас.

— Спасибо, — пискнула тян.

— Как только устроитесь, возвращайтесь сюда. Через десять минут я планирую стартовать.

— То есть, ты сам и рулить будешь? — уточнил я.

— Если можно так назвать запуск программы автопилотирования. Сразу предупреждаю, программа дешёвенькая, как и само это корыто — соответственно, она примитивна и неудобна. Обычно Анри включал ручное управление, но сейчас, к сожалению, это сделать некому.

— Подожди денёк — разберусь, — пообещал я, — мне не впервой на корытах ездить.

— Очень обяжешь, — обрадовался Шарль.

Пол под ногами загудел. И вдруг резко накренился — так, что мы с тян полетели головами в приборную панель. Я успел ухватиться за ее край, удержался на ногах, и монитору с Шарлем тоже не дал упасть.

— Пытаюсь приноровиться к управлению, — виновато объяснил Шарль. — Я ведь сказал, что система крайне неудобная.

— А у нас говорят, что плохому танцору пол мешает, — потирая ушибленное колено, проворчал я.

— У нас тоже так говорят, — вклинилась сердитая тян, она держалась за плечо. — Только не про пол!

— Так говорят плохие мальчики, — пожурил я, — не повторяй за ними, — и пошел в каюту.

Опасался, что размещаться в каюте человека, чей труп только что отволок в коридор, будет не слишком уютно, но помещение выглядело так, будто Шарль всю дорогу жил в мониторе.

Застеленная свежим бельем узкая койка, да развернутый портплед на вешалке во встроенном шкафу. Полки ничем не заняты, барахло Шарль, видимо, из портпледа не вынимал.

— Я купил этот корабль всего рейс назад, — словно извиняясь, сказал откуда-то Шарль, — мы даже расположиться толком не успели.

Я аж подпрыгнул:

— Ты что, за мной подглядываешь?!

— Как ты мог подумать? — обиделся Шарль. — Просто вижу и тебя, и Филеаса. Так настроена система управления.

— А, ну да. Если просто видишь, тогда, конечно, другое дело.

Я обвёл взглядом каюту. Камера висела над дверью и нахально пялилась прямо на меня. Так…

— Костя! — забеспокоился Шарль. — Что ты делаешь?

— Ручное управление осваиваю. — Я крутанул объектив. Линза повела себя, как родная — свинтилась без вопросов.

— Костя! Ты понимаешь, что это порча дорогого оборудования?

— Понимаю, что в реалити-шоу выступать не нанимался, — проворчал я. — Ничего твоему оборудованию не сделается, — и положил линзу в ящик шкафа.

— Динамик, надеюсь, не тронешь? Это требование техники безопасности!

— Посмотрю, как себя вести будешь. Утомишь болтовнёй — и его разломаю. Где, говоришь, тесак-то?

Шарль опасливо заткнулся.

Через десять минут я вышел в рубку, там уже дожидалась тян. Мы с ней устроились в креслах, вроде тех, что стоят в кабинетах у стоматологов.

Следуя инструкциям Шарля, пристегнулись. После этого кресла приняли полулежачие положения. Пол снова завибрировал и накренился. Вскоре, по тому, как нас вдавило в кресла, я понял, что корабль стартовал.

* * *

— Вы прекрасно выглядите! — Принцесса благосклонно мне улыбалась.

Впрочем, по моим наблюдениям, она так улыбалась каждому первому, и фальшь в улыбке почти не чувствовалась. Королева в восхищении, чё. Насобачилась за долгие годы. С одной стороны. А с другой — куда ей, бедолаге, деваться? Она бы, может, и рада всех на хер послать, да этикет не велит.

— Как добрались?

— Хорошо добрался. Спасибо.

Я замолчал. Принцесса тоже молчала, доброжелательно глядя на меня.

Ах, да! Шарль ведь предупреждал, дальше мой ход. Я должен представиться.

— Меня зовут Константин Дмитриевич Семенов, — мы решили не париться с выдумыванием нового имени и оставить мне родное, — я из мираC-U45256/К.

— Очень приятно. — Принцесса продолжала улыбаться.

Я знал от Шарля, что сейчас специально обученный человек диктует ей в крошечный наушник информацию, что это за мир такой. А то брякнешь чего-нибудь из чистой любезности, а окажется, что бестактность ляпнул и оскорбил собеседника в лучших чувствах. И на тебе — международный конфликт. Я вдруг даже какую-то симпатию к принцессе почувствовал, наверное, оттого,