Читаем без скачивания Квартал Тортилья-Флэт. Консервный ряд (сборник) - Джон Стейнбек

– Ах, друзья мои, – мягко сказал он, встретив их встревоженные взгляды. – Дорогие мои друзья и клиенты, сердце мое разрывается, потому что мне суждено принести дурные вести тем, кого я люблю.

Пилон вскочил:

– Что-то случилось с Дэнни! Он болен? Он ранен? Говори же!

Торрелли изящно покачал головой:

– Нет, мои крошки. Дело не в Дэнни. Сердце мое обливается кровью, но я принужден сказать вам, что вы здесь больше не живете.

Со злорадным удовольствием он наблюдал за действием своих слов. Все рты раскрылись, все глаза выпучились от удивления.

– Глупость какая! – воскликнул Пабло. – Почему это мы здесь больше не живем?

Рука Торрелли нежно нырнула в грудной карман, его пальцы извлекли оттуда драгоценную бумагу и помахали ею в воздухе.

– Вообразите мои страдания! – продолжал Торрелли. – Этот дом больше не принадлежит Дэнни.

– Что? – вскричали они. – Что ты говоришь? Почему этот дом больше не принадлежит Дэнни? Говори же, корсиканская свинья!

Торрелли захихикал, и это было так страшно, что пайсано попятились.

– Потому что, – сказал он, – этот дом принадлежит мне. Дэнни пришел ко мне вчера вечером и продал мне свой дом за двадцать пять долларов.

С дьявольской радостью он следил за мыслями, отражавшимися на их лицах.

«Это ложь! – говорили их лица. – Дэнни не способен на такую подлость». А потом: «Но ведь Дэнни за последнее время делал много дурного. Он крал у нас. Кто знает, может, он и продал этот дом за нашей спиной?»

– Это ложь, – сказал Пилон вслух, – грязная корсиканская ложь.

Торрелли продолжал улыбаться и размахивать бумагой.

– Вот доказательство, – сказал он. – Вот бумага, которую подписал Дэнни. Это то, что мы, деловые люди, называем купчей.

Пабло в ярости подскочил к нему.

– Ты напоил его! Он не знал, что делает!

Торрелли чуть-чуть приоткрыл сложенный документ.

– Закон это не интересует, – возразил он. – И поэтому, мои дорогие друзья, неумолимый долг приказывает мне объявить вам, что вы должны покинуть мой дом. Я собираюсь распорядиться им по-другому. – Тут улыбка сбежала с его лица, и оно приняло обычное жестокое выражение. – Если вы не уберетесь к полудню, я пришлю полицейского.

Пилон с кротким видом подошел к нему. Берегись, Торрелли, если к тебе, улыбаясь, приближается Пилон! Беги, спрячься в каком-нибудь сейфе и захлопни за собой дверцу!

– Я этих вещей не понимаю, – мягко сказал Пилон. – Мне, конечно, очень грустно, что Дэнни так поступил.

Торрелли опять захихикал.

– Я ведь никогда не продавал домов, – продолжал Пилон. – Дэнни подписал эту бумагу, так?

– Да, – передразнил его Торрелли, – Дэнни подписал эту бумагу, именно так.

Пилон тупо продолжал расспрашивать:

– Значит, вот эта бумага доказывает, что дом принадлежит тебе?

– Вот именно, дурачок. Эта бумага это и доказывает.

Лицо Пилона выразило недоумение.

– А я думал, что ее надо отнести в город и зарегистрировать.

Торрелли презрительно рассмеялся. Берегись, Торрелли! Разве ты не замечаешь, как бесшумно движутся эти змеи? Вон Хесус Мария стоит у входной двери. Вон Пабло заслоняет дверь на кухню. Посмотри, как побелели пальцы Большого Джо, сжимающие рукоятку лопаты.

Торрелли сказал:

– Вы ничего не понимаете в делах, бродяжки и попрошайки. Когда я уйду отсюда, я отнесу эту бумагу в город и…

Это случилось так быстро, что последними словами он подавился. Его ноги мелькнули в воздухе. Он грохнулся об пол, хватаясь жирными руками за воздух. Он услышал, как звякнула дверца печи.

– Воры! – взвизгнул он. Шея и лицо его багровели. – Воры, крысы, собаки, отдайте мою бумагу!

Пилон, стоявший перед ним, удивился.

– Бумагу? – спросил он вежливо. – О какой бумаге ты говоришь с таким жаром?

– О моей купчей, о запродажной! Полиция узнает об этом!

– Я не помню никакой бумаги, – сказал Пилон. – Пабло, ты не знаешь, о какой бумаге он говорит?

– Бумага? – сказал Пабло. – Он о газетной бумаге говорит или о папиросной?

Пилон продолжал перекличку:

– Джонни Помпом?

– Ему, наверное, что-нибудь померещилось, – сказал Джонни Помпом.

– Хесус Мария, ты что-нибудь знаешь о какой-нибудь бумаге?

– По-моему, он пьян, – возмущенно сказал Хесус Мария. – Стыдно напиваться с утра пораньше.

– Джо Португалец?

– Меня здесь не было, – отрезал Джо. – Я только что вошел.

– Пират?

– У него не было никакой бумаги. – Пират повернулся к своим собакам. – Была у него бумага?

Пилон снова обратился к посиневшему от злости Торрелли:

– Ты что-то путаешь, мой друг. Я, конечно, мог и ошибиться насчет этой бумаги, но ведь ты сам убедился, что никто, кроме тебя, этой бумаги не видел. И ты не упрекнешь меня, если я скажу, что никакой бумаги вовсе не было. Наверное, тебе лучше пойти домой и лечь.

Торрелли был слишком оглушен, чтобы настаивать дальше. Они повернули его, помогли ему выйти за дверь, и он побрел домой, ошеломленный столь ужасным поражением.

Тут они взглянули на небо и обрадовались, потому что солнце снова вступило в бой и на этот раз пробило лазейку в тумане. Друзья не стали возвращаться в дом. Они со счастливыми улыбками расположились на крыльце.

– Двадцать пять долларов! – сказал Пилон. – И что только он сделал с этими деньгами?

Солнце, выиграв первую схватку, обратило туман в паническое бегство, и небо быстро светлело. Половицы крыльца нагрелись, и в солнечных лучах зажужжали мухи. Возбуждение покинуло друзей.

– Еле спаслись, – устало сказал Пабло. – Дэнни не следовало бы так поступать.

– Мы будем покупать все вино только у Торрелли, чтобы возместить ему убытки, – сказал Хесус Мария.

Пичужка опустилась на розовый куст и задергала хвостиком. Новые петухи миссис Моралес воспользовались случаем и в неположенный час спели гимн солнцу. Собаки во дворе задумчиво чесались и грызли свои хвосты.

Услышав шаги на улице, друзья подняли головы и тут же вскочили на ноги, радостно улыбаясь. В калитку вошли Дэнни и Тито Ральф, и каждый нес два тяжелых мешка. Хесус Мария кинулся в дом и принес банки из-под варенья. Когда Дэнни поставил бутылки на крыльцо, друзья заметили, что у него очень утомленный вид.

– Пока влезешь на этот холм, совсем изжаришься, – сказал Дэнни.

– Тито Ральф! – вскричал Джонни Помпом. – А я слышал, что тебя посадили в тюрьму.

– Я снова бежал, – вяло ответил Тито Ральф. – Ведь ключи-то остались у меня.

Вино забулькало, и банки наполнились до краев. Друзья громко вздохнули – от облегчения, что все осталось позади.

Пилон отпил полбанки.

– Дэнни, – сказал он, – эта свинья Торрелли приходил сюда утром и без конца врал. У него была бумага, которую ты будто бы подписал.

Дэнни не то испугался, не то растерялся.

– Где эта бумага? – спросил он.

– Ну, – продолжал Пилон, – мы знали, что он врет, и поэтому мы сожгли эту бумагу. Ты же ее не подписывал, правда?

– Нет, – сказал Дэнни и осушил банку до дна.

– Хорошо бы чего-нибудь поесть, – заметил Хесус Мария.

Дэнни ласково улыбнулся:

– А я и забыл. В одном из этих мешков есть три курицы и хлеб.

Радость и облегчение Пилона были так велики, что он встал и произнес небольшую речь.

– Где еще найдется друг, подобный нашему другу? – почти пел он. – Он привечает нас в своем доме, спасая от холода, он делится с нами своей вкусной едой и своим вином. Охей! Какой хороший человек наш дорогой друг!

Дэнни смутился. Он уставился в пол.

– Это пустяки, – пробормотал он. – Что тут такого?

Но ликование Пилона было так велико, что он готов был прижать к сердцу весь мир и даже всех злодеев мира.

– Мы как-нибудь должны сделать что-нибудь приятное Торрелли.

Глава XVI

О тоске Дэнни. О том, как ценой самопожертвования друзья Дэнни устроили вечеринку. О преображении Дэнни

Когда Дэнни вернулся в свой дом и к своим друзьям после долгих безумств, он не испытывал угрызений совести, но его томила усталость. Грубые пальцы бурно прожитых дней истерзали его душу. Он погрузился в апатию и вставал с постели только для того, чтобы посидеть на крыльце под кастильской розой, вставал с крыльца только для того, чтобы лечь в постель. Вокруг него лилась беседа, и он слушал, но ничто его не интересовало. Корнелия Руис блистательно сменила нескольких мужей, но Дэнни это нисколько не тронуло. Как-то вечером Джо Португалец забрался на его кровать, но Дэнни остался равнодушен даже к этому, так что Пилону и Пабло самим пришлось избить за него Большого Джо. Когда Сэмми Распер, с запозданием празднуя Новый год при помощи дробовика и бутылки виски, убил корову и угодил в тюрьму, Дэнни так и не удалось втянуть в обсуждение этической стороны этого происшествия, хотя вокруг него бушевал горячий спор и все то и дело взывали к нему.

И вскоре друзья начали беспокоиться о Дэнни.

– Он изменился, – сказал Пилон. – Он стал стариком.