Читаем без скачивания Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 5. Освобождение шпиона - Данил Корецкий

— Еще бы не помнить, — сказал Леший, всматрива­ясь.  — Похож... Дай-ка я сфотографирую... След тоже совсем свежий...

Ослепительно вспыхнул блиц цифрового аппарата.

— Может, тут и часовой неподалеку? — то ли в шут­ку, то ли всерьез сказал Рудин. Хотя, судя по напря­женным интонациям, он был мало расположен к шуткам.

Леший спрятал фотокамеру, задумчиво провел во­круг лучом фонаря. Вздохнул.

— Ты лучше вон туда посмотри! Как бы это и не ока­зался твой часовой... — тихо произнес он.

Теперь расплывчатый человеческий силуэт у входа в продолжение тоннеля был виден невооруженным взглядом. Он оставался неподвижным, словно был на­рисован на темном холсте.

— Да, видать, оттого мне и жутко, — так же тихо про­изнес Рудин. — Это подстава какая-то...

— Приготовить оружие, рассредоточиться! Пойдешь здесь, а я вдоль той стенки. Будь настороже, тут что-то нечисто...

Держа наизготовку свои «скорпионы»[1], они разбежа­лись к противоположным стенам, а потом, будто сжи­мая клещи, двинулись ко входу в тоннель. Под ногами перекатывались и хрустели то ли мелкие камешки, то ли кусочки застывшего бетона.

Рудин вдруг остановился и выдохнул потрясенно:

— Командир, тут человек распятый, мать честная!

Мощные фонари скрестили ослепительно-белые лу­чи на страшной находке.

...Железный Амир висел в воздухе, раскинув в сторо­ны пустые рукава комбинезона. Если быть точным, то рукава были не совсем пусты, они болтались на костях, и из рукавов высовывались обломанные фаланги паль­цев. Сквозь дыры в комбинезоне были видны реберные кости и позвонки, а над воротником торчал склонен­ный набок череп, который вопросительно вглядывался в непрошеных гостей пустыми глазницами. Нижнюю челюсть украшали остатки рыжеватой коптоевской бо­роды. Ног у скелета почему-то не было, брючины без­жизненно свисали вниз. Труп был подвешен веревками к верхним распоркам сваи, через рукава протянута рей­ка. Вся эта жуткая инсталляция чем-то напоминала обычное огородное пугало. К шейным позвонкам про­волокой была прикручена деревянная табличка, где кто-то старательно вывел химическим карандашом: «ЗАПРЕТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ СССР».

— Ни фига себе! Кто это мог.., — Рудин не успел за­кончить фразу.

— Тра-та-тах! Тра-та-тах! - в черном зеве тоннеля с оглушительным треском вспыхнула четырехлепестко­вая электросварка.

Леший с силой толкнул Напарника и сам отскочил в сторону. Мимо со свистом пролетел остервенелый рой свинцовых пчел.

— Твою мать! Убрать свет! Уходим!

Они выключили фонари* выставили перед собой взведенные «скорпионы» и, старательно отклоняясь от створа тоннеля, принялись пятиться назад.

— Что случилось?! - ворвался в наушники встрево­женный голос Пыльченко. — Как дела, командир?

— А черт их разберет, - честно ответил Леший. - Оружие к бою, прикрывайте нас!

Но их никто не преследовал. Отойдя на несколько метров, Синцов и Рудин повернулись и бегом броси­лись к переправе, под защиту стволов своей группы. Здесь они почувствовали себя спокойней.

— Давай, ты первый! — приказал Леший.

Но Рудин медлил. Он безуспешно искал на ощупь тонкую стальную нить, которая должна была вернуть их в знакомый мир. Потом на миг включил фонарь. Троса не было. Точнее, от него остался полуметровый кусок, закрепленный на опоре. Неужели порвался? Такого просто не может быть! Мелькнула даже мысль о случай­ном попадании шальной пули... Он провел пальцами по холодной, туго скрученной поверхности, ощупал об­рыв... Поверхность оказалась совершенно гладкой. Трос был аккуратно перекушен!

Новую иереправу удалось навести только через пол­часа. Рудин, а затем и Леший перебрались к своим това­рищам. Они быстро покинули площадку Адской щели. Каждый испытывал неприятное ощущение: будто из темноты за ними наблюдают чьи-то глаза.

Так оно и было. Глаза или какие-то другие чуткие ор­ганы фиксировали каждое движение бойцов «Тоннеля». И прекратили свою работу только тогда, когда чужаки убрались восвояси.

Продолжая осваивать сложный мир Бункера, Баш­набаш все-таки рискнул обследовать и мир небожите­лей за второй парой шлюзовых дверей. Склады здесь были другие, например, арсенал вообще отсутствовал - зачем высшим руководителям гранаты и пулеметы, они маленькими пистолетиками обходятся, с золочеными или перламутровыми рукоятками...

Зато продовольственный и аптечный склады гораздо богаче, чем для простых людей, да что там «гораздо» — вообще никакого сравнения нет! Такого изобилия он никогда не видел, даже во сне, хотя, как известно, то, о чем не знаешь, во сне и не приснится.

Бутыли со спиртом стояли в дальнем углу небожительского склада, сразу за глухими металлическими шкафами с надписью «Неоперативная регенера­ция/Стимулирующие препараты». Будто кто-то наде­ялся, что их там не найдут. На этикетках невыразитель­ным жирным шрифтом выбито: «Раствор медицинский антисептический 95%». Скучнее не придумаешь. Это тоже выглядело как чья-то уловка, еще более наивная, чем упрятать спирт за шкафы. Бутылей было много — сто, двести, пятьсот. Может, больше. Стеклянные коло­кола с горлышками, вместимостью 1,75 литра. Башна­баш схватил первую попавшуюся бутыль и только по­том заметил наверху, на следующей полке, небольшие стограммовые пузырьки. Тоже спирт. Решил, что ма­ленькие выглядят даже как-то «цивильнее». Да и пить удобно.

Постепенно он обживался заново, налаживал быт и службу Своды «Старой Ветки» оглашало веселое тарах­тенье новенького дизель-генератора. Башнабаш с дело­витым видом обошел его кругом, проверил масло, по­трогал крепления хомутов, подержал руку на мелко подрагивающем кожухе. Генератор он нашел на общем инструментальном складе, там их два — основной и ре­зервный. На то, чтобы перетащить эту махину на место, подсоединить все хомуты и провода, заправить, запус­тить — ушло больше десяти часов. Содрал ногти, потя­нул спину, едва не раздробил ступню. Зато теперь у не­го есть свет и свежий воздух. А что еще нужно для жиз­ни? Правильно: вода. И пища. Тогда — добро пожало­вать на небожительский продовольственный склад!

...Что такое «Фрикасе куриное с шампиньонами»? Курица нарисована, но это и так понятно, раз «кури­ное». Им бы следовало как-то пояснить на этикетке про это самое фрикасе, что за ерунда такая - типа тушенки, жареная или как? Не все же здесь заканчивали акаде­мии и харчевались в столовке генштаба...

«Паштет печеночный гусиный в оболочке». Что за паштет? Что за оболочка? Опять непонятно!

«Омар атлантический натуральный». Про омаров Башнабаш что-то слышал — это из буржуйской жизни.

«Телячье жаркое под соусом». Это понятно, годится.

«Миноги по-провансальски». А это уже и вовсе бе­либерда какая-то!

«Суп-пюре из белых грибов». Ага. «Суп фасолевый», «Суп картофельный с говядиной». Это нормальная, по­нятная, человеческая еда!

«Десерт клубничный», «Ананасы в собственном со­ку», «Пюре черничное»... Даже «Сливки взбитые по- венски»! Даже «Торт Киевский» в банке, с ума сойти! Он с детства помнил рассказ, как тетя Вера из Киева пе­ред войной передала матери Киевский торт, и это стало самым ярким гастрономическим воспоминанием в жизни семьи.

А сколько тут было обычной, земной еды: тушен­ки, сардин, бычков в томате, сгущенки, солянки, рассольников и прочей квашеной капусты и соленых грибочков — на целое Башмакино хватило бы, не на одну семилетку... Хлеб запаян в алюминиевые кон­тейнеры, шоколад — горы шоколада! -- в плоских банках, похожих на серебряные слитки, тяжелые «блины» с монпасье, мармеладом и ореховой халвой, ящики с минеральной водой, ситро, соками и компо­тами, десятки... сотни названий коньяков и вин в бу­тылях толстого зеленого стекла, о которых Башнабаш ни разу в жизни не слышал, не то что не пробовал... Что еще?

Продовольственный склад уходил далеко вглубь, те­рялся в темноте, словно тоннель метро. За один раз не обойдешь, да и электричества жалко. Он скромно взял несколько банок, вернулся в казарменный отсек на свое место. Здесь воздух еще тяжел и смраден, но это ненадолго, скоро все вытянет. Он посмотрел на часы: без нескольких минут семь утра. Выгрузил из рюкзака на тумбочку спирт и консервы. Поправил примятое по­крывало на своей кровати. Встал перед зеркалом, при­вел в порядок форму, затянул потуже разболтавшийся ремень. Строго, взыскательно посмотрел в глаза своему отражению. Башнабаш в зеркале немного смутился под этим взглядом, но плечи расправил, грудь выкатил, вы­двинул вперед мягкий детский подбородок, усыпанный рыжеватой щетиной.

— Что за вид, рядовой Башмакин? — сурово вопросил он свое отражение. — Решили бороду отпустить? Мо­жет, еще и бакенбарды отрастите, как у Пушкина?.. Смешки в строю!.. И это, называется, боец прославлен­ного спецподразделения «семь-девять», о котором в на­роде слагают легенды! Так... та-ак... В следующий раз увижу — будешь ты у меня, Башмакин, месяц на кухне дежурить, будешь ты у меня варить миноги провансаль­ские да фрикасы с шампиньонами! Все понял?