Читаем без скачивания Шпион против алхимиков (авторский сборник) - Геннадий Прашкевич

Вспоминая все это, я смотрел на дремавшего Шеббса. 200 000, пусть даже 199 960 долларов, были бы для Консультации вовсе не лишними.

5

Что бы ни происходило, убедись, что ты чист. Обращая внимание на следы, результаты дают только чистые операции. Ощутив необходимость, проконтролируй себя и раз, и два. Будь чист, пусть это станет законом.

Альберт Великий («Таинство Великого деяния») в устном пересказе доктора Хэссопа.

Наконец меня отвязали, и я размял затекшие все же кисти.

– Встань! – приказал Пауль мамалыжнику из Теннеси.

Мамалыжник криво ухмыльнулся:

– Если вы хотите проделать со мной то же, что и с ним, – он кивнул на меня, – это не пройдет.

– Вот как? – Пауль оторопел. Он даже крикнул: – Йооп, этот тип отказывается идти.

– Ну так помоги ему! – Йооп явно не был злым человеком, но отказ мамалыжника заинтересовал его.

Все три находившиеся в вагоне малайца подошли поближе и с интересом уставились на взбунтовавшегося мамалыжника. Фермеры, сидевшие рядом с ним, не отодвинулись, они даже смотрели на него с сочувствием – это мне понравилось.

Покосившись на меня, Пауль спросил:

– Почему ты отказываешься?

– Я эпилептик, – сказал мамалыжник. Левая его бровь быстро дергалась.

– Вот как? – Пауль был полон темных подозрений.

– Иди ты! – он ткнул пальцем в одного из мормонов, и тот, нахмурившись, бледный, неторопливо поднялся и занял мое место.

– Чего вы от нас хотите? – спросил я Йоопа.

Ответил Пауль, с вызовом:

– Читай газеты.

– Где я их возьму?

– Скоро принесут. Нам будут носить все, что нам потребуется, – почти выкрикнул он. Он явно заводил себя. – А не принесут, вам же хуже.

– Пауль! – крикнул кто–то из малайцев, заглядывая в вагон. – Солдаты нам не верят. Роджер приказывает привести кого–то из них!

– Кого? – взгляд Пауля все еще был скошен на меня.

Йооп быстро подсказал:

– Веди эпилептика.

Пауль взглянул на Йоопа, но тот был неумолим. Выходило так, что в иерархии малайцев Пауль занимал чуть ли не самую низшую ступень. Это меня обрадовало.

– Иди! – прикрикнул Пауль на мамалыжника.

А я подумал: «Второй…»

Этот человек, который сам назвал себя мамалыжником и который только что разговаривал с фермерами, ничуть не трогал меня. У него хорошая ферма, неплохие поля, его земли окупает затраченный на них труд. Даже на меня и Пауля мамалыжник смотрел как на потенциальных потребителей его кукурузы. Он был растерян и не нравился мне.

– Триммер, – беспомощно позвал он. – Помолитесь за меня.

Триммер – коротышка из местных, тощий, длиннолицый, но с мощно выдающейся вперед нижней челюстью, глянул на мамалыжника маленькими старческими глазками и кивнул. Он сидел сразу за фермерами, я хорошо его видел, и он опять кивнул, когда мамалыжник беспомощно сказал:

– Ну, я пошел.

Его увели.

Все молчали.

– Если солдаты начнут стрельбу, – сказал, наконец, Йооп, – ложитесь на пол.

А Пауль добавил, раскуривая, на мой взгляд, слишком душистую сигарету:

– Не хватало, чтобы их трупы навешали на нас.

И снова в вагоне воцарилась тишина. Потом мой бесцветный сосед вдруг приоткрыл глаза и, будто раздумывая, негромко произнес:

– Отвернувшиеся от духа должны испытать всяческие несчастья, иначе как же им вернуться?

Я вздрогнул: впервые услышал голос человека, которого принимал за Шеббса.

– Вы знаете, где находятся эти Молукки? – спросил я, чтобы не молчать.

– Конечно.

– Расскажите мне.

Смутно, но я и сам уже кое–что вспомнил. Острова, разбросанные в океане между Калимантаном и Новой Гвинеей. Хальмахера, Моротай, Миссол – эти названия встали передо мной отчетливо. Когда–то впечатанные в память, они забылись, но сейчас одно за другим всплывали из ее темных пучин.

– Зачем вам все это? – медленно проговорил мой сосед.

Я удивился.

– Как зачем? Должен же я знать, откуда явились эти коричневые братцы!

– Этого не следует знать.

– Почему?

– Зачем вам делаться соучастником?

– Разве знание делает соучастником?

– Почти всегда. Я пожал плечами.

Если это действительно был Шеббс, он здорово изменился. Он стал философом. Нечастое перерождение, особенно для хронических постояльцев таких мест, как тюрьма Ливенуорт.

Мог ли Шеббс проделать такую эволюцию?

В свое время Берримен и я хорошо поработали с неким Джекки, приятелем Шеббса по Ливенуорту, давно завязавшим и осевшим подальше от старых друзей в Каскадных горах. Ну, озеро Мервин, вулкан Худ, река Колумбия, красные леса – не худшее место. Это к нему постучался однажды Шеббс. Они сразу узнали друг друга, хотя встреча была случайной. Джекки всегда подозревал Шеббса в некоторых преувеличениях, но в историю с угоном самолета поверил сразу. Почему бы и нет? Об этом уже писали в газетах. А деньги? Где твои 200 000? Ах, ты их обронил во время прыжка с парашютом, их вырвало воздухом из твоих рук? Почему бы и нет, звучало вполне убедительно. Тебе нужна помощь? Ты хочешь отыскать пластиковый мешок с деньгами? Конечно, он, Джекки, поможет. Он не настолько богат, чтобы отказаться от предлагаемой доли. Джекки с пониманием отнесся к старому приятелю: как не растеряться на трапе на такой высоте?! В лицо ледяной ветер, далеко внизу под ногами огни… Он, Джекки, тоже бы машинально поднял руки к лицу. Что удивительно, так это то, что сумку сорвало с ременной петли.

Мешок с деньгами никуда не денется – Джекки загорелся сразу. Этот мешок лежит где–то в лесу, если, конечно, не влетел прямо в трубу какого–нибудь лесника. Джекки ухмыльнулся. Он, конечно, вовсе так не думал. Случись такое, об этом знала бы вся округа. 200 000 долларов влетают в трубу! А?

Джекки с удовольствием примкнул к поискам. Позднее он утверждал, что время от времени меланхоличного Шеббса вдруг охватывало чрезвычайное волнение. Что они будут делать с деньгами, когда найдут мешок? Шеббс нервно подмигивал Джекки: мы не братья Флойды, помнишь таких по Ливенуорту? – их недавно посадили на электрический стул.

Иногда Шеббса совсем заносило. Он вдруг забывал, что в Ливенуорте сидел не один. Джекки тоже в свое время скрашивал ему компанию. Он становился вдруг невероятно серьезным и таинственно намекал: ему, Шеббсу, мол, есть о чем рассказать. «Джекки, ты помнишь залив Кочинос?» Джекки помнил. Это далеко от тюрьмы Ливенуорт, но Джекки помнил. Ну, шестьдесят первый, – намекал Шеббс, – шестьдесят первый год: тогда он тоже здорово поработал, только об этом не очень–то порассказываешь; тогда он впервые прыгнул с парашютом, так что у него есть опыт.