Читаем без скачивания Дмитрий Медведев: двойная прочность власти - Рой Медведев

Переговоры Д. Медведева и Н. Саркози были недолгими, так как президент Франции выступал в данном случае как посредник. Принципы урегулирования конфликта, предложенные Россией, включали шесть пунктов: 1. Не прибегать к использованию силы. 2. Окончательно прекратить все военные действия. 3. Обеспечить свободные доступ в Южную Осетию гуманитарной помощи. 4. Вооруженные силы Грузии должны вернуться в места постоянной дислокации. 5. Вооруженные силы России возвращаются на линию, предшествующую началу военных действий. 6. Начало международного обсуждения будущего статуса Абхазии и Южной Осетии. Именно под этим текстом президент России Д. Медведев поставил свою подпись. С этим документом Николя Саркози вылетел в Тбилиси. Переговоры президента Франции с Михаилом Саакашвили также не были продолжительными. Президент Грузии настоял на изменении пункта 6. Он не соглашался вступать в какие-либо обсуждения будущего статуса Абхазии и Южной Осетии и настаивал на включении в данный документ формулы о «территориальной неприкосновенности Грузии». Однако от каких-либо переговоров с М. Саакашвили президент России решительно отказался. «Для России, – заявил Д. Медведев, – Михаил Саакашвили “политический труп” или преступник. Переговоры с этим человеком невозможны».

В результате Николя Саркози увез в Париж документ об урегулировании военного конфликта на Кавказе в двух редакциях. Для России был важен только тот вариант «принципов урегулирования», который был подписан президентом России. В любом случае пятидневная война на Кавказе завершилась. Российские войска, как говорилось в заявлении заместителя начальника российского Генштаба генерал-полковника Анатолия Ноговицына, перешли в режим ожидания. Сложные переговоры о линиях разделения продолжались еще более двух недель, но на иных уровнях и с иным составом участников. Они уже не сопровождались грохотом орудий.

Расчеты и просчеты грузинских «стратегов»

Сегодня нет необходимости доказывать, что политическое и военное руководство Грузии при полной поддержке США, а также некоторых других стран, включая Украину, готовило свою страну и армию именно к силовому решению проблем Южной Осетии и Абхазии. В ходе «пятидневной войны» российские войска захватили много штабных документов, карт и планов, по которым можно восстановить не только общие планы готовящейся войны, но и конкретные оперативные задачи отдельным подразделениям. Это были планы «блицкрига», которые надо было сначала осуществить в Южной Осетии, а потом перенести удар по Абхазии. Южная Осетия считалась «слабым звеном». На территории Южной Осетии имелось много грузинских деревень, которые Грузия превратила в свои опорные базы. На территории некоторых грузинских анклавов были сооружены небольшие укрепленные районы с зарытыми в землю танками. Ни командование российских миротворцев, ни осетинские власти об этом не знали. Грузинское командование было уверено, что их войска быстро сломят сопротивление южноосетинской армии и ополченцев, что они уже к середине дня 8 августа захватят город Цхинвал и смогут затем занять село Джаву и взять под контроль все дороги от Рокского тоннеля – еще до того, как по ним начнет поступать помощь из России. В одном из интервью в конце августа Михаил Саакашвили признавал: «Никакого вторжения в Южную Осетию не было, так как наши силы уже там и так были.

Я считал, что главные события будут происходить в Абхазии. Мне всегда казалось, что Южная Осетия ничего не значила для России. Даже тогда, когда там стала усиливаться напряженность, я думал, что это блеф, и можно все остановить. Я совершил эту ошибку» [87] .

Не только грузинское руководство, но и все те, кто оказывал покровительство и поддержку режиму М. Саакашвили, крайне преувеличивали возможности и силу новой грузинской армии. Да, конечно, Грузия создала в период с 2004-го до лета 2008 года достаточно сильную контрактную армию. У армии имелось много оружия, полученного из разных стран. Были даже излишки оружия, и не для всех полученных танков у грузинской армии хватало вполне подготовленных экипажей. В 2007 году военный бюджет Грузии достиг 1 млрд долларов, и его предполагали увеличить в полтора-два раза в 2008 году. В западной печати грузинскую армию рекламировали как «лучшую на постсоветском пространстве». Это, конечно, было не так. Армии Казахстана, Белоруссии и Узбекистана намного сильнее той грузинской армии, которая была создана до августа 2008 года в Грузии.

Как историки, так и военные эксперты хорошо знают, что сила армии зависит не только от количества и качества вооружения, но в еще большей степени от умения и готовности вести войну и нести связанные с войной тяготы и потери. В Грузии нет серьезных военных традиций и нет опыта длительных военных действий. До сих пор грузины как нация не проявляли таких склонностей и способностей к опасной профессии воина и солдата, какую проявляли на Кавказе в последние двадцать и в последние двести лет чеченцы или дагестанцы. Этих способностей не утратили и русские. С помощью американских, турецких и израильских инструкторов Грузии удалось подготовить несколько тысяч очень хороших бойцов спецназа. Солдаты-контрактники в первые два-три дня конфликта воевали хорошо, хотя и очень жестко, а временами даже жестоко. Но у Грузии не оказалось хорошо подготовленного офицерского и тем более генеральского корпуса. Подготовка хорошего офицерского корпуса требует 20–30 лет целенаправленной работы. Россия продолжает в этой области работу, которая велась еще в императорской России и в СССР. Но у Грузии нет еще ни военного сословия, ни военной элиты.

Как грузинские руководители, так и все те, кто опекал Грузию и помогал ей создавать армию, понимали, что Россия не будет просто наблюдать за их силовыми акциями в Южной Осетии и в Абхазии. Рассматривались и изучались различные сценарии ответных действий России. Было очевидно, что для поддержки как Южной Осетии, так и Абхазии из России начнут прибывать сотни, а то и несколько тысяч добровольцев – в том числе от осетин и других народностей Северного Кавказа, от казаков. Однако грузинская армия и спецслужбы Грузии надеялись как-нибудь справиться с решением этой проблемы.

Наихудшим сценарием, который рассматривался и в грузинском руководстве, и в каких-то экспертных группах в США, и в странах Европы, была перспектива прямого вмешательства России и ее Вооруженных Сил.

Как военное руководство Грузии, так и Михаил Саакашвили не считали возможным противостоять российской регулярной армии и планировали после какого-то сопротивления отступить на исходные позиции. Изучая прецеденты, М. Саакашвили с особым вниманием прочитал и просмотрел все, что ему было доступно, о ходе и исходе советско-финской войны 1939/1940 года. Советский Союз тогда воздержался от полного разгрома финской армии и Финляндии, так как эта страна в 1933–1940 годах пользовалась очень большой поддержкой Англии и Франции. Даже тогда, когда российская бронетехника, пройдя через Рокский тоннель, разворачивалась в боевые порядки на окраинах Цхинвала, многие западные наблюдатели, эксперты и журналисты с надеждой писали и говорили о том, что Россия «не будет сокрушать Грузию», что «Москва ставит своей задачей восстановить статус-кво в Южной Осетии». Эксперт по России и профессор политологии в университете Инсбрука Герхард Мангот писал 10 августа в одной из австрийских газет: «Военное положение в Южной Осетии является очень запутанным, но первые оценки все равно возможны: в военной эскалации конфликта была заинтересована исключительно Грузия. Поэтому следует исходить из того, что военная операция позапрошлой ночью случилась по инициативе Грузии. На нынешнем этапе развития эскалации конфликта у России нет и не было иного выбора, кроме военных действий против грузинских формирований. Бездеятельность стоила бы России не только утраты лица, но и более существенных стратегических потерь. Это была бы не только потеря доверия к России в мятежных грузинских регионах, но и утрата веры в ее организационные возможности в центральноазиатском регионе. Кроме того, это укрепило бы позицию Саакашвили в Грузии и сделало бы через несколько месяцев вероятной военную операцию против Абхазии. При всем том российское руководство, бросая в бой свои воинские соединения, преследует минималистский вариант – восстановление прежнего статус-кво» [88] . Профессор Г. Мангот был совершенно прав в оценке целей и мотивов Саакашвили, он также ясно излагает мотивы и цели России. Но он недооценил решимости России не только восстановить статус-кво, но и исключить возможность какой-либо новой агрессии Грузии и против Южной Осетии и против Абхазии. Было решено поэтому остановить продвижение российских войск к главным городам и к столице Грузии, но уничтожить все основные элементы ее военной машины. К российскому контрудару не был готов и грузинский генералитет. Как говорил на одной из пресс-конференций заместитель министра обороны Грузии Бату Кутелия, «Грузия приняла решение захватить южноосетинскую столицу Цхинвали, хотя у грузинской армии не было достаточно противотанковых и противовоздушных средств, чтобы защититься – от атаки России Мы полагали, что вероятность массированного контрнаступления со стороны России невелика. Я не считал возможным, что государство, входящее в Совет Безопасности ООН и ОБСЕ, отреагирует подобным образом» [89] .