Читаем без скачивания Крыло двуглавого орла - Алекс Кун

  Отрицательный вывод - тут идет война. Положительный вывод - племя ослабело и с ним будет легче договариваться.

  Кивнул своим мыслям, следуя за нашим провожатым. Еще один штрих, что индеец послал нас не подальше, как могло сделать сильное племя, а пригласил в деревню.

  Поселение насчитывало три десятка вигвамов. Сразу оговорюсь, вигвам это не кожаная палатка, которую рисовал Шарик в мультфильме моего времени. Шарик рисовал "типи", или дом кочевников. Оседлые поселения строили вигвамы - полукруглые домики, напоминающие формой "иглу" из подручных материалов. Вигвамы строили из веток, сгибая их дугой и укрывая корой, строили из реберных костей китов и шкур, строили из нарезанных пластов мха, укладывая их как кирпичи. Много из чего строили. Общим у вигвамов являлась полукруглая форма, отверстие в потолке по центру домика и дверь, обычно ориентируемая на восток. Подобная ориентация связана не столько с религией, сколько с освещенностью жилища. Утром солнце долго светило в открытую дверь, потом в отверстие потолка, а затем и спать было пора.

  Приглядеться к быту поселения мне не дали, настойчиво придерживая открытую для меня шкуру, закрывающую дверной проем одного из домиков. Полусфера дома имела диаметр метров шесть, что говорила о достаточно высоком статусе обитателя.

  Занырнул внутрь. Тяжело без знаний о культуре быстро "прокачать" обстановку, что тут можно делать, а что нельзя. Застрял в дверях, оглядываясь.

  Что мы имеем? Женщины сидят слева от входа, мужчины справа - это неспроста. Значит, мне лучше идти направо. Под потолком многими рядами висели связки сушеных рыбин, закрывая собой весь вид на конструкцию вигвама. Земляной пол внахлест покрывало множество шкур. Посередине пола, площадка под костерок, который ныне еле тлел. Зато меня поразил способ освещения - за костром стояла воткнутая палка и на ней горела свеча. Даже икнул от неожиданности. Свеча представляла из себя сушеную рыбу, с продетой внутри нее ниткой, являющейся фитилем. Оригинально. Хотя, почему бы нет, толстая рыба пропитывает фитиль жиром, и он прекрасно горит. И воняет. Как они спят в таком густом запахе?!

  Свеча освещала разнообразную компанию. Довольно пожилой индеец сидел посередине у дальней от входа стены, от него полукругом, на мужской половине сидело шестеро аборигенов и один из наших толмачей. На женской половине сидели две старухи и молодая женщина с двумя детьми. Индейцы дома во всей красе демонстрировали нижнее белье, ничем не отличающееся от кожаного анорака, разве что без капюшона и с глубоким вырезом на груди, плюс еще штаны, вместо колготок. Домашняя обувь тут явно считалась излишеством, и все сидели на шкурах босые.

  Любопытно, что между костром и главой этого дома просматривался квадрат земли, любовно обложенный кожаными ремнями с орнаментами. На квадрате кучкой лежали косточки, палочки, несколько перьев - явно предметы культа или нечто подобное. Хотелось бы знать, тут во всех домах так, или не повезло нарваться на шамана? Наверное, во всех - для жилища шамана, маловато всяческих черепов и прочих излишеств.

  Окинув долгим взглядом обстановку присел, распуская шнуровку на берцах - со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Стоящие за спиной морпехи с любопытством наблюдали мой стриптиз, не проявляя желания повторять. Сразу подумалось, что бы они сказали о гостях, которые в грязных сапогах походили по их кроватям.

  Разговора с аборигенами не получалось. Толмач честно предупредил, что он еще понимает одно слово из десяти, и переводить не может. Приходилось сидеть с возвышенно-загадочным видом и следить за жестами, разговорами, движениями.

  Если глава дома вождь, то явно не военный, больно старый. Где тогда их генерал? Рыб кормит? Народу в вигваме маловато, это неуважение, отсутствие любопытства, табу или действительно людей мало? На промысле? А чего тогда полный берег байдарок? Воюют? Тогда почему тут все такие спокойные и неторопливые?

  Сплошные вопросы. Прокачивал обитателей по косвенным признакам. Свечу из рыбы жгут, знать, не голодают. Детишки вон, толстощеки и быстроглазы. Глава пожилой, но крепкий. Копья у всех под рукой, но от резких звуков никто их не хватает.

  Поймал на себе любопытствующие взгляды, но продолжил изображать статую Будды - они меня сюда зазвали, им и начинать общение. Но общения, как уже сказал, не получалось. Глава нечто пробубнил, явно в мою сторону, толмач наморщил лоб, пытаясь морщинами добавить себе извилин, но выдавил только нечто про воду, людей, лодку и рыбу. Да из таких слов можно сложить что угодно, от вежливого пожелания добра и процветания до проклятия и пожеланий отправить на корм рыбам. Последнее вряд ли, исходя из благожелательного тона, но говорить нам пока не о чем. Развел руками, следя за реакцией, мало ли, у них тут этот жест нечто неприличное означает. Изобразил пантомиму, что у них хорошо, но мне дома будет лучше. Попытался разгадать ответную пантомиму, в которой меня, то ли проткнуть копьем обещали, то ли предупреждали не ходить ночами, то ли приглашали куда. Толмач предположил, что мне пожелали всяческих успехов и удачи в охоте. Буду надеяться, что он свои макароны недаром ест.

  Вылез из вигвама, так и не поняв, чего меня сюда звали. Зашнуровался и двинулся неторопливым обходом по деревне. Впечатления накапливались, но картина пока не вытанцовывалась. Деревня явно старая, не горела, разграблена не была - много утвари вокруг вигвамов, дети ходят без явного присмотра, народ суетиться, не оглядываясь по сторонам. Похоже, нападения в ближайшее время никто не ожидает.

  Может, и нет никакой войны? Паранойя, крюком снизу, загнала в нокаут благодушие и наступила на горло пофигизму. Надо расставлять караулы по-боевому.

  В целом, деревенька выглядела спокойной, сытой и вонючей, представляя из себя иллюстрацию огромной проблемы, с которой мы столкнулись. Одно можно сказать сразу - оставлять в этих землях маленькие форты нельзя. Сожрут. Значит, надо менять весь план экспедиции и поселений.

  Забросил эскизы своих новых диковин и углубился в вычерчивание вопросиков, как нам жить дальше. В мое время алеутов и колошей приравнивали к воинствующим чукчам. Да только имелось у меня подозрение, что без русских промысловиков тут дело не обошлось. После открытия гряды островов туда устремились охотники на каланов, ставящие прибыль превыше всего. Прибыль можно получить не только добычей, но еще и экономя припасы, отнимая их у местных. Бывали случаи, когда промысловики силой обирали поселки аборигенов, порой полностью уничтожая их. Не удивительно сопротивление местных жителей.

  Согласно договоренностям с Петром для промыслов восточнее Камчатки дозволения промысловикам надо просить у царевича. Будет шанс упорядочить добычу зверя на севере. Тот нюанс, что все эти договоренности казакам, понятное дело, безразличны - царь далеко, а деньги рядом - сыграет на руку в укреплении вице-империи. Браконьеры без бумаг от Алексея развязывали руки канонеркам.

  Вот только и тут был нюанс. Русский менталитет этого времени позволял наказывать до полусмерти - но вот лишать жизни браконьеров, увы, не стоило. Придется писать отдельную главу Устава, согласно которой нарушителей границ следует пленить, обобрать, но живыми довезти до суда. С кораблем разрешить поступать по обстоятельствам, либо топить либо оформлять как приз.

  Причем, главу о браконьерстве надо писать и обсуждать срочно. Наши торговцы уже примериваются к шкуркам, имеющимся у аборигенов, и как только это мягкое золото потечет в Россию и за рубеж, браконьеров появиться масса.

  О торговцах отдельный разговор, как они умудрялись торговаться с аборигенами, не ведая языка, одному богу известно. Но у нас постепенно появлялся список соотношений местных шкур и промыслов с нашими товарами для обмена. Над этим списком торговцы капали жадной слюной и утверждали, что "сии земли есть самородное золото". Грозились, что если обменять весь наш торговый запас на меха и потом продать их через ганзейцев, то миллион-полтора выручим. Норма прибыли примерно 500 процентов. Главу о браконьерах надо вводить в Устав срочно.

  Раздумывая над торговым списком, переписал его на новый лист, но уже в виде таблицы. Наши отпускные цены будут теперь иметь три столбца - для подданных индейцев, для друзей и для всех остальных. Будем считать, что упорядоченные на сегодня цены, это "для друзей". Для подданных сделаем на треть дешевле, для остальных, вполовину дороже. Список товаров стоит разнести по этим же граням - некоторые товары, в частности ножи, продавать только подданным.

  Задумался, как это все красочно оформить. Насколько помню, индейцы любили яркость обрядов. С поселениями, перешедшими в подданство, все понятно, они платят налог, и над ними будет развиваться флаг, если найду столько материи. С "остальными" все тоже понятно, ничего им обозначать не надо. А как быть с "друзьями"?