Читаем без скачивания Кубрик: фривольные рассказы - Александр Покровский

В общем, все плакаты у нас скоро были на стенках лично замом развешаны.

И на этом – все.

– Андрей Антоныч, к нам едет мама Хабибуллина! – Это я доложил старпому про маму Хабибуллина.

А узнал я про нее от Витьки-штурмана.

А ему позвонили с дальнего КПП, где ее, безо всяких разрешительных документов на въезд, только что высадили из рейсового автобуса, и теперь она сидит у них в дежурке, где ее уже успели напоить чаем. Вот это все я Андрей Антонычу и изложил.

Он на меня посмотрел так, что я сразу пожалел о том, что я доложил не заму, а ему.

Вот ведь какая у меня странная привычка. Нет чтобы сначала пойти найти зама и сперва его этим повествованием облагородить. Так мне обязательно надо старпома проверить на присутствие у него музыкального слуха.

– Кто к нам приехал? – хрипло спросил Андрей Антоныч, и я в этом его вопросе ничего хорошего для себя не почувствовал.

– Мама Хабибуллина!

– Слушай, Саня! – Андрей Антоныч был совершенно непроницаем. – Мало того, что я хорошо знаком с самим Хабибуллиным, а также, как ты помнишь, заочно с его покойным дядей, которого мы тут все хором в гроб пристраивали; так мне еще предстоит знакомство с родной мамой бедняги Хабибуллина, которая примчалась на край света вообще безо всяких на то документов, и на этом простом основании она поится сейчас крепким чаем в этой богом забытой конуре на дальнем КПП.

– Андрей Антоныч.

– Я еще не закончил. Пора бы знать, что перебивать начальство следует только в случае ракетно-ядерного недомогания! А теперь скажите мне, уважаемый дежурный, выяснили ли вы, по какому поводу в столь ранний час у нас появилась не просто мама, а мама самого Хабибуллина?

– Тык.

– Что «тык»? Не знаем ни хрена? Блядь! А фильтровать дерьмо нашей боевой повседневности мне прикажете? Что говорит сам Хабибуллин? Ничего он не говорит? А мама его что говорит, на КПП чай прихлебывая? Тоже не ведаете? А где у нас зам?

Фу! Ну наконец-то! Наконец-то старпом вспомнил про зама.

– Где-то здесь был.

– Где он был «где-то здесь»? Вы в себе ли, товарищ дежурный? Обстановку надо знать! А не гадать: «Тута вот, где-то здесь»! Зама ко мне! Хабибуллина отмыть, как рыбку золотую, одеть, как Бельмондо, и тоже его сюда! Штурману сказать, чтоб пропустил маму, а то она родит там на этом КПП, пока мы будем официальное разрешение для нее добывать. Маму отвезти ко мне домой и сдать на руки моей жене с запиской от меня: как и чем ее кормить и где ее отдыхать положить! Где зам?

– Зам?

– Блядь! Я вас сейчас задушу, товарищ дежурный! Зама, я сказал, сюда!!!

Через мгновение рядом с Андрей Антонычем нарисовались зам и помытый Хабибуллин.

– Сергеич! – обратился к заму старпом. – Ты выяснил, по какому поводу к нам приехала мать матроса Хабибуллина?

– Видимо, проведать. – проблеял зам.

– Так! – сказал старпом, и глаза у него вылезли из орбит. – Никто ни хрена не делает! Ну ни хрена!!! Страна полуденная! Отсутствие ума, как норма жизни! Мысль появляется только в результате озарения, а само озарение на манер вирусного заболевания – только если не едим чеснок! Хабибуллин! Иди в курилку и жди там. Сейчас тебя до твоей мамы проводят. Сергеич, берешь себя и идешь к маме! К МАМЕ!!! Проводишь ее до моей мамы, и уже там осторожненько выясняешь, каким это ветром ее к нам принесло и не проглядели ли мы чего в деле воспитания ее сына! И учти! Мама – это очень серьезно! Мама тебя может до печенок достать! И права будет! Абсолютно! Потому что ты, Сергеич, и я – как последняя в этой стране бюрократическая инстанция – получили ее сына только во временное пользование. Только во временное пользование! И он должен быть здоров, сыт и весел, как ты, надеюсь, все еще помнишь. Так что не дай бог, если что-то случилось и есть на этом корабле что-то, чего я еще не знаю! Я вас всех так отшкворю, что месяц будете вздрагивать, глядя на солнечные зайчики!

И мы немедленно взялись за работу!

Видели бы вы нашего зама – помолодел, глаза горят, сам взглядом по сторонам как взрыщет – ну вылитый орел.

А мама Хабибуллина действительно приехала на край света, чтоб просто его проведать.

То есть во всем наблюдалась абсолютно ложная тревога!

Когда зам об этом узнал, он смеялся просто как ребенок, забытый в люле.

У нас вот какая приключилась история. Нашего бывшего боцмана Касьянова, который теперь уволился в запас и краба вовсю добывает, захотели в местные органы самоуправления выбрать. Чуть ли не в председатели или в мэры (не помню, как это правильно у нас называется).

Там все зам суетился. Видимо, верхнее начальство эту идею через зама захотело протолкнуть. Городок у нас маленький и военный, а гражданская власть в виде мэрии и всего прочего у нас только недавно начала нарождаться. Вот начальство и решило, что если во главе этого безобразия встанет бывший мичман, то и договориться с ним будет легко и просто.

Вот только я очень сильно сомневаюсь, что с нашим Касьянычем легко можно договариваться. Там же школа Андрей Антоныча, а со школой Андрея нашего Антоныча договариваться бесполезно.

Но Касьяныч вроде бы кивнул.

– Как кивнул? – Андрей Антоныч смотрел на меня, как на врага народа. – Куда это он кивнул? Куда его зам тянет? Какие опять выборы? Чего это снова-здорово? Ни хрена не можем сделать, а только выбираем и выбираем?!! Это что еще за дерьмо, я спрашиваю?!!

– Андрей Антоныч, я здесь ни при чем! – завозражал я.

– А где зам?

Через минуту перед светлыми очами Андрей Антоныча уже был зам.

– Сергеич! – Андрей Антоныч голосом был строг. – Ты куда это Касьяныча сватаешь? В МЭРЫ?!!

– Андрей Антоныч.

– Не перебивай папу! Я ращу народ, а вы здесь, значит, приходите и смущаете его прекрасными видами? У вас опять? Видения начались? Ты куда это чистое существо тянешь? Новое светлое будущее уже отковали? Теперь требуется председатель? Чего ж ты этим председателем никак у нас не становишься? Вот взял бы и встал во главе! Почему мы все время за чьими-то спинами ошиваемся? Кукольники! Как язву наживать, так это кто-то, а не я? Показать тебе одно место вместо Касьяныча? Оно еще хуем называется! Ты эти мысли оставь! Брось, я сказал! И начальству нашему передай, что если ему не терпится власть ручную в поселке поиметь, то пусть оно само этой властью и становится! И не порть мне народ! Слышишь? Не порть! Весь этот разврат я прекращаю! Раз и навсегда! Из нормальных людей не надо мне блядей делать! Не получится! Не выйдет! Делалка сломается! И не вводите меня в грехи тяжкие! Кому надо впадать в блуд и паскудство, тот пускай и впадает! У него на роду написано! С пионеров! Понял?!!

А потом наступила очередь Касьяныча.

– Ты куда собрался, боцман, на старости лет?

– Я, Андрей Антоныч. – начал было Касьяныч.

– Погоди! Не перебивай! В грязь захотелось?

– Я, Андрей Антоныч…

– Или я в тебе ошибался? Или я вообще по жизни ошибался? Может, я в людях ни хрена не понимаю? Ты куда полез, балбесина? Они детьми своими за христопродавство рассчитаются, а ты чем будешь рассчитываться? Тоже детьми? Ты что, не видишь, куда тебя тянут? Ты мичман! Боцман! И человек! Ты куда это в нелюди полез, балясина? Среди говна один хороший? В говно попал, говном и будешь! Не было еще по-другому! Не придумал Бог!

– Андрей, Антоныч, так ведь я же…

– Же! Я!

Помолчали. Андрей Антоныч еще ноздри немного пораздувал, на том и закончили.

Не выбрали Касьяныча нашего в мэры.