Читаем без скачивания Стареть не обязательно! Будь вечно молодым, или Сделай для этого всё возможное - Билл Гиффорд

Он знал, что его открытие покачнет один из столпов современной биологии, поэтому, прежде чем публиковать свои результаты, он решил заручиться поддержкой признанных экспертов в этой области, таких как Джордж Гей из госпиталя имени Джонса Хопкинса. Десять лет назад Гей выделил бессмертную культуру клеток молодой женщины, скончавшейся от агрессивной формы рака. Эти клетки, получившие название HeLa от имени их донора Генриетты Лакс (Henrietta Lacks), оказались невероятно полезными для исследований рака (и даже стали главными героями увлекательной книги Ребекки Склут «Бессмертная жизнь Генриетты Лакс»).

Хейфлик отправил образцы эмбриональных клеток Джорджу Гею и полудюжине других экспертов по культивированию клеток in vitro и попросил сообщить ему, если и когда эти клетки перестанут делиться. «Я выбрал самых авторитетных парней, которые были известны своими уникальными методиками выращивания клеток, — вспоминает Хейфлик. — Поэтому, когда они начали звонить мне и говорить, что мои культуры вымерли, я понял, что если мои результаты и предадут осмеянию, то по крайней мере я буду не один, а в весьма приличной компании».

Короче говоря, он доказал, что Каррель был абсолютно неправ и клетки обладают ограниченной продолжительностью жизни. Но ни один научный журнал не хотел печатать его статью. Бессмертие культивируемых клеток, заявил один из редакторов (по совпадению, работавший в Университете Рокфеллера), есть «фундаментальный факт, установленный в ходе 50 лет культивирования тканей in vitro».

В конце концов статья Хейфлика увидела свет в 1965 г. в небольшом журнале Experimental Cell Research. В ней он скрупулезно описал, как все до единого 25 различных видов эмбриональных клеток перестали делиться и вымерли после примерно 50 цик­лов деления. Нормальные клетки далеко не бессмертны81, писал он, и имеют ограниченный срок жизни. Кроме того, клетки, взятые у доноров старшего возраста, проходили через меньшее количество делений, прежде чем умирали. Эти клетки, как и их владельцы, были старыми. Догме Алексиса Карреля был положен конец. «Существуют серьезные сомнения, — писал он, — в правильности общепринятой интерпретации эксперимента Карреля».

Дальше началось то, что Хейфлик называет «тремя этапами принятия новой идеи»: «Первый этап — такое может сказать только идиот; второй этап — возможно, в этом что-то есть; третий этап — да это же очевидно, только идиот может думать иначе. В результате никто не ставит вам это в заслугу».

Но Хейфлик мало сказать, что упрям. Его настойчивость уже проложила ему путь из бедного рабочего района на юго-западе Филадельфии, где он вырос (и открыл в себе любовь к науке испытанным временем способом, делая взрывные смеси в подвале своего дома при помощи подаренного на Рождество набора «Юный химик»), в учебные аудитории Пенсильванского университета, в котором он получил степени бакалавра и доктора наук в области молекулярной биологии. И, как и следовало ожидать, ему хватило смелости вступить на поприще исследований старения, которое в те годы считалось «научной свалкой». «Признаться в 1960-х гг., что вы изучаете старение, было равносильно профессиональному самоубийству», — говорит он.

Там, где другие видели профессиональное самоубийство, Хейфлик увидел возможности. В 1975 г. он был одним из претендентов на должность первого директора недавно созданного Нацио­нального института по проблемам старения. Неожиданно он оказался в центре странного скандала: другой филиал Нацио­нальных институтов здоровья обвинил его в краже клеточной культуры, использованной им для его «экспериментов со старым развратником».

Это была клеточная линия WI-38, которую он вместе со своим коллегой создал из легочной ткани эмбриона, полученного после аборта, сделанного в Швеции в 1962 г. WI-38 оказалась самой долговечной и полезной клеточной линией82 из всех когда-либо созданных: она была универсальной, простой в культивировании и «чистой», то есть свободной от вирусов и других загрязнителей. Она оказалась идеальным материалом для производства вакцин против всех видов заболеваний, от бешенства и полиомиелита до гепатита В. Merck, и другие крупные фармацевтические компании использовали ее для производства вакцин против кори, полиомиелита, оспы, бешенства и многого другого. Хейфлик снабжал образцами WI-38 всех желающих в обмен на небольшую плату за обработку заказа и доставку.

Произведенные на основе WI-38 вакцины спасли бесчисленное количество жизней и выдвинули Хейфлика в самый центр споров вокруг абортов83, сделав его объектом нападок со стороны религиозных консерваторов (во главе с Ватиканом), решительно возражавших против использования клеточной линии, созданной из тканей абортированного плода. Но их жалобы были ничем по сравнению с гневом гораздо более могущественного врага: федерального правительства, которое обвинило его в незаконном использовании государственной собственности для создания WI-38, а затем и для извлечения личной выгоды. Хейфлик ответил, что для создания клеточной линии он использовал профинансированные грантами материалы на сумму всего $100 и лично не заработал на распространении WI-38 ни цента, тогда как фармацевтические компании получили миллиарды долларов за изготовленные на ее основе вакцины.

Этот спор стоил ему работы в Национальном институте по проб­лемам старения и преподавательской должности в Стэнфордском университете, из которого его бесцеремонно уволили. Тогда Хейфлик «похитил» (его собственное слово) жидкоазотный контейнер, в котором хранились его драгоценные клетки WI-38; привязал его к заднему сиденью семейного универсала и направился через залив в Окленд. Там он и жил какое-то время, содержа свою жену и пятерых детей на пособие по безработице, составлявшее $104 в неделю. В конце концов ему удалось получить менее престижную преподавательскую должность во Флориде.

Хейфлик сражался с федеральным правительством много лет; дело было урегулировано только в 1982 г. вскоре после принятия конгрессом закона, который разрешил исследователям и организациям патентовать и извлекать прибыль из изобретений, созданных с использованием государственного финансирования. Поэтому сейчас мы имеем активно развивающуюся биотехнологическую индустрию.

Сегодня 85-летний Хейфлик, все такой же здоровый и воинственный, как боксер в расцвете сил, любит сидеть в своей гос­тиной с видом на Тихий океан. Бак с оригинальными клетками WI-38 в жидком азоте долгое время стоял у него в гараже, пока несколько месяцев назад он не пожертвовал его для исследований. Теперь этим замороженным клеткам больше 50 лет — даже больше, чем фальшивым куриным клеткам Карреля.

Сам Хейфлик тоже отлично сохранился для своего возраста: острый на язык, энергичный и готовый к бою. «У меня нет патологий», — говорит он, ставя этот факт в заслугу генам своей матери, которая скончалась всего несколько месяцев назад в возрасте 106 лет. Даже в свои 85 лет он остается бойцом, регулярно пишет письма редакторам научных журналов, а также сочиняет длинные статьи, в которых критикует индустрию антивозрастной медицины и научный истеблишмент. «Я 20 лет пробивал лбом стену, пытаясь заставить людей принять мои идеи, — говорит он. — Это было непросто, поверьте мне».

Случайно сделанное им открытие, что клетки живут не вечно, ныне называется пределом Хейфлика, а ранее общепринятая догма Карреля о бессмертии клеток окончательно почила в бозе. Две статьи Хейфлика, впервые опубликованные в малоизвестных журналах, в настоящее время относятся к числу наиболее часто цитируемых работ по биологии, написанных за последние 50 лет. А сам закон делимости клеток Хейфлика привел к кардинальной трансформации всей области исследования старения.

Хейфлик считает, что своими «бессмертными» куриными клетками Каррель фактически догматизировал мошенничество, поскольку, как выяснилось впоследствии, его ассистенты неумышленно пополняли эту культуру новыми живыми клетками84 при введении питательного вещества. Но как бы то ни было, ошибочные идеи Карреля во многом задали направление научным усилиям в изучении феномена старения. Проще говоря, Каррель не верил в реальность старения. Скорее, как он написал в 1911 г., он считал его «явлением, обусловленным другими факторами». При наличии правильных условий, утверждал он, можно поддерживать голову человека в живом состоянии вечно, точно так же, как он делал это с клетками куриного сердца.

«Старение и смерть тканей не есть предопределенное явление», — писал он; старение является результатом действия внешних причин и повреждения клеток. И многие ученые верили в это на протяжении многих десятилетий, даже после того как Хейфлик опубликовал свои работы. В 1950-х гг. считалось, что старение вызывается главным образом солнечной и ядерной радиацией (не забывайте, что это были времена холодной войны).

Работа Хейфлика показала, что процесс старения заложен в самой клетке и запускается внутри нее. Значение этого открытия для исследований старения было огромно. Наши клетки подвержены старению, они смертны. «Я думаю, что открытие Хейфлика стало ключевым поворотным пунктом именно потому, что оно указало на возможность изучения старения на клеточном уровне», — говорит Стивен Остед.