Читаем без скачивания Корректор жизни - Сергей Белкин

Эмиль Струмбан тоже учился со мной в Политехе, затем окончил аспирантуру в Московском Физтехе, защитил кандидатскую и тоже работал "у Радауцана". Вместе с Леней они собирали какой-то лазер для исследования каких-нибудь фотоэлектрических свойств полупроводниковых соединений. Возможно, что и арсенида галлия - впрочем, для целей моих воспоминаний тема их исследований не имеет совершенно никакого значения.

Оля Куликова училась со мной в Университете, была отличницей и хорошей девочкой. После Университета она положенное время отработала в школе, потом поступила на работу в ИПФ АН МССР, где в те далекие годы писала - и написала-таки - кандидатскую диссертацию. Она всегда приветлива, всегда угощает улыбкой, добрым словом и чаем...

Но мы не можем позволить себе пить чай в каждой комнате, - нас ждет еще много друзей и знакомых.

На противоположной стороне коридора располагались комнаты лаборатории Тадеуша Иосифовича Малиновского. Называлась она лабораторией физических методов исследования твердого тела, а занималась кристаллографией. Тадеуш Иосифович был академиком, заместителем директора института и много еще кем в системе АН МССР. Человеком он считался образованным, был мягок, интеллигентен и симпатичен, говорил на нескольких языках. Я, к сожалению, мало с ним общался, но во всех случаях, мне было с ним легко и приятно. Сотрудников его лаборатории я, конечно, знал, но близких контактов практически не было. Так что, пойдем дальше, снова переходя на левую сторону в расположение других комнат Лаборатории Радауцана. Здесь мы можем встретить всегда улыбающегося Э. Арушанова, тогда еще "без пяти минут доктора наук", а в самой последней комнате, слева от окна в торце коридора мы повстречаем множество знакомых людей. В разные времена там побывали все, кто проходил аспирантуру "у Радауцана". Среди них, например, Гена Чуйко - человек, с как бы от природы загримированным для сохранения глумливо-наглого выражения, лицом. В нем всегда чувствовалось внутреннее напряжение от постоянного стремления сказать что-нибудь умное, возможно даже остроумное. Нельзя сказать, что это ему никогда не удавалось, но КПД был, все-таки, низок. Бывал там, например, некто Филипп (это фамилия, а не имя - его имя я не помню), не отягощенный не только какими-либо научными знаниями, но и не утруждающий себя попытками это скрывать. Он лениво и добродушно позволил сделать себе кандидатскую диссертацию и вальяжно отбыл на плодородные нивы преподавания физики в Кишиневском Сельхозинституте.

Много, много их приходило и уходило, но, в те времена, - да и сейчас! - там всегда можно было застать Алика Натепрова - человека воспитанного, начитанного и приятного во всех отношениях. Сиживал там неразговорчивый, но хороший парень Андрей Симашкевич - сын заведующего кафедрой физики полупроводников Госуниверситета Алексея Васильевича Симашкевича, тут же мы встретим тоже хорошего и доброго человека - Диму Самуся, племянника декана электрофизического факультета Политеха. Здесь мы также могли бы попить чайку за большим лабораторным столом, занимающим центр комнаты, но лучше, мне думается, нам поспешить на второй этаж, оставив без внимания две или три комнаты лаборатории электрической флотации, руководимой А.А. Мамаковым, а, после его смерти, А. М. Романовым.

На второй и последующие этажи ведут три лестницы. Раз уж мы дошли до упомянутой комнаты "лаборатории Радауцана", нам следует подниматься на второй этаж по третьей лестнице. Тогда мы попадем в ту часть второго этажа, где располагались люди и лаборатории, с которыми я лично был мало связан и, поэтому, плохо их помню. Там были какие-то комнаты "Лаборатории электрической обработки продуктов растениеводства" (генеральная научно-техническая идея их исследований, в упрощенном виде, заключалась в том, чтобы, пропуская различные импульсы тока через эти продукты, посмотреть, не приведет ли это к увеличению выхода, например, сока и т.д.), несколько комнат "лаборатории фотоэлектрических свойств полупроводников" (заведующий - академик А.М. Андриеш), много комнат относилось к "лаборатории Бологи", название которой: "Лаборатория электрических методов управления тепловыми процессами", а вот направление исследований, моя память не сохранила. Где-то здесь имелась также "Лаборатория импульсной газовой электроники" (зав. лаб. - Фурсов Сергей Петрович, автор бестселлера "Как заряжать аккумуляторы"). Во всех этих лабораториях трудилось множество людей, однако, помнятся лишь ярчайшие представители этой - технической, как было принято называть - половины Института.

Первым на ум идет некто С. Б., которого иначе как Мерзой (за глаза) не называли. Если коротко и с использованием аналогий, - это смесь Шарикова и Швондера молдавского разлива. Его существование в Институте того времени обусловлено только и исключительно близким родством с директором. Но при этом следует признать, что движущие силы истории явно на стороне таких, как он, ибо то, что принято называть перестройкой, равно как и вызванные ею социально-политические последствия привели к процветанию, в частности, Мерзоев Шариковичей Швондереску.

Где-то неподалеку находится Лаборатория низкотемпературной оптики, которой заведовал симпатичный мужик В.В. Соболев. Его, почему-то, многие недолюбливали, но мне он казался вполне нормальным. Говорили, что он держит в слишком черном теле своих сотрудников. Не знаю, и не берусь об этом судить. С ним в моей жизни связан интересный эпизод.

Работая на кафедре оптики и спектроскопии, руководимой В. Мушинским, я, по поручению заведующего кафедрой был подослан, - именно подослан! - в лабораторию Соболева, чтобы каким-либо образом заполучить программу расчета неких физических величин, имеющих отношение к прохождению света через кристаллы. Используя своего брата, я получил аудиенцию у Соболева, он ласково, но насмешливо поговорил со мной, быстро установил мою связь с Мушинским и, естественно, отказал. Естественно, поскольку их отношения были, скорее, враждебными, нежели просто натянутыми.

При этом Соболев выразил моему брату искренне сочувствие, что такой хороший молодой человек, из приличной семьи, вынужден работать у этого ужасного Мушинского.

Некоторую пользу, впрочем, этот отказ мне принес. "Раз так, - сказал Мушинский, - я посылаю тебя в командировку в Вильнюс. Там есть Юрис Карлович Пожела, он нам не откажет". И я съездил в Вильнюс, чему был очень рад, и где был тепло встречен. Юрис Карлович показал мне институт, возил меня по городу на машине, в свободное время я сходил на концерт женского вокального дуэта "Липс" (популярна была их песенка "Hubble-bubblе", или как-то похоже) из Великобритании во Дворце спорта. Вожделенную программу расчета мне дали, и при этом спросили: "А почему вы не взяли ее у Соболева?" Я от неожиданности не знал, что ответить, но спрашивающие сами, повздыхав, сказали: "Да, иногда бывает, что далекое - ближе".

Но вернемся в ИПФ АН МССР.

Пропущу комнаты полузабытых мною изобретателей и инженеров, пройду, не переставая удивляться премудрости Божией и многообразию форм жизни в природе, мимо таблички с надписью "Ученый секретарь Совета к.т.н. И. Дьякон", и подойду к обитой дерматином двери с надписью "Лаборатория физической кинетики".

Там, за дверью слышны громкие голоса, - идет семинар!

Хозяин комнаты - член-корреспондент, доктор физико-математических наук Виктор Анатольевич Коварский. Эта фамилия была знакома мне задолго до того, как я узнал о Викторе Анатольевиче, поскольку его отец - академик Коварский - часто упоминался моим отцом: они были знакомы. В комнате, кроме хозяина, постоянно сидят аспирант Илюша Авербух и кандидат физико-математических наук Нюма Перельман. Во время семинара сюда собираются и остальные сотрудники лаборатории, обычно сидящие на четвертом этаже в комнате, до которой я еще доберусь: И. А. Чайковский, Э. П. Синявский, А. В. Белоусов, В. Н. Чеботарь, к которым присоединяются имеющиеся в наличии аспиранты. Они увлеченно и всерьез обсуждают свои и чужие научные работы, так что не будем им сейчас мешать, а досужую болтовню, до которой я большой охотник, прибережем для реминисценций в связи с предстоящим посещением четвертого этажа.

Напротив мы увидим комнату, в которой сидит и заведует свой лабораторий Сергей Львович Пышкин - человек, казалось бы, скромный и незаметный, однако, в действительности, весьма непростой и примечательный. Он только что стал доктором наук, пройдя немыслимые испытания, включая защиту ВАКа!

Идя дальше, мы, от души поприветствуем несущего самому себе загадочную улыбку невменяемого Яшу Кернера, который крадучись и прижимаясь к стене пробирается вдоль коридора.

Справа по ходу промелькнет одна из комнат "лаборатории Бологи", примечательная лишь тем, что в ней Леня Молдавский давал мне подышать отрицательными ионами из сделанной ими люстрой Чижевского. Так что, вдохнем-выдохнем, и перейдем в соседнюю комнату, относящуюся к ведению академика Петрова Юрия Николаевича. (В подчинении Ю.Н. Петрова находится "Отдел проблем прочности и долговечности деталей машин", состоящий из трех лабораторий: "Электрохимической размерной обработки металлов", которой заведует А. И. Дикусар, "Гальванических покрытий", которой заведует Г. Гурьянов, и "Физико-механических исследований", заведующий - В.В. Паршутин.)